изводящее, порождающее, сверхсущее начало будет выше слова, смысла, идеи,
т.е. что момент отцовства превратится в некий агностический принцип, который
дуалистически будет противостоять всему осмысленному и оформленному. Если же
в этом объединении Отца и Сына будет превалировать вторая ипостась, в ущерб
первой, то это будет значить, что на первый план выпирается оформленное,
словесное, смысловое начало: и момент порождающего, сверх-смыслового лона
будет принижен и отодвинут. Такую смысловую сферу, которая не уходит корнями
в сверх-смысловое лоно, называют рационалистической. Итак, Filloque есть или
агностицизм или рационализм, возникающий на почве стремления усвоить
человеку самостоятельность его внутреннего субъективного устроения и отнять
ее у Бога, так что Божество, при всем своем христианском противостоянии
твари, необходимым образом получает субординационную структуру, т.е. ту,
которая свойственна пантеистическим системам, где нет раздельности твари и
божества и где несовершенство твари приходится обосновывать в самом
божестве, делая в нем иерархийные подразделения. Католицизм не есть,
конечно, пантеизм, но в своего не пантеистического Бога он вносит
пантеистическое строение, откуда и получается, что Дух Св. ближе к твари и
ниже первых двух ипостасей, так что волей-неволей приходится производить
дробление в пресвятой Троице на первые две ипостаси, с одной стороны, и на
третью, с другой.
сущность и принижено явление этой сущности, или в рационализм, позитивизм,
где есть явление, но сущность не оплодотворяет этого явления, так что оно
превращается в мертвую схему. Ни там, ни здесь, очевидно, нет, собственно
говоря, и никакой сущности, и никакого явления, и никакого проявления
сущности. Этому противостоит чисто диалектическая православная точка зрения,
которая 1. признает существенное своеобразие каждой ипостаси, не внося
никакого субординационизма и признавая их абсолютно равночестными, и которая
2. в силу этого своеобразия ипостасей утверждает, что Дух Св. не может
находиться в одинаковых отношениях и к Отцу и к Сыну. От Отца он "исходит",
как и в физических вещах их реальная жизнь зависит прежде всего от того, чем
собственно, какою именно вещью является данная вещь. Но от Сына Он не может
исходить, так же как и в физической вещи ее реальная жизнь не может зависеть
от ее структуры подобно зависимости от самой вещи. Лучше всего взять
аналогию с растением. Сказать, что реальная жизнь данного растения зависит в
одинаковой мере от семени и от его анатомического строения, - можно, но
только если не придавать этим словам серьезного значения. Явно, что жизнь
исходит из семени и корней, а не от строения дерева, вернее же от того
жизненного заряда, который заложен в семени. Сказать же, что жизнь растения
происходит как от семени, так и от его структуры, это значит или принизить и
лишить субстанциальности структуру растения - тогда получится агностический
дуализм между самим растением и его живыми силами, - или лишить
субстанциальности эту самую живую силу, и тогда - получается только одна
фактическая структура растения сама по себе, т.е. обнаружится
рационалистический механизм и позитивизм. Дух Св. исходит от Отца. Но
исходить от Сына значит исходить из Слова, из Разума, т.е. это значит уже не
просто исходить, но выводиться, быть выведенным. Растение, конечно,
происходит из семени, но его невозможно разумно вывести из него.
учение о несводимости всякой разумной категории (например, "жизни",
"сознания", "понятия" и т.д. и т.д.) на материю есть метафизика, т.е. нечто
очень плохое и дурное, то это значит одно из двух: или тут принижается и
уничтожается данная категория (например, жизни) и сводится на материальный,
физический процесс (тогда это явный агностицизм), или эта категория
остается, но остается так, что из нее выбрасывается всякое
самостоятельно-осмысляющее начало и она превращается в механическую схему
(тогда это явный рационалистический механизм). Как рассуждает "механист",
например, в биологии, о "жизни"? Жизнь для него есть только совокупность
физико-химических процессов. Но это значит, что он просто игнорирует жизнь,
ибо всякий несумасшедший всегда отличит живое от неживого: он просто
отворачивается от живой жизни; он, не умея ни видеть, ни разумевать жизни,
нигде даже не употребляет этого термина; он просто агностик. Или же он берет
жизнь во всем ее разнообразии, но для каждой категории жизни им подыскано
физико-химическое объяснение; он - механист. Как видим, агностицизм и
механизм есть в сущности одно и то же, несущественно различные моменты одной
и той же системы. Иначе рассуждают материалистические "диалектики". Они
утверждают, что все категории совершенно специфичны и несводимы одна на
другую. Так, процессы сознания вовсе не суть физико-химические процессы,
процессы жизни вовсе не суть предмет физики или химии. Но все эти процессы,
конечно, происходят из материи; материя, а не что-нибудь иное движет ими.
