Чтение 14–й страницы книги ~Тимур и его команда~

характер. Ей только об этом сказки! Она три дня на трубе плясать будет.

- Ладно, - обнимая Ольгу, согласился отец. - Я ей скажу. Я ей напишу. Ну
и ты, Оля, не жми на нее очень. Ты скажи ей, что я ее люблю и помню, что мы
вернемся скоро и что ей обо мне нельзя плакать, потому что она дочь
командира.

- Все равно будет, - прижимаясь к отцу, сказала Ольга. - И я дочь
командира. И я буду тоже.

Отец посмотрел на часы, подошел к зеркалу, надел ремень и стал одергивать
гимнастерку. Вдруг наружная дверь хлопнула. Раздвинулась портьера. И, как-то
угловато сдвинув плечи, точно приготовившись к прыжку, появилась Женя.

Но, вместо того чтобы вскрикнуть, подбежать, прыгнуть, она бесшумно,
быстро подошла и молча спрятала лицо на груди отца. Лоб ее был забрызган
грязью, помятое платье в пятнах. И Ольга в страхе спросила:

- Женя, ты откуда? Как ты сюда попала?

Не поворачивая головы, Женя отмахнулась кистью руки, и это означало:
"Погоди!.. Отстань!.. Не спрашивай!.."

Отец взял Женю на руки, сел на диван, посадил ее к себе на колени. Он
заглянул ей в лицо и вытер ладонью ее запачканный лоб.

- Да, хорошо! Ты молодец человек, Женя!

- Но ты вся в грязи, лицо черное! Как ты сюда попала? - опять спросила
Ольга.

Женя показала ей на портьеру, и Ольга увидела Тимура.

Он снимал кожаные автомобильные краги. Висок его был измазан желтым
маслом. У него было влажное, усталое лицо честно выполнившего свое дело
рабочего человека. Здороваясь со всеми, он наклонил голову.

- Папа! - вскакивая с колен отца и подбегая к Тимуру, сказала Женя. - Ты
никому не верь! Они ничего не знают. Это Тимур - мой очень хороший товарищ.

Отец встал и, не раздумывая, пожал Тимуру руку. Быстрая и торжествующая
улыбка скользнула по лицу Жени - одно мгновение испытующе глядела она на
Ольгу. И та, растерявшаяся, все еще недоумевающая, подошла к Тимуру:

- Ну... тогда здравствуй...

Вскоре часы пробили три.

- Папа, - испугалась Женя, - ты уже встаешь? Наши часы спешат.

- Нет, Женя, это точно.

- Папа, и твои часы спешат тоже. - Она подбежала к телефону, набрала
"время", и из трубки донесся ровный металлический голос:

- Три часа четыре минуты!

Женя взглянула на стену и со вздохом сказала:

- Наши спешат, но только на одну минуту. Папа, возьми нас с собой на
вокзал, мы тебя проводим до поезда!

- Нет, Женя, нельзя. Мне там будет некогда.

- Почему? Папа, ведь у тебя билет уже есть?

- Есть.

- В мягком?

- В мягком.

- Ох, как и я хотела бы с тобой поехать далеко-далеко в мягком!..

И вот не вокзал, а какая-то станция, похожая на подмосковную товарную,
пожалуй, на Сортировочную. Пути, стрелки, составы, вагоны. Людей не видно.
На линии стоит бронепоезд. Приоткрылось железное окно, мелькнуло и скрылось
озаренное пламенем лицо машиниста. На платформе в кожаном пальто стоит отец
Жени - полковник Александров. Подходит лейтенант, козыряет и спрашивает:

- Товарищ командир, разрешите отправляться?

- Да! - Полковник смотрит на часы: три часа пятьдесят три минуты. -
Приказано отправляться в три часа пятьдесят три минуты.

Полковник Александров подходит к вагону и смотрит. Светает, но в тучах
небо. Он берется за влажные поручни. Перед ним открывается тяжелая дверь. И,
поставив ногу на ступеньку, улыбнувшись, он сам себя спрашивает:

- В мягком?

- Да! В мягком...

Тяжелая стальная дверь с грохотом захлопывается за ним. Ровно, без
толчков, без лязга вся эта броневая громада трогается и плавно набирает
скорость. Проходит паровоз. Плывут орудийные башни. Москва остается позади.
Туман. Звезды гаснут. Светает.

