экзистенциализме исходит вся история.
перенесение им феноменологической формы отношения объективности и
субъективности в социальные исследования и сама механика современного
мифологизирующего сознания, закрепленная понятиями экзистенциализма,
объясняют особенности концепции, излагаемой Сартром в "Критике
диалектического разума", как в той части, в которой он считает ее
совпадающей с марксизмом, так и в той, в которой он хочет развить марксизм.
Именно указанным путем и сложился у Сартра такой образ исторически
деятельной личности, у которой действительно человеческое содержание
поступков может лежать лишь в сфере неких "человеческих отношений,
устанавливаемых на основе "практического сознания" и коммуникативного
"понимания", и которая описывается Сартром в этой книге как основа истории,
как то, знанием чего необходимо дополнить марксизм. Стремление приложить эти
понятия и образ к реальной истории вполне понятно: ведь фактом является
наличие общества (а не только личностей и межличных контактов), а в обществе
- отношений, отличающихся от "человеческих". Как же история пошла этим
путем? Откуда и как получилось искажение? И как и то и другое действуют
вместе? Нужно объяснить именно фактически имевшую место историю. Берясь за
эту задачу, Сартр и наслаивает на свое восприятие категории исторического
материализма, в которых фиксированы экономические и социальные законы
исторического развития и которые, естественно, трансформируются этим
наложением на совершенно чуждый им идейный строй.
преследующим свои цели человеком, а не кем-нибудь иным (на этом Сартр
особенно настаивает)32. Как в структуре этой деятельности выступают
объективные материальные ее элементы и связи - реальное общественное бытие
людей, социально-историческое содержание их отношений и закономерности
развития? В рамках теории деятельности (или исторического действия) проблема
состоит в том, чтобы рассматривать эти элементы в связи с внутренней,
субъективно-деятельной организацией, пронизывающей эмпирическую,
конкретно-индивидуальную форму труда и способ жизнедеятельности субъекта. С
этой организацией cвязаны, с одной стороны, характер и результаты личного
развития субъекта, а с другой стороны, то, что откладывается в совокупном
общественном процессе и составляет историю, творимую индивидами совместно.
материальную обусловленность человеческого действия анализом его как
действия социального, т.е. реализующегося в определенной общественной форме
труда, на основе тех или иных наличных сил человеческого общения и
кооперации, на основе определенного содержания деятельности, сложившегося в
объективных отношениях людей и несущего с собой определенную, вне индивида и
его межличных связей лежащую логику этого действия (со всеми ее
объективациями и опредмечиваниями). Иначе говоря, необходимо в особых
понятиях фиксировать содержательный обмен деятельностью между людьми,
раскрывая с этой точки зрения и состав внешних предметов культуры,
объективировавших человеческую деятельность. И, переходя в анализе к
структурам субъективности (т.е. живого труда), мы должны были бы
отправляться от изучения реального - в масштабах общества и содержательных
связей - генезиса массового действия, массового движения (будь это движение
общественно-политическим, научным или экономическим, развитым или неразвитым
и т.д.), поскольку любой индивидуальный акт действительного исторического
творчества может протекать лишь в более или менее обобществляемых его
условиях, закрепивших в себе общественно-человеческие достижения и силы, и
зависит, следовательно, от усвоения этих последних. Формирование и действие
самой субъективно-деятельной, внутренне индивидуальной стороны исторического
творчества субъектов, которая откладывает свои результаты как в цепи их
индивидуального развития, так и в совокупном историческом процессе, должны
сопоставляться именно с этим процессом усвоения и обмена деятельностью, с
процессом построения структур субъективности на основе общественного
богатства отношений людей и содержательной логики их труда (с ее целями,
стратегией и т.д.). Это - материал и объективные ориентиры построения
индивидом самого себя как личности.
показали, каким образом) антитезы содержательной деятельности индивидов,
могущей порождать их совокупные производительные силы (и, следовательно, их
общественную зависимость, обусловленность), и непосредственно человеческих
отношений. Обособлением последних в качестве "истинных" Сартр воспроизводит
в теории то разобщение самодеятельности и материального производства жизни,
которое практически выпадает на долю буржуазного индивида и которое
мифологизировано "несчастным сознанием". Против человека обращаются
предметы, к которым он прикоснулся рукой и на которых остался след этого
прикосновения. Под видом "марксистского" анализа материальных основ истории
Сартр и разрабатывает это восприятие, выражая на утонченном языке философии
просто то ущербное отношение к действительности, к проявлениям объективного
содержания взаимоотношений людей, которое стихийно сформировалось у
определенной части людей в западном обществе независимо от философии
экзистенциализма. Этим и объясняется, почему Сартр пишет, например, что
"через социализированную материю и материальное отрицание как инертное
единство человек конституируется в качестве другого, чем человек"33.
