только их сперва очистить от героической шелухи, как две капли воды похожи
на мадам Бовари! - как и обратно будет понятно, что Флоберу ничто не мешало
перевести свою героиню в скандинавскую или карфагенскую обстановку и затем,
мифологизировав ее, предложить Вагнеру в качестве либретто. Да, говоря
вообще, Вагнер, по-видимому, не интересовался никакими иными проблемами,
кроме тех, которыми интересуются нынче маленькие парижские decadents.
Постоянно в пяти шагах от госпиталя! Все совершенно современные проблемы,
все проблемы больших городов! не сомневайтесь в этом!.. Заметили ли вы (это
относится к данной ассоциации идей), что вагнеровские героини не рожают
детей? - Они не могут этого... Отчаяние, с которым Вагнер схватился за
проблему дать возможность Зигфриду вообще быть рожденным, выдает, как
современно чувствовал он в этом пункте. - Зигфрид "эмансипирует женщину" -
однако без надежды на потомство. - Наконец, факт, остающийся для нас
непостижимым: Парсифаль - отец Лоэнгрина! Как он это сделал? - Не нужно ли
тут вспомнить о том, что "целомудрие творит чудеса"?..
являются школой благоразумия. Система процедур, применяемая Вагнером, может
быть применена к сотне других случаев - имеющий уши да слышит. Быть может,
я получу право на общественную признательность, если точно сформулирую три
самые ценные процедуры.
него, никто не должен делать после него... Вагнер божествен...
"литература".
если поищем здесь достаточного основания. Разве музыка Вагнера слишком
трудно понимается? Или он боялся обратного, что ее слишком легко поймут, -
что ее поймут без достаточного труда? - Фактически он всю свою жизнь
повторял одно положение: что его музыка означает не только музыку! А
больше! А бесконечно больше!.. "Не только музыку" - так не скажет никакой
музыкант. Повторяю, Вагнер не мог творить из целого, у него не было
никакого выбора, он должен был создавать поштучно "мотивы", жесты, формулы,
дубликаты и всякие стократности, он оставался ритором в качестве музыканта,
- он должен был поэтому принципиально выдвигать на передний план "это
означает". "Музыка всегда лишь средство" - это было его теорией, это было
прежде всего вообще единственно возможной для него практикой. Но так не
думает никакой музыкант. - Вагнеру была нужна литература, чтобы убедить
всех считать его музыку серьезной, считать ее глубокой, "потому что она
означает бесконечное"; он был всю жизнь комментатором "идеи". - Что
означает Эльза? Но тут не может быть сомнения: Эльза - это "бессознательный
дух народа"? ( "это познание необходимо сделало меня совершенным
революционером" ).
увлекали умы; что он разгадал до очевидности то, что только и считает немец
серьезным, - "идею", хочу сказать, нечто темное, неведомое, смутное; что
ясность является среди немцев возражением, логика - опровержением.
Шопенгауэр сурово уличил эпоху Гегеля и Шеллинга в бесчестности, - сурово,
но также и несправедливо: он сам, старый пессимистический фальшивомонетчик,
поступал нисколько не "честнее" своих знаменитых современников. Оставим в
стороне мораль. Гегель - это вкус... И не только немецкий, а европейский
вкус! - Вкус, который понял Вагнер! - до которого он чувствовал себя
доросшим! который он увековечил! - Он просто применил это к музыке - он
изобрел себе стиль, означающий "бесконечное", - он стал наследником
Гегеля... Музыка как "идея" - -
бредит нынче Вагнером; в его школе даже пишут по-гегелевски! - Прежде всех
понял его немецкий юноша. Два слова, "бесконечный" и "значение", уже были
достаточны: ему сделалось при этом невыразимо хорошо. Не музыкой покорил
себе Вагнер юношей, а "идеей": богатство загадок в его искусстве, его игра
в прятки под ста символами, его полихромия идеала - вот что влечет к
Вагнеру этих юношей; это гений Вагнера в создавании облаков, его гоньба,
блуждание и рысканье по воздуху, его "всюду" и "нигде", точь-в-точь то
самое, чем прельщал и увлекал их в свое время Гегель! - Среди вагнеровской
множественности, полноты и произвола они являются как бы оправданными сами
перед собой - "спасенными". - Они слушают с дрожью, как великие символы
звучат в его искусстве из туманной дали тихим громом; они не сердятся, если
порою в нем бывает серо, скверно и холодно. Ведь все они без исключения,
подобно самому Вагнеру, сроднились с дурной погодой, немецкой погодой!
Вотан - их бог; но Вотан - бог дурной погоды... Они правы, эти немецкие
юноши, раз они уже таковы: как могло бы недоставать им в Вагнере того, чего
недостает нам, иным людям, нам, халкионцам - la gaya scienza; легких ног;
остроумия, огня, грации; великой логики; танца звезд; надменной
гениальности; зарниц юга; гладкого моря - совершенства...
