скажем, актов несправедливости, насилия и т.п. не содержит в себе никаких
причин для наших чувств возмущения, гнева, вообще ценностных переживаний. Не
содержит без добавления фактической ("практической") выполненности или
данности разумного состояния. Того, что Кант называл "фактами разума": не
разумным знанием конкретных фактов, их, так сказать, отражениями, а самим
разумом как осуществленным сознанием, которое нельзя предположить заранее,
ввести допущением, заместить "могущественным умом" и т.д. И если такой
"факт" есть, он всеместен и всевременен.
безнравственно или что в Англии что-то нравственно, а в России -
безнравственно, вне реализации первой и второй частей К-принципа. Но если
есть и совершились акты первовместимости и мы находимся в преемственной
связи с ними, включены в нее, то тогда мы можем что-то осмысленно говорить,
достигая при этом полноты и уникальности описания.
описываемых теми же самыми предметными и знаковыми номинациями, актов
первовместимости нет или они редуцированы. Такие ситуации инородны
собственному языку и не обладают человеческой соизмеримостью (ну, как если
бы недоразвитое "тело" одной природы выражало себя и давало бы о себе отчет
в совершенно иноприродной "голове"). Они похожи на кошмар дурного сна, в
котором любая попытка мыслить и понять себя, любой поиск истины походил бы
своей бессмысленностью на поиск уборной. Кафкианский человек пользуется
языком и следует пафосу своего поиска в состояниях, где заведомо не
выполнены акты первовместимости. Поиск для него - чисто механический выход
из ситуации, автоматическое ее разрешение - нашел, не нашел! Поэтому этот
неописуемо странный человек не трагичен, а нелеп, смешон, особенно в
квазивозвышенных своих воспарениях. Это комедия невозможности трагедии,
гримаса какого-то потустороннего "высокого страдания". Невозможно принимать
всерьез ситуацию, когда человек ищет истину так, как ищут уборную, и
наоборот, ищет на деле всего-навсего уборную, а ему кажется, что это истина
или даже справедливость (таков, например, господин К. в "Процессе" Ф.Кафки).
Смешно, нелепо, ходульно, абсурдно, какая-то сонная тягомотина, нечто
потустороннее.
всеобщего внутреннего окостенения, например, когда Грегор Замза превращается
в какое-то скользкое отвратительное животное, которое он с себя не может
стряхнуть. Что это, почему приходится прибегать к таким метафорам? Сошлюсь
на более близкий пример.
"искренность" и "лживость" к ситуациям, в которые попадает "третий",
неописуемый человек (я назову их ситуациями, в которых "всегда уже поздно").
Ну, например, такой ситуацией являлось до недавнего времени пребывание
советского туриста за границей. Он мог попадать там в такие положения, когда
от него требовалось лишь проявление личного достоинства, естественности.
Просто быть мужчиной, не показывая своим видом, что ждешь указаний о том,
как себя вести, что ответить на тот или иной конкретный вопрос и т.д. И
некоторые были склонны тогда рассуждать так, что турист, который не проявил
себя как настоящий цивилизованный человек, труслив, а тот, который проявил,
- мужествен. Однако к этому туристу неприменимы суждения, труслив он или
храбр, искренен или не искренен, по той простой причине, что за границей он
оказался на основе определенной привилегии, и поэтому уже поздно что-то
проявить от себя лично. Это нелепо, над этим можно только посмеяться.
Язык добра и зла, мужества и трусости к ней не относится, поскольку она
вообще не в области, очерченной актами первовместимости. Язык же в принципе
возникает на основе именно этих актов.
человека, который формально добивается закона. Но если все действия человека
уже "сцеплены" ситуацией, где не было первоакта закона, то поиск им
последнего (а он совершается в языке, который у нас один и тот же -
европейский, идущий от Монтескье, Монтеня, Руссо, от римского права и т.д.)
никакого отношения к этой ситуации не имеет. А мы, живя в одной ситуации,
часто пытались и пытаемся, тем не менее, понять ее в терминах другой,
начиная и проходя путь господина К. в "Процессе". Действительно, если есть
семена ума, то можно представить себе и волосы ума. Представим, что волосы у
человека растут на голове внутрь (вместо того, чтобы, как полагается, расти
наружу), вообразим мозг, заросший волосами, где мысли блуждают, как в лесу,
не находя друг друга и ни одна из них не может оформиться. Это первобытное
состояние гражданской мысли. Цивилизация же - это прежде всего духовное
здоровье нации, и поэтому надо в первую очередь думать о том, чтобы не
нанести ей такие повреждения, последствия которых были бы необратимы.
имеющие один и тот же язык. И эти два типа ситуаций фундаментально различны.
