Анатолий Алексин.

Говорит седьмой этаж.

ПЕСНЯ ПОД ОКНОМ

Ровно в девять утра грянула песня. Она была такой громкой, что, казалось,
певец вскарабкался на водосточную трубу под самые окна, а подпевавший ему
хор расположился где-то на ступеньках пожарной лестницы.

Со сна Ленька не мог понять: откуда во дворе эти голоса и эта музыка?

Из коридора послышался ворчливый голос соседки:

- В воскресенье поспать не дадут!

- Спать надо ночью, а утром как раз нужно петь! - возразил голос шофера
Васи Кругляшкина.

Да, сегодня, конечно, было воскресенье: в обычные дни по утрам шофер Вася
вообще не разговаривал с ворчливой соседкой - это отнимало слишком много
времени и вполне можно было опоздать на работу. К тому же, как говорил
Вася, "шофер должен беречь нервы во избежание уличных катастроф".

Ленька выглянул в окно... Вот это новость! Почти на самую верхушку старого
деревянного столба взобрался новенький, блестящий громкоговоритель. Где-то
там, внутри репродуктора, умещались и певцы-солисты, и целые хоры, и
духовые оркестры...

Казалось, что ветхий, покосившийся столб гордо приосанился и даже чуть-чуть
выпрямился: его еще никогда не использовали для таких высоких и
торжественных целей. То он был стойкой футбольных ворот, то на него
наклеивали разные объявления, а то обматывали вокруг него веревки, на
которых сушилось белье... Ну, а сегодня с утра старый деревянный столб пел,
и декламировал, и гремел маршами. Откуда-то сверху, из-под самой крыши, к
столбу тянулись струнами натянутые провода.

Ленька был поражен: кажется, впервые за много лет во дворе произошло
событие, о котором он не знал заранее. Скорей в коридор, к телефону...

С кухни тянуло сухим, неприятно щекочущим теплом газовых конфорок.
По-воскресному торопливо и весело стучали ножи: мама и две соседки
склонились над своими столиками.

Шофер Вася Кругляшкин, поставив ногу на перевернутый таз, доводил до
немыслимого блеска свои новые желтые полуботинки.

- От вашего гуталина невозможно дышать,- процедила ворчливая соседка.

Это было очень странно: Вася даже не притрагивался к гуталину - он натирал
свои ботинки кусочком старого, выцветшего коврика, который, по его словам,
"когда-то был персидским".

Не желая омрачать настроения, Вася подчинился и вышел в коридор.

- Здорово, Леонид!

Всех ребят в доме Вася называл полными, "взрослыми" именами: Леонид,
Татьяна, Ефим... Хотя самого шофера ребята запросто именовали Васей.

Как только Ленька коснулся трубки, соседка тотчас сообщила:

- А я вот была недавно в одном доме, так там детям вообще не разрешают
подходить к телефону!

Ленька набрал номер и три раза отчетливо произнес:

- БОДОПИШ! БОДОПИШ! БОДОПИШ!

- Вот видите: начал выражаться! - обрадовалась соседка. Вася Кругляшкин не
вытерпел:

- Он не выражается! БОДОПИШ - это, если на то пошло, сокращенное слово:
"Боевой домовой пионерский штаб"!

- Вот именно: "домовой"! - не сдавалась соседка.- Все они - сорванцы и
домовые!

БОДОПИШ ЗАСЕДАЕТ

Троекратно повторенное слово "БОДОПИШ" означало сигнал немедленного сбора.
Ленька мог бы и попросту сказать:

"Скорей приходите во двор!" Но это было не так интересно, К тому же он
заметил, что в ответ на такое обычное приглашение ребята не особенно
торопились. Ну, а таинственный сигнал действовал совсем иначе: он заставлял
немедленно срываться с места, забывая обо всем.

Уже через пять минут три члена "Боевого домового пионерского штаба"-
Владик, Тихая Таня и сам Ленька- были в условленном месте - за дровяным
сараем.

Не хватало только Фимы Трошина.

- Всегда он опаздывает! - удивляясь такой странной привычке, пожал плечами
Ленька.

Владик огляделся по сторонам, смешно сморщил маленький курносый носик и
полушепотом, доверительно сообщил:

- Его отец вчера опять того... И так боится, чтобы не увидели: по сторонам
озирается. А я вот увидел! Своими собственными глазами! Уже второй раз!..

Владик всегда и все видел "сам, своими собственными глазами". Просто
удивительно было, как это его глаза всюду поспевали и все умудрялись
разглядеть.

- С пьянством надо бороться! - отрезал Ленька.

Тихая Таня, усевшись на большом круглом камне и низко склонив голову,
читала толстую растрепанную книгу. Услышав о Фимином отце, она тяжело
вздохнула, перевернула страницу и продолжала читать.

