Чтение 31–й страницы книги ~История античной эстетики~

обеими поэмами.

Материал "Илиады" в этом смысле довольно сухой. Природа здесь дается,
прежде всего, в виде простого обозначения того или иного места. Ахилл ловит
пленников "на склонах Иды" (XI 105). Зевс сидит "на высоких вершинах
обильной потоками Иды" (XI 183); люди сушат пот, став против ветра на берегу
моря (XI 621 сл.) и т.д. Попадаются указания на чудесные явления природы
вроде кровавых капель, посылаемых на землю Зевсом (XVI 459). Реки и горы
также обычно только именуются, часто с каким-нибудь украшающим эпитетом: в
IV 383 читаем о берегах Асопа, травянистых, заросших осокой; в V 774 - о
"струящихся реках" Симоенте и Скамандре. Впрочем есть замечательные
изображения реки Ксанфа (Скамандра) в ХХ - ХХ1 песнях. Яркая, но
объективно-холодная картина реки дана в ? 27. Олимп (I 419) -
"многоснежный", а в I 499 Зевс - "на высочайшей вершине горы многоглавой
Олимпа" и т.д. Более дифференцированное эстетическое чувство местности в ?
28 - 29. Наконец, поражает своим эстетизмом уже известная XIV песнь,
посвященная "обольщению Зевса", откуда приведем ? 31 - образцы уже позднего,
более интимного, более роскошного отношения к природе, чем вся "Илиада".

Гром и молния в "Илиаде" - только орудие Зевса. Это настолько известно,
что примеры легко может подыскать каждый. В значительной мере облака, ветры
и тучи также являются не больше, как орудием богов, за исключением, может
быть, ? 32, где исполнительные функции ветров не мешают их выразительной
разрисовке.

Растительный мир фигурирует в "Илиаде" тоже главным образом в виде
простых наименований: о клевере и сельдереe читаем в II 776, о полбе и
ячмене - в V 196, о смоковнице - в XI 167 и пр. Цветы в ? 30 и 31
упоминаются в текстах, oтносимых к более позднему времени.

Совсем другая картина в "Одиссее". Образы природы здесь гораздо более
одухотворены, содержат гораздо больше настроения и выразительности. Так,
выразительными и даже вполне живописными надо считать тексты с образами моря
в ? 33, 34 (особенно живописная буря ? 34). Вместо простого упоминания
городов, стран, рек, гор и т.д., как в "Илиаде", здесь перед нами яркая
чувственно-прелестная живопись. Особенно богата "Одиссея" описаниями страны,
ландшафта, пейзажа. Конечно, в лесистых Закинфах (I 246) и "каменистых
Итаках" (I 247), "объятых волнами Итаках" (I 386), недостатка здесь нет, и
"розоперстая Заря" то и дело выnтупает здесь из мрака в одном и том же виде,
так что подобного рода эпический стандарт почти сводится лишь к простому
обозначению начала следующего дня. Но зато здесь много подробных и богатых
описаний местности. Такова Итака, остров Калипсо (? 35), страна циклопов,
остров киммерийцев (? 36), остров феаков. К этому можно присоединить еще
изображение "священной горы" и "густо-тенистой пещеры", где родился Гермес,
в Гомеровском гимне III 229 - 231, а также скалистый хребет и дикую долину
под снежным Парнасом около Kрисы (где Аполлон основал свой храм, - II 103 -
107).

? 27. Ил. XXII 146 - 152

Мчались все время они под стеною проезжей дорогой.

До родников добежали прекрасно струящихся. Два их

Бьет здесь ключа, образуя истоки пучинного Ксанфа.

Первый источник струится горячей водой. Постоянно

150 Паром густым он окутан, как будто бы дымом пожарным.

Что до второго, то даже и летом вода его схожа

Или со льдом водяным, иль со снегом холодным, иль градом.

? 28. I 154 - 157

Передо мною ни в чем не повинны троянцы...

155 В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами богатой,

Нив никогда не топтали; безмерные нас разделяют

Горы, покрытые лесом, и шумные воды морские.

? 29. II 305 - 307

305 Мы, окружая родник, на святых алтарях приносили

Вечным богам гекатомбы отборные возле платана,

Из-под которого светлой струею вода вытекала.

? 30. XXI 349 - 355

На реку бог обратил разливающий зарево пламень.

350 Вспыхнули тут тамариски по берегу, ивы и вязы,

Вспыхнули донник душистый, и кипер, и влажный ситовник,

Росшие густо вокруг прекрасных течений Скамандра.

Рыбы, угри затомились, - и те по глубоким пучинам,

Те по прекрасным струям и туда и сюда заметались,

355 Жаром палимые жгучим искусника-бога Гефеста.

? 31. XIV 346 - 351

Молвил и крепко руками свою охватил он супругу.