И то неуловимое, внешне неразличимое и невыразимое, чем отличается,
например, слово "мужество" в этих ситуациях, и есть сознание.
сформулированный Декартом закон мышления, имеющий отношение ко всем
человеческим состояниям, включая и те, в которых формулируется причинная
связь событий в мире. По Декарту мыслить исключительно трудно, в мысли нужно
держаться, ибо мысль есть движение, и нет никакой гарантии, что из одной
мысли может последовать другая в силу какого-то рассудочного акта или
умственной связи. Все существующее должно превосходить себя, чтобы быть
собой в следующий момент времени. При этом то, что я есть сейчас, не
вытекает из того, что я был перед этим, и то, что я буду завтра или в
следующий момент, не вытекает из того, что я есть сейчас. Значит, мысль,
которая возникает в следующий момент времени, там не потому, что начало ее
или кусочек есть сейчас.
обеспечивает систему остранений от конкретных смыслов и содержаний, создает
пространство реализации и шанс для того, чтобы мысль, начавшаяся в момент А,
в следующий момент Б могла бы быть мыслью. Или человеческое состояние,
начавшееся в момент А, в момент Б могло бы быть человеческим состоянием.
Приведу пример.
что именно оно и есть настоящее мышление, осуществляющееся как бы само
собой. К такому выделенному мышлению можно отнести искусство и любые другие
сферы так называемого духовного творчества. Однако умение мыслить - не
привилегия какой-либо профессии. Чтобы мыслить, необходимо мочь собрать не
связанные для большинства людей вещи и держать их собранными. К сожалению,
большинство людей по-прежнему, как и всегда, мало к чему сами по себе
способны и ничего не знают, кроме хаоса и случайности. Умеют лишь звериные
тропы пролагать в лесу смутных образов и понятий.
мысли, нужно иметь "мускулы мысли", наращиваемые на базе некоторых
первоактов. Другими словами, должны быть проложены тропы связного
пространства для мышления, которые есть тропы гласности, обсуждения,
взаимотерпимости, формального законопорядка. Такой законопорядок и создает
пространство и время для свободы интерпретации, собственного испытания. Есть
закон названности собственным именем, закон именованности. Он - условие
исторической силы, элемент ее формы. Форма, по существу, - единственное, что
требует свободы. В этом смысле можно сказать, что законы существуют только
для свободных существ. Человеческие учреждения (а мысль - тоже учреждение)
есть труд и терпение свободы. И цивилизация (пока ты трудишься и мыслишь)
как раз и обеспечивает, чтобы нечто пришло в движение и разрешилось,
установился смысл и ты узнал, что думал, хотел, чувствовал, - дает для всего
этого шанс.
клеточек незнаемого. Если не оставлять места проявлению не вполне знаемого,
цивилизация, как и культура (что, по сути, одно и то же), исчезает.
Например, экономическая культура производства (т.е. не только материальное
воспроизводство конечных благ, умирающих в акте их потребления) означает,
что неправомерна такая структура управления, которая определяла бы, когда
крестьянину сеять, и распределением этого знания охватывала бы все
пространство его деятельности. Повторяю, должен быть допуск на автономное
появление в каких-то местах вещей, которых мы не знаем и не можем знать
заранее или полагать их в какой-то всеведущей голове.
глупостей, сколько о природе любви. Но, допустим, что природа денег
неизвестна и закреплена в формальном цивилизованном механизме, что люди
освоили деньги как культуру настолько, что можно не просто считать, но и с
их помощью что-то производить. Почему это возможно? По одной простой
причине: в этом случае предполагается, что обмен денег на покупаемый продукт
сам, в свою очередь, не требует времени, поскольку в них уже закреплено
трудовое время. И такое поведение - цивилизованное. Такая абстракция
закреплена самой цивилизацией в цивилизованном устройстве человеческого
опыта. А поведение похожее, но "зеркальное" - нецивилизованное. Когда
культурного механизма денег нет, то появляется и существует зазеркальное
поведение с деньгами, которое состоит в том, что если, скажем, заработано 24
рубля (т.е. вложено 8 часов труда), то, чтобы их потратить, нужно затратить
еще 10 часов, т.е. еще 30 рублей. В таком сознании, разумеется, отсутствует
понятие денег как ценности. В этом случае, пользуясь знаком денежного знака,
мы не можем просчитать экономику, организовать рациональную схему
экономического производства. А мы пользуемся денежными знаками и, более
того, попав в это денежное зазеркалье с теми же, казалось бы, предметами,
решили "квадратуру круга" - умудрились, не зная цену деньгам, стать
корыстными и хитрыми.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Березин Федор
Мережковский Дмитрий
Шилова Юлия