дельфина?-спрашивал Гена своего непосредственного руководителя доктора
биологических наук
Гена, это своего рода морской фашист.
он всегда нападает первым...
Верестищев,- Всегда ли смел тот, кто нападает первым?
содержательные беседы, которые иной раз соскальзывали к философской
плоскости.
мстят акулам, когда от их зубов погибает человек? Они вылавливают хищника,
разжимают ему челюсти, засовывают ему в желудок живого морского ежа и
выпускают в море. Акула обречена на долгие нестерпимые муки.
отношению к бессмысленной твари...
дело с концом!
мыслите, Геннадий, не по возрасту серьезно. Давайте-ка займемся чем-нибудь
попроще. Вот перед нами медуза...
медузы.
приближение шторма больше чем за сутки? - спросил Верестищев.
медузы-полюбопытствовал Гена.
проблемой работает один отдел в нашем институте. Вам надо быть ученым, мой
мальчик!
расчерченного жалюзи солнечного коврика Тусклый серый свет еле-еле освещал
каюту. Иллюминатор, казалось, был задраен брезентом.
детстве.
взаимопониманием, а сейчас клеточку заказал. Удача: кенара он ночью поймал,
доктор наш золотой.
посвистывая, Телескопов.
Попович" двигался самым малым, каждые две минуты сигналя туманным горном.
Трое парней готовили к спуску за борт двухсотлитровый батометр. Геннадий
поднялся на ходовой мостик и здесь, возле двери радиорубки, встретил
судового кота Пушу Шуткина. Кот сидел на задних лапах, недобрыми желтыми
глазами смотрел на мальчика.
Бари, но никто бы не смог поручиться, что он был родом именно оттуда.
берег в каждом порту, устраивал там свои дела, но неизменно возвращался,
завидев на мачте флаг "Синий Петр"- сигнал "Всем на борт!".
солидный боевой, покрытый шрамами кот, исполненный достоинства и
благосклонности к двуногим друзьям. И только лишь к Геннадию Шуткин отнесся
с каким-то пренебрежением: высокомерно выгибал спину, трубой поднимал хвост,
презрительно фыркал, старался по мере сил досадить юному моряку. Вспомним
хотя бы историю с борщом.
соперника",- иногда думал мальчик, и от этой мысли ему становилось не по
себе.
отношения.
предубеждением,- сказал он.- Почему? Разве не получали вы от меня колбасу,
селедку, конфеты? Разве не отдал я вам чуть ли не половину праздничного
блюда бешбармак, которым нас побаловал старший кок Есеналиев?
передумав, повернулся к Геннадию, встал на задние лапы и с горечью запел:
Полморды и полтела. В Бордо бесхвостый обормот Оклеветал нас жутко, Сказав,
что благородный кот Всего лишь раб желудка Но моряки - прямой народ В душе
моей открытой Они считают. Шуткин-кот Не любит паразитов. Не так важна коту
еда, Пусть даже голод гложет, Мужская дружба мне всегда Значительно дороже А
вы, Геннадий-новичок, Поверив гнусным слухам, Не удосужились разок
Пощекотать за ухом. Я презираю бешбармак И жирную селедку, Зато ценю как
дружбы знак Заушную щекотку...
извинения! Разрешите мне немедленно протянуть вам руку дружбы!
щекотал его за ухом.
благодарности дарю вам свою любимую песню, которую довелось слышать только
моим истинным друзьям и подругам.
глаза и запел чудную песню:
хлопком из глубины тумана донеслось не менее зловещее тявканье. Распахнулась
дверь радиорубки, и на пороге появился радист Витя Половинчатый.
перепрыгнул через комингс и побежал к капитанской каюте.
Поповича> сгрудился в тесной радиорубке. Витя Половинчатый возбужденно
говорил и писал на кусочках бумаги.
Молчат... Я советское судно "Алеша Попович"... координаты... молчат... вот,
товарищи... тише! Передают международным кодом... шлюпку с пассажирского
теплохода "Ван-Дейк" преследует неизвестная подводная лодка. Пользуясь
туманом и пуская дымовые шашки, пытаемся скрыться... в шлюпке шестьдесят три
человека, есть женщины и дети... SOS... наши координаты...
пробормотал Шлиер-Довейко.- Какое принимаем решение, Николай Ефимович?
Несколько секунд Рикошетников молчал, опустив голову. Рисковать кораблем?
Что это за безумная субмарина? Шестьдесят три человека, женщины, дети...
Осмелятся ли бандиты напасть на советское судно?
капитана. Все ждали его решения. В море каждое слово капитана - непреложный
закон.
средним ходом. Все свободные от вахты моряки и ученые толпились на баке.
Снова, уже совсем близко, дважды бухнула пушка. Словно огонек сигареты,
повисла в тумане красная парашютная ракета. Послышались резкие свистки,
желтый глазок слабого шлюпочного прожектора выплыл из тумана, и вскоре
появились очертания большой спасательной шлюпки под излохмаченным, никчемно
висящим парусом. Казалось, что не расстояние, а туман приглушает крики
людей, зовущих на помощь. Шлюпка была переполнена. Ясно было, что даже при
волнении в четыре балла она неминуемо пошла бы ко дну. Сейчас люди, забыв об
опасности, встали во весь рост и размахивали руками, но криков их не было
слышно, рев туманной сирены "Поповича" прорезали только свистки рулевого.
сближался со шлюпкой. Сирена вскоре была выключена, и до слуха скованных
напряжени-ем людей донесся хриплый голос со шлюпки:
подводной лодки. На мостике лодки замелькал огонек ратьера. Международным
кодом было передано приказание: