нисколько не заслоняет их внешней пластики и живописности, они построены
так, как будто бы все в природе было безгорестно и безрадостно и как будто
бы созерцающий их человеческий субъект всегда был в своей последней глубине
умиротворен и спокоен. Подобные характеристики могут быть бесконечно
разнообразны, удовлетворяя тому или иному эстетическому вкусу данного
критика и литературоведа и отражая бесконечно разнообразные оттенки
гомеровских картин природы.
за всеми подобными характеристиками. Оно должно в кратчайшей и яснейшей
форме дать самый принцип всех таких возможных характеристик гомеровских
картин природы - принцип, вытекающий из глубины гомеровского творчества и
достаточно четко формулирующий его основную и наиболее острую
направленность.
сводится к той позиции эпического художника, когда он уже отошел от
безраздельного тождества с природой, когда он уже начал себя ей
противопоставлять, когда он уже сознает себя как самостоятельную личность,
но личность не в ее бесконечных по глубине и разнообразию переживаниях, не в
ее бесконечной внутренней дифференциации, а в едином и нераздельном бытии, в
ее цельном и недифференцированном состоянии. Этот принцип делает картины
природы у Гомера лишенными психологизма, но все же человечески живыми; он
делает их структурно-зрительными и пластически-весомыми, но все же
человечески ясными, прозрачными, убедительными, а иной раз даже и грандиозно
драматическими и потрясающими и, в то же время, умиротворенно спокойными и
равновесными.
мифологического содержания и делает их предметом свободного поэтического
творчества. Но это свободное поэтическое творчество в силу того же принципа
ограничивается здесь пределами эпического стиля и прежде всего приматом
общего над индивидуальным.
в картинах природы у Гомера, начиная от мифологической природы и кончая
тонким образом субъективной фантазии художника, не обнаруживают никакого
разнобоя в отношении стиля, но образуют единый и нераздельный гомеровский
стиль, а именно - стиль позднего эпоса, стиль пограничного периода между
первобытным коллективизмом и классовой цивилизацией.
природы у Гомера. Но, повторяем: это - не конец, а только начало
исследования. Само же исследование до сих пор еще никем не произведено и
ждет специальной разработки27.
жизни, мы перейдем к тому последнему и окончательному оформлению природы,
которое греки (а за ними и весь культурный мир) назвали космосом. Ниже мы
постараемся показать, что гомеровское представление о космосе в целом тоже
глубочайшим образом эпично. Тут и примат общего над индивидуальным, т.е.
примат общей и целостной картины мира над его отдельными единичными
проявлениями, и пластически-живописная разрисовка, и традиционно-стандартное
понимание и т.д. Без воспроизведения гомеровского космоса представление
Гомера о художественной действительности было бы чрезвычайно неполным и
лишилось бы своего последнего и самого существенного оформления.
теории, пытающиеся мыслить пространственную конечность мира, мало понятны
современному сознанию, трудны для доказательства и встречают всеобщее
сопротивление. Полная противоположность этому - Гомер. Ведь гомеровское
мировоззрение основано на пластически-телесном трактовании действительности.
И ярчайшим образцом такой трактовки является устройство гомеровского
космоса. Он, разумеется, тоже тело и как тело - конечен в пространстве, т.е.
имеет определенную форму, или фигуру.
187 слл.). Именно весь космос, согласно этому "сообщению" разделен между
Зевсом, Посейдоном и Аидом. Земля - общее владение трех главных владык.
Начнем с фигуры земли.
покрытый сводом, полушарием. Диск - земля, полушарие - небо. Небо сделано из
меди или железа. Оно - "медное" (Ил. ХVII 425), "многомедное" (V 504, Од.
III 2) и "железное" (Од. ХV 329, ХVII 565). Плоский характер земли легко
усмотреть из того, что все ее точки мыслятся всюду одинаково видимыми.
Гелиос говорит (Од. ХII 379 - 381): "Дерзко они умертвили коров, на которых
с такою радостью я любовался, - вступал ли на звездное небо или спускался с
него, к земле направляясь обратно". Если припомнить, что остров Тринакия, на
котором спутники Одиссея убили коров Гипериона, мыслился на крайнем западе,
то Гелиос при своем "вступлении на небо" не мог бы их видеть, если бы земля
не была плоской. В V 282 сл. Посейдон видит Одиссея c горы Солима,
отправляясь от эфиопов, когда тот находится на противоположной стороне
Греции.
418, ХIХ 107), не вполне ясно говорится о "пределах земли" (Од. IV 563 cл.,
Гимн. IV 227), а в других местах говорится просто о многих землях (Ил. XV
81, Од. IV 268), о "широкой" (Ил. ХI 741, ХХI 387, Гимн. III 570, V 428,
472) или о "широкодорожной" (Ил. ХVI 635, Од. III 453; Х 149, ХI 52, Гимн I
133) земле. Также и небо, хотя и "великое" (Ил. V 750, VIII 394, ХХI 388),
но оно и просто "широкое" (Ил. III 364, V 867, VIII 178, 201, VIII 74, ХV
192, ХIХ 257, ХХ1 272, Од. V 303, Гимн. V 13). Ниже мы увидим, что все эти
размеры неба и земли вполне конечные.