Тотчас под ними земля возрастила цветущие травы.

Донник росистый, шафран и густые цветы гиацинта, -

Мягкие, Зевса и Геру вознесшие вверх над землею.

350 Там они улеглись и покрылись густым, золотистым

Облаком; капли росы с него падали наземь, сверкая.

? 32. XXIII 212 - 218

Они поднялися,

С шумом ужасным помчались, гоня облака пред собою,

Дуя неистово, моря достигли. От бури свистящей

215 Вздыбились волны. Они прилетели в троянскую землю,

В тлевший ударили сруб, и взвилося шумящее пламя.

Ночь напролет они вместе на пламя костра налетали,

Дуя со свистом.

? 33. Од. II 426 - 429

Белый потом натянули ремнями плетеными парус.

Парус в средине надулся от ветра, и яро вскипели

Воды пурпурного моря под носом идущего судна;

С волн высоких оно заскользило, свой путь совершая.

? 34. IХ 67 - 71

Тучи сбирающий Зевс на суда наши северный ветер

С вихрем неслыханным ринул и скрыл под густейшим туманом

Сушу и море. И ночь ниспустилася с неба на землю.

70 Мчались суда, зарываясь носами в кипящие волны.

Вихрем на три, на четыре куска паруса разорвало.

? 35. V 56 - 74

Вышел на сушу Гермес с фиалково-темного моря.

Шел, он пока не достиг просторной пещеры, в которой

Пышноволосая нимфа жила. Ее там застал он.

На очаге ее пламя большое пылало, и запах

60 От легкоколкого кедра и благовоний горящих

Остров охватывал весь. С золотым челноком обходила

Нимфа станок, и ткала, и голосом пела прекрасным.

Густо разросшийся лес окружал отовсюду пещеру,

Тополем черным темнея, ольхой, кипарисом душистым.

65 Между зеленых ветвей длиннокрылые птицы гнездились -

Копчики, совы, морские вороны с разинутым клювом.

Пищу они добывают себе на морском побережьи.

Возле пещеры самой виноградные многие лозы

Пышно росли, и на ветках тяжелые гроздья висели.

70 Светлую воду четыре источника рядом струили

Близко один от другого, туда и сюда разбегаясь.

Всюду на мягких лужайках цвели сельдерей и фиалки.

Если б на острове этом и бог появился бессмертный,

Он изумился бы, глядя, и был бы восторгом охвачен.

? 36. ХI 13 - 19

Мы наконец Океан переплыли глубоко текущий.

Там страна и город мужей киммерийских. Всегдашний

15 Сумрак там и туман. Никогда светоносное солнце

Не освещает лучами людей, населяющих край тот

Землю ль оно покидает, вступая на звездное небо,

Или спускается с неба, к земле направляясь обратно.

Ночь зловещая племя бессчастных людей окружает.

Указанный материал "Одиссеи" дает яркое представление о том новом стиле
природы, которого в общем нет еще в "Илиаде" и которое потом займет основное
место в античном мироощущении вплоть до последних моментов его исторической
жизни. Объективно-реалистический, субстанциально-вещественный, абсолютно
несубъективный стиль природы "Илиады" сменяется (тоже пока еще не
субъективистской, не психологической, не чисто эстетической) эстетической
позицией, которая в дальнейшем найдет свое теоретическое отражение в
философских учениях досократиков. Это та позиция, когда начинает просыпаться
субъект, но просыпается он еще не во всем своем внутреннем содержании, не во
всей своей внутренней самостоятельности, но пока еще только как факт, как
бытие, как самостоятельная реальность. Он еще не настолько развит, чтобы
"вчувствовать" в природу и все свое внутреннее содержание. Но он уже развит
настолько, чтобы "вчувствовать" в нее самый факт своего существования,
независимо от внутреннего содержания этого факта.

Однако, как это понимать, что поэт дает нам в своих образах природы
чувствовать только факт существования его самостоятельного субъекта и еще не
раскрывает никаких своих внутренних переживаний, которые бы
свидетельствовали также о полной независимости от объекта его внутренней
жизни? Это очень важный вопрос, на который следует дать самый четкий ответ.

Известно, что человек вначале совсем не отличает себя от природы и
считает себя, самое большее, неким ее придатком и притом придатком совсем
несущественным. Но с известного времени в нем начинают просыпаться его
индивидуальные силы и возможности, которые тем самым заставляют его уже
противопоставлять себя природе и более или менее значительно отличать себя
от нее. Это противопоставление и это отличение создается, однако, далеко не
сразу. На первых порах человека отличает от природы пока еще только самый
факт своего существования, т.е. отличает себя от природы пока еще только в
самой общей форме. Субъект здесь уже чувствует себя как именно субъект. Это