Это никого не удивляло, к этому все привыкли. Ленька знал, что Таня, хоть и
погрузилась в книгу, прекрасно все слышит и может в самый неожиданный
момент вставить какое-нибудь неожиданное замечание.

Продолжая читать, она сказала:

- Фимин отец - вовсе не пьяница. Вы ведь знаете, почему он... Мама у них
умерла...

- Так это уж когда было! - возразил Ленька.

- Значит, до сих пор переживает.

- Ладно! Начнем без Фимы,- сказал Ленька и насмешливо взглянул на Владика.-
Ты вот у нас все замечаешь: и кто новые занавески купил, и кому шкаф из
магазина привезли. А это что такое?

Ленька поднял указательный палец, как бы заставляя всех прислушаться к
маршу, гремевшему на весь двор.

Владик удивленно потянул своим носиком, словно "понюхал музыку":

- Это? Оркестр...

- Да! У нас во дворе - музыка, оркестр, а БОДОПИШ ничего не знает? БОДОПИШ!
Хозяин двора! Кто-то репродуктор повесил, откуда-то с чердака пластинки
запускают... А мы только слушаем и удивляемся. Для чего мы тебя в штаб
выбрали, а? Не знаешь? Чтобы ты нам обо всех новостях вовремя докладывал!

- Я и доложу! - всполошился Владик.- И доложу! - Он с опаской оглянулся на
сарай, будто в нем кто-то мог сидеть и подслушивать.- Репродуктор этот
"новенький" вместе с вашим Васей Кругляшкиным устанавливал!

- Какой новенький? Который бандуру таскает? Тихая Таня оторвалась от книги:

- Не бандуру, а виолончель.

- Вот-вот! Я сам видел! Своими собственными глазами!

- Ага, понятно,- сказал Ленька.- Вася, значит, устанавливал, а этот...
который в семнадцатую квартиру въехал... ему помогал?.. Так?

- Да нет,- возразил Владик,- все было наоборот!

- Что - наоборот?

- Вася ему помогал, а тот командовал: тут подвернуть надо, там провод
закрепить... И на столб он сам лазил. И на чердак тоже. Высунулся с чердака
и кричит: "Вася, лови провод! Лови другой!"

- Ну, а Вася?

- Ловил.

- И что же?

- Поймал! - Врешь ты все!

- Вру? Да я своими собственными глазами!.. Он, этот новенький, и яму возле
столба рыл. Я думал, он клад какой-нибудь ищет,- подошел совсем близко и на
самое дно заглянул. Глубокая! Метра два, не меньше. А потом конец железной
проволоки, которая с чердака тянется, в круг свернул и на самое дно бросил.
"Заземление!" - говорит. И так это у него все быстро получалось!..

- У музыканта?! Да у них же руки нежные, белые, пальчики тоненькие... Они
знаешь как за пальчиками своими следят - просто ужас! Сломать боятся или
вывихнуть. Не мог он яму копать.

- Копал! Я сам видел: копал! А потом...- Владик оглянулся, подозрительно
обвел взглядом сарай.- А потом я видел, как он из этой своей бандуры... из
виолончели то есть... что-то такое таинственное доставал...

Владик даже понизил голос и еще раз оглянулся на сарай.

- Совсем заврался!- махнул рукой Ленька.- Ну, что он мог оттуда доставать?
Она же внутри пустая, эта виолончель!

- Да нет, он не из нее, конечно, а из черного футляра, в котором ее
таскают. Который еще на такой черный гроб смахивает.

- Гроб с музыкой! - засмеялся Ленька.

- Очень остроумно,- не отрывая глаз от книги, заметила Таня.

- Та-ак... Значит, новенький? Двух месяцев не прошло, как въехал,- и уже
распоряжается! - Ленька отшвырнул ногой кусок кирпича.- Тогда мы объявим
этому репродуктору бойкот! Не будем его слушать!

- Уши затыкать, что ли?- не понял Владик. Тихая Таня подняла на Леньку
удивленные глаза и перевернула страницу:

- А по-моему, надо его использовать, этот репродуктор. Свои передачи
устраивать. Как по настоящему радио!

- Правильно! - подхватил Ленька. И радостно забегал вдоль сарая.- Устроим
свою радиостанцию! Концерты, беседы всякие, передачи для родителей... Я так
и хотел! А потом будем на вопросы радиослушателей отвечать... если сумеем...

Так было всегда. Тихая Таня молчала-молчала, а потом вдруг высказывала
самые дельные предложения, но коротко, в какой-нибудь одной фразе. Ленька
тут же, на лету, подхватывал Танину идею, развивал ее - и через полчаса
всем уже казалось, что это он, Ленька, все придумал. Да и сам он искренне в
это верил.

- Прямо каждый день будем передачи устраивать! - торжествовал Ленька.- И
утром и вечером!..

- Может быть, и ночью тоже? - спокойно поинтересовалась Таня.- Знаешь, так
хорошо будет: все спят, а мы себе говорим, говорим!..