несмотря на это, в ее истории? Начавшееся главенство актера в музыке -
капитальное событие, наводящее на размышления, а также, быть может,
возбуждающее страх. Формулируя: "Вагнер и Лист". - Еще никогда честность
музыкантов, их "подлинность", не подвергалась равному по опасности
испытанию. Ведь очевидно: большой успех, успех у масс уже не на стороне
подлинных, - надо быть актером, чтобы иметь его! - Виктор Гюго и Рихард
Вагнер - они означают одно и то же: что в упадочных культурах, что всюду,
где решение переходит в руки масс, подлинность становится лишней,
убыточной, вызывающей пренебрежение. Лишь актер возбуждает еще великое
одушевление. - Этим начинается для актера золотой век - для него и всего,
что сродни его породе, Вагнер шествует с барабанами и флейтами во главе
всех художников декламации, изображения, виртуозности; он убедил прежде
всего капельмейстеров, машинистов и театральных певцов. Не забудем и
музыкантов оркестра - он "спас" их от скуки... Движение, созданное
Вагнером, переходит даже в область познания: целые соответствующие науки
медленно всплывают из вековой схоластики. Чтобы привести пример, я
подчеркиваю особенно заслуги Римана в ритмике, первого, кто применил также
и к музыке основное понятие знаков препинания (к сожалению, выразив его
безобразным словом: он называет это "фразировкой"). - Все это, говорю с
благодарностью, лучшие из почитателей Вагнера, самые достойные уважения -
они просто имеют право почитать Вагнера. Общий инстинкт связывает их друг с
другом, они видят в нем их высший тип, они чувствуют себя силой, даже
большой силой, с тех пор как он воспламенил их собственным жаром. Если
где-нибудь влияние Вагнера было действительно благодетельным, то именно
тут. Еще никогда в этой сфере столько не думали, столько не хотели, столько
не работали. Вагнер вложил во всех этих художников новую совесть: чего они
требуют от себя, хотят от себя теперь, того они никогда не требовали до
Вагнера - они были слишком скромны для этого. В театре царит другой дух с
тех пор, как там царит дух Вагнера: требуют самого трудного, порицают
сурово, хвалят редко - хорошее, выдающееся считается правилом. Вкус уже
больше не нужен; даже голос. Вагнера поют только разбитым голосом: это
действует "драматично". Даже дарование исключено. Espressivo во что бы то
ни стало, как этого требует вагнеровский идеал, идеал decadence, плохо
уживается с дарованием. Для него нужна просто добродетель - хочу сказать,
дрессировка, автоматизм, "самоотречение". Ни вкуса, ни голоса, ни
дарования: сцене Вагнера нужно только одно - германцы... Определение
германца: послушание и длинные ноги... Полно глубокого значения то, что
появление и возвышение Вагнера совпадает по времени с возникновением
"империи": оба факта означают одно и то же - послушание и длинные ноги. -
Никогда лучше не повиновались, никогда лучше не повелевали. Вагнеровские
капельмейстеры в особенности достойны того века, который потомство назовет
некогда с боязливым почтением классическим веком войны. Вагнер умел
командовать; это-то и сделало его великим учителем. Он командовал, как
непреклонная воля к себе, как дисциплинирование себя всю жизнь - Вагнер,
который, быть может, являет собою величайший пример самонасилия в истории
искусств ( - он превзошел даже близкородственного ему в остальном Альфьери.
Примечание туринца).
прежние, не соединяется с пониманием того, что они менее опасны... Но кто
еще сомневается в том, чего я хочу,- каковы три требования, которые на этот
раз влагает в мои уста моя злоба, моя забота, моя любовь к искусству?
Чтобы театр не становился господином над искусствами. Чтобы актер не
становился соблазнителем подлинных. Чтобы музыка не становилась искусством
лгать.
Фридрих Ницше
----------------------------------------------------------------------------
ВТОРОЕ ПРИБАВЛЕНИЕ
известных лицах показывается выражение благодарности; я слышу даже скромное
ликование. Предпочел бы тут, как и во многом, быть понятым. - Но с тех пор
как в виноградниках немецкого духа завелось новое животное, имперский
червь, знаменитая Rhinoxera, не понимают более ни одного моего слова. Даже
Крестовая газета свидетельствует мне об этом, не говоря уже о Центральной
литературной газете. - Я дал немцам глубочайшие книги, какими только они
вообще обладают, - достаточное основание, чтобы немцы не поняли из них ни
слова... Если я в этом сочинении воюю с Вагнером - и мимоходом с одним
Курылев Олег
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Жюль Верн
Марко Джон
Никитин Юрий