Жизнь или сознание происходят, исходят от материи, но они не исходят из
материальных законов, из самих материальных вещей. Жизнь и сознание исходят
из материи, но не выводятся из нее. Это и дает возможность "диалектикам"
избегнуть формально-логического абсолютизирования механизма, который хотя и
входит целиком в систему диалектики, но который требует добавления со
стороны реальности понятий, уже не сводимых на механистическое бытие и
требующих самостоятельного - чисто диалектического - анализа. Принимая все
это во внимание, я совершенно серьезно утверждаю, что "диалектики" - это
православные материалисты, а "механисты" - это католические материалисты.
очевидным оказывается превалирование мифа над логикой и следование не мифа
за логикой, но логики за мифом, т.е. появление догмата.
Общеизвестна бешеная злоба "субъективистов" против "объективистов" и
"объективистов" против "субъективистов". Существуют целые школы и целые
эпохи, с гордостью величающие себя то одним, то другим из этих наименований.
Нечего уж говорить о Канте, Фихте и солипсистах. На наших глазах совершается
крайне озлобленное нападение "объективистов" на "субъективистов". Так, в
психологии разные "объективисты" напали на "субъективистов", поколотили их,
выгнали из университетов и научных институтов и заняли их местаlxxiv. Во
многих местах и при многих обстоятельствах о субъекте нельзя заикаться под
страхом обвинения в бандитизме. Но рассудим спокойно, а главное -
диалектически, что такое "субъект" и "объект" в их взаимоотношении.
или несуществующее? Субъект есть нечто существующее. Можно ли его мыслить и
воспринимать? Безусловно. Следовательно, субъект есть нечто существующее,
что можно мыслить и воспринимать. А это значит, что он есть объект, ибо
объектом как раз и называется то, что существует и что можно мыслить и
воспринимать. Другими словами, нельзя быть просто субъективистом. Допустим,
что вы - солипсист, т.е. что существуете только вы и больше ничего не
существует, что все остальное есть только ваше порождение. В таком случае вы
и будете тем самым единственным объектом, который реально существует. Таким
образом, утверждая, что существуете только вы (а все остальное, по-вашему,
есть только порождение вашего субъекта), - вы только назвали себя богом, а
не субъективистом. Ваш субъект тоже реален и, значит, есть объект. Если же
вы не уверены, существуете ли вы сами, то, следовательно, вы не уверены и в
том, что все вещи есть ваше порождение, т.е. вы тем самым не уверены в своем
субъективизме. А тогда вы не имеете права опровергать объективизм.
несуществующее? Объект есть нечто существующее. Можно ли его мыслить или
воспринимать? Безусловно. Впрочем, будем осторожнее и выслушаем придирчивого
спорщика. Скажут: объект есть нечто существующее, но его нельзя ни мыслить,
ни воспринимать. Хорошо. А когда вы говорите, что объект есть нечто
существующее, вы этим утверждаете что-нибудь или ничего не утверждаете? Если
ничего не утверждаете, то, следовательно, вы молчите и я вас не слышу, т.е.
мне нечего вам ответить. Если же вы что-нибудь утверждаете, то, значит,
объект не только есть нечто сущее, но о нем можно и мыслить и говорить.
Итак, если объект есть нечто реально существующее, то о нем можно нечто
сказать и помыслить, т.е. должен существовать (по крайней мере в
возможности) для такого объекта какой-нибудь, тот или иной субъект.
Допустим, что для объекта не существует никакого субъекта. Это значит, что
его никак нельзя ни воспринять, ни помыслить. Но если о нем ничего нельзя ни
сказать, ни помыслить, то тем самым нельзя о нем сказать ни того, что он
объект, ни того, что он существует, ни того, что он вообще есть нечто. Итак:
или объект есть, тогда есть и субъект; или - для объектов нет субъекта, и
тогда не может существовать и никакого объекта.
субъекта без объекта, ни объекта без субъекта. Всякий субъект есть объект и
всякий объект есть (по крайней мере в возможности) субъектlxxv. Все
остальное есть мифология. Страстность "субъективистов" и бешенство
"объективистов" объяснимы только при условии, что тут действуют
не-логические силы. Тут, конечно, чисто мифологические страсти и страстное
вероучение. Оно неизменно стремится к догмату и скоро же и становится им.
бы действительно диалектиками, а не увлекались собственным
мифолого-догматическим вероучением и богословием, то и спорить-то было бы
нечего. В самом деле, что такое "идея" и что такое "реальность", "материя"?
существующее. Если она не существует, тогда не о чем говорить; и тогда никто
не имеет права сказать, что она есть нечто. Итак, идея есть нечто
существующее. Что же, "существование" идеи отлично от самой идеи или нет?
Если бы "идея" ничем не отличалась от "существования" или "бытия", то всякая
вещь, уже по одному тому, что она существует, была бы идеей или, по крайней
мере, идеальной. Итак, когда мы говорим, что идея существует, мы
"существование" отличаем от "идеи". Следовательно: или идея не существует,
т.е. не есть нечто, т.е. есть ничто; или же она есть нечто и существует, но
тогда она требует (по крайней мере в возможности), чтобы она была
Флинт Эрик
Акунин Борис
Лукин Евгений
Орловский Гай Юлий
Самойлова Елена
Шилова Юлия