материальные элементы исторического действия. "Материальность вещи или
института, - пишет он, - есть радикальное отрицание изобретения или
творчества"34, материя вообще - это "отрицание", это "постоянная угроза
нашей жизни"35. Определяя объективные запросы и потребности как требования
"вещей"36 и прямо-таки мифологически стилизуя эту особенность душевной жизни
личности в условиях современного общества, Сартр даже говорит о
"колдовской", "околдованной материи"37. Путем чистейшего колдовства она
трансформирует, искажает индивидуальные и коллективные цели и деяния людей,
вносит в них иррациональную "отклоненность". Соответственно всякие
независимые от сознания фактические отношения людей, наблюдаемые эмпирически
на той или иной стадии исторического развития, подпадают у него под понятие
"искаженности", "отклоненности" ("отклоненности" от сознательных намерений и
целей людей) и могут быть описаны лишь в терминах иррационального.
Исключительно в смысле трагической неизбежности такого отклонения Сартр и
развивает тезис об определяющей роли материальных условий в исторической
деятельности людей.
материально-объективных отношений сводится к описанию того, как этот человек
подпадает под власть иррациональных и внечеловеческих сил. Он подпадает под
их власть, под власть необходимости просто уже потому, что в реальном своем
действии ему приходится всякий раз иметь дело с вещами вообще и с
множественностью других людей как таковой (эта множественность людей тоже в
свою очередь "колдовская")38, приходится "тотализировать" составленное из
них социальное поле при реализации своего проекта. "...Испытанная
тотализация, - пишет Сартр, - в той мере, в какой я ее обнаруживаю в лоне
моей свободно переживаемой тотализации, принимает здесь форму необходимости
по двум фундаментальным причинам: одна состоит в том, что тотализация...
должна пользоваться посредничеством инертных продуктов труда; вторая состоит
в том, что практическая множественность (т.е. наличие массы других людей. -
М.М.) во всех случаях обязательно сталкивается со своей собственной инерцией
внешности, т.е. с присущим ей свойством дискретного количества"39. Этим
путем внутрь сознательно-целевой организации практики личности и
прокрадываются "инерция", "античеловек", "антифинальность", "антидиалектика"
и прочие чудища, которые становятся факторами истории наряду с проектами
самих индивидов. И стоит только человеку в этих условиях чем-нибудь заняться
на деле, как сам этот акт реального производства отчуждает человека и
забрасывает его в заколдованный мир вещей.
своей, независимой от индивида логикой, всякое реальное созидание отчуждает
человека и превращает его в игрушку чуждых ему сил, то единственный
свободный и подлинный вид человеческого творчества может состоять лишь в
том, чтобы производить самого себя как сознающего индивида. Даже не в том,
чтобы мыслить определенное содержание, а в том, чтобы мыслить себя в любом
содержании, критически следить за собой, за своей "самостью", в чем
экзистенциализм видит единственное условие завоевания человеком свободы.
Другого вывода из концепции Сартра мы получить не можем. По сути дела
общественное бытие со всеми его продуктами деятельности, содержанием
творчества и т.д. есть для него неудачное сознание, сознание, вырвавшееся из
рамок прозрачности для самого человека и человеческого самопонимания, есть
неистинная и отчужденная форма существования самого же сознания или, вернее,
того духовного состояния, которое индивиды могут создавать друг в друге,
когда они связаны непосредственными "человеческими отношениями".
он мыслит как марксист, когда описывает роль "материи" и ее господство в
современном обществе. В действительности под этим он имеет в виду чисто
отрицательное явление, имеет в виду, что именно зависимость всей
человеческой деятельности от способа производства материальной жизни и от
совокупных сил человеческого общения лишает историю человеческого смысла и
творческого характера. И в таком восприятии истории мы видим не усвоение
Сартром марксизма, а просто проявление душевного строя "несчастного
сознания". Это для него страшной, непонятной и внечеловеческой силой
являются фактические материальные отношения в обществе, это для него
человечное оказалось на одной стороне, а материально-предметное - на другой,
и вместе им не сойтись. И это от него в абстрактной теории Сартра рождается
злая, "колдовская" сила материи как категория восприятия объективного
строения исторического процесса.
обусловленности и закономерности человеческой деятельности и весь внутренний
ход мысли, приведший Сартра к столь иллюзорному усвоению марксизма именно в
этом вопросе, очень ясно проступают из того сопоставления, которое сам Сартр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел
Куликов Роман
Шилова Юлия