океан в нашем смысле слова. Это не океан, а огромная река, обвивающая землю
по краям. В таком виде он изображен на щите Ахилла (Ил. VIII 607 сл.). Море,
которое греки мыслили на западе, непосредственно соприкасается с Океаном. По
крайней мере, Одиссей (Од. XI - I 13) беспрепятственно въезжает в Океан,
направляясь от Кирки (Х 507 слл.) в Аид. O границах самого Океана, т.е. об
его ширине, ничего не известно. И если Одиссей доезжает до "границ
Океановых", то это значит не "до границ самого Океана", а "до границ земли,
образуемых Океаном". То же выражение - Ил. ХIV 200, 302 и Гимн. IV 227.
Гомер любит говорить о "глубокотекущем" Океане (Ил. VII 422, ХIV 311, ХХI
195, Од. ХI 13 Гимн. III 185). Окружая землю, Океан втекает сам в себя,
откуда его эпитет apsorroos, "вливающийся сам в себя", "обтекающий земной
круг" (Ил. ХVIII 399, Од. ХХ 65). Кроме того, Океан - величайший бог, вместе
со своей супругой "матерью Тефией" даже "рождающее лоно (genesis) богов"
(Ил. ХIV 201, 246, 302). Сон (244) причисляет его к вечным небожителям. Из
Океана текут все реки и моря на земле (Ил. ХХI 195 слл.). В него заходит
солнце, заря (Ил. ХIХ 1, Од. ХХII 197), луна (Гимн. ХХХII 7), Сириус (Ил. V
5 сл.) и все звезды, за исключением "Медведицы" (Ил. ХVIII 489, Од. V 275).
На южном берегу Океана живут мифические эфиопы (Ил. I 423, ХХIII 205 сл.),
на западном - киммерийцы (? 36). На берегах Океана живут также и пигмеи (Ил.
III 6) и Заря со своим любимцем Тифоном (Гимн. IV 227 сл.). Недалеко от
крайнего юга Океана - Элисий, остров блаженных (Од. IV 563), и Аид (ХI 13
слл.). Протей сказал Менелаю (Од. IV 563 - 568):
Ахилла, Балия и Ксанфа (Ил. ХVI 150), а в одной из пещер Океана выброшенный
с неба Гефест был принят Фетидой и Эвриномой (ХVII 395 - 399). Океан со
своей супругой Тефией имеют дочь Персу, которая от Гелиоса рождает Аэта и
Кирку (Од. Х 139); также дочери Океана - Эвринома (XVIII 398) и многие
нимфы, перечисляемые среди тех, которые играли с Персефоной на лугу перед
похищением ее Плутоном (Гимн. V 5, 418 - 422). Образ Океана, несомненно,
является очень богатым, и недаром в эпоху философии мифологии ему отводилось
одно из первых мест в мироздании. Характерно и то, что Порфирий, сравнивая
учение Гомера об Океане с учением о Хаосе у Гесиода (в схолиях А В Ил. ХIV
245 слл.), считает первое "более философским", "поскольку вода является
жизнью всего, и она преимуществует перед четырьмя стихиями. Поэтому и Пиндар
говорил, что "вода - лучше всего".
можно судить по таким выражениям об умерших, как (Ил. VI 19, 411) "сходить
под землю", или (ХVIII 333, ХХII 482, Од. ХХIV 204, Гимн. V 399, 415) "под
бездной земли". Полной ясности, однако, здесь нет, потому что имеется вполне
определенное сообщение о том, как Одиссей достигал Аида: Аид находится на
поверхности земли, на крайнем западе, в стране киммерийцев, около Океана,
где Гелиос никогда не всходит и не заходит (Од. Х 507 - 512, ХI 13 слл.).
Может быть, примирить эти воззрения можно тем уточнением, что в стране
киммерийцев есть спуск в Аид. Читаем (Од. ХХIV 11 слл.), что по сю сторону
Океана, у входа в Аид, находится Левкадская скала, ворота Гелиоса, страна
Снов, а также (Х 509) роща Персефоны. Гермес ведет души убитых женихов на
луг, покрытый растением асфоделью, где они и должны пребывать. Эреб тоже
находится на крайнем Западе, где тоже есть место душ умерших (ср.
нисхождение в Эреб Аякса ХI, 563 сл.).
весьма неясная, хотя и ставшая в Европе символом ужаса и кромешной тьмы. Что
такое тартар? Большинство лингвистов производят это слово путем удвоения от
tarasso "возмущаю", "привожу в беспорядок", и схол. А к Ил. VIII 13 так и
пишет: "От беспорядочности (to ec tatarachtai) и слитости". Это самое
глубокое место под землей, где находятся титаны, т.е. поколение богов,
Березин Федор
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Витковский Евгений
Зыков Виталий
Пехов Алексей