...Утром, не найдя дома ни Тимура, ни мотоцикла, вернувшийся с работы
Георгий тут же решил отправить Тимура домой к матери. Он сел писать письмо,
но через окно увидел идущего по дорожке красноармейца.

Красноармеец вынул пакет и спросил:

- Товарищ Гараев?

- Да.

- Георгий Алексеевич?

- Да.

- Примите пакет и распишитесь.

Красноармеец ушел. Георгий посмотрел на пакет и понимающе свистнул. Да!
Вот и оно, то самое, чего он уже давно ждал. Он вскрыл пакет, прочел и
скомкал начатое письмо. Теперь надо было не отсылать Тимура, а вызывать его
мать телеграммой сюда, на дачу.

В комнату вошел Тимур - и разгневанный Георгий стукнул кулаком по столу.
Но следом за Тимуром вошли Ольга и Женя.

- Тише! - сказала Ольга. - Ни кричать, ни стучать не надо. Тимур не
виноват. Виноваты вы, да и я тоже.

- Да, - подхватила Женя, - вы на него не кричите. Оля, ты до стола не
дотрагивайся. Вон этот револьвер у них очень громко стреляет.

Георгий посмотрел на Женю, потом на револьвер, на отбитую ручку глиняной
пепельницы. Он что-то начинает понимать, он догадывается, и он спрашивает:

- Так это тогда ночью здесь была ты, Женя?

- Да, это была я. Оля, расскажи человеку все толком, а мы возьмем
керосин, тряпку и пойдем чистить машину.

На следующий день, когда Ольга сидела на террасе, через калитку прошел
командир. Он шагал твердо, уверенно, как будто бы шел к себе домой, и
удивленная Ольга поднялась ему навстречу. Перед ней в форме капитана
танковых войск стоял Георгий.

- Это что же? - тихо спросила Ольга. - Это опять... новая роль оперы?

- Нет, - отвечал Георгий. - Я на минуту зашел проститься. Это не новая
роль, а просто новая форма.

- Это, - показывая на петлицы и чуть покраснев, спросила Ольга, - то
самое?.. "Мы бьем через железо и бетон прямо в сердце"?

- Да, то самое. Спойте мне и сыграйте, Оля, что-нибудь на дальнюю
путь-дорогу. Он сел. Ольга взяла аккордеон:

...Летчики-пилоты! Бомбы-пулеметы!

Вот и улетели в дальний путь.

Вы когда вернетесь?

Я не знаю, скоро ли,

Только возвращайтесь. . хоть когда-нибудь.

Гей! Да где б вы ни были,

На земле, на небе ли,

Над чужими ль странами -

Два крыла,

Крылья краснозвездные,

Милые и грозные,

Жду я вас по-прежнему,

Как ждала.

Вот, - сказала она. - Но это все про летчиков, а о танкистах я такой
хорошей песни не знаю.

- Ничего, - попросил Георгий. - А вы найдите мне и без песни хорошее
слово.

Ольга задумалась, и, отыскивая нужное хорошее слово, она притихла,
внимательно поглядывая на его серые и уже не смеющиеся глаза.

Женя, Тимур и Таня были в саду.

- Слушайте, - предложила Женя. - Георгий сейчас уезжает. Давайте соберем
ему на проводы всю команду. Давайте грохнем по форме номер один позывной
сигнал общий. То-то будет переполоху!

- Не надо, - отказался Тимур.

- Почему?

- Не надо! Мы других так никого не провожали.

- Ну, не надо так не надо, - согласилась Женя. - Вы тут посидите, я пойду
воды напиться. Она ушла, а Таня рассмеялась.

- Ты чего? - не понял Тимур. Таня рассмеялась еще громче.

- Ну и молодец, ну и хитра у нас Женька! "Я пойду воды напиться"!

- Внимание! - раздался с чердака звонкий, торжествующий голос Жени. -
Подаю по форме номер один позывной сигнал общий.

- Сумасшедшая! - подскочил Тимур. - Да сейчас сюда примчится сто человек!
Что ты делаешь?

Но уже закрутилось, заскрипело тяжелое колесо, вздрогнули, задергались
провода: "Три - стоп", "три - стоп", остановка! И загремели под крышами
сараев, в чуланах, в курятниках сигнальные звонки, трещотки, бутылки,
жестянки. Сто не сто, а не меньше пятидесяти ребят быстро мчались на зов
знакомого сигнала.

- Оля, - ворвалась Женя на террасу, - мы пойдем провожать тоже! Нас