Джеральд Даррелл.

Под пологом пьяного леса

---------------------------------------------------------------

Gerald Durrell "THE DRUNKEN FOREST"

London, 1958

Перевод с английского Лившина И.М., 1994 г

OCR and Spellcheck Афанасьев Владимир
---------------------------------------------------------------

Моей жене ДЖЕКИ

в память о зверюшках прерий

и других bichos

¶ПРЕДИСЛОВИЕ§

Перед вами рассказ о шестимесячном путешествии по Южной Америке,
которое я и моя жена совершили в 1954 г. Мы хотели собрать коллекцию редких
животных и птиц, обитающих в этой части земного шара, и доставить их живыми
в зоопарки Англии. В этом отношении поездка не удалась, так как некоторые
непредвиденные обстоятельства нарушили все наши планы. Путешествие должно
было состоять из двух частей. Прежде всего мы хотели спуститься к крайней
южной оконечности континента, до Огненной Земли, и наловить там уток и гусей
для Севернского общества охраны водоплавающей птицы. По прибытии в
Буэнос-Айрес выяснилось, что мы попали в разгар курортного сезона и все
билеты на самолеты, летающие к аргентинским озерам и оттуда на Огненную
Землю, проданы на месяцы вперед. Так же трудно было сесть и на пароход.
Убедившись в невозможности добраться до цели ко времени гнездования птиц и
высиживания птенцов, мы с сожалением вынуждены были отказаться от этой
поездки. Далее, мы намеревались отправиться в Парагвай и посвятить несколько
недель сбору животных и птиц, а затем не торопясь вернуться в Буэнос-Айрес
по рекам Парагвай и Парана. Тут нас также постигла неудача, на этот раз
из-за политических обстоятельств. Мы вернулись из Южной Америки не с
обширной коллекцией, которую мы рассчитывали собрать, а лишь с маленькой
горсткой животных. Но даже в неудачах есть свои светлые стороны, и как раз
об этом я и хотел рассказать в своей книге...

¶ПРИБЫТИЕ§

Пароход входил в порт. Опершись о поручни, мы любовались медленно
открывавшейся перед нами панорамой Буэнос-Айреса. Небоскребы вздымались
ввысь под ярко-голубым небом, словно разноцветные сталагмиты, испещренные
бесчисленными окнами, сверкавшими на солнце. Мы все еще как завороженные
наблюдали это зрелище, когда пароход пришвартовался к пристани и огромные
здания выросли над нами; их неясные отражения дробились на темной воде,
подернутой легкой рябью. Наши размышления о современной архитектуре были
прерваны появлением человека, до того похожего на Адольфа
Менжу^[1], что на мгновение я даже усомнился, не попали ли мы на
другой конец Американского континента. Осторожно пробравшись через толпу
кричавших и оживленно жестикулировавших иммигрантов, он не спеша подошел к
нам и улыбнулся. По его безупречному виду невозможно было предположить, что
температура в тени доходила до 90 градусов по Фаренгейту^[2].

-- Джибс, из посольства,-- представился он.-- Я искал вас в первом
классе, никто меня не предупредил, что вы путешествуете здесь, внизу.

-- Мы и сами не знали, что поедем вторым классом, пока не сели на
пароход,-- объяснил я,-- но было уже слишком поздно.

-- Вероятно, для вас это было довольно... э-э... необычное
путешествие,-- заметил Джибс, глядя на рослого испанского крестьянина,
энергично сплевывавшего прямо ему под ноги.-- К тому же, мне кажется, здесь
еще и очень сыро.

Мистер Джибс начинал мне нравиться.

-- Пустяки,-- ответил я небрежно, -- вы бы побывали здесь в бурную
погоду, тогда действительно сыровато. Мистер Джибс слегка вздрогнул.

-- Представляю, как вам хочется на берег,-- сказал он.-- Все будет в
порядке, через таможню я проведу вас в два счета.

Моя симпатия к мистеру Джибсу перешла в глубокое уважение, когда я
увидел, как непринужденно держался он в таможне; улыбаясь, он вежливо и
вместе с тем уверенно разговаривал с чиновниками. Он извлек из карманов
какие-то огромные бланки, испещренные красными печатями, и через десять
минут мы вышли из таможни и погрузили в такси наш необычный багаж. Затем мы
помчались по улицам, шириною соперничавшим с Амазонкой, мимо небоскребов,
аллей и прекрасных парков. Через час после прибытия мы уже находились в
чудесной квартирке на седьмом этаже, из которой открывался вид на гавань.
Мистер Джибс уехал в посольство, оставив нас отдыхать после дороги и
намереваясь, очевидно, совершить до ленча еще несколько чудес.
Поупражнявшись с полчаса в хитром искусстве пользоваться аргентинскими
телефонами, мы весело провели следующий час, обзванивая всех тех, к кому мы
имели рекомендации, и сообщая им о своем приезде. Таких людей оказалось
очень много, так как мой брат некоторое время жил в Аргентине и, не проявив
ни малейшего сострадания к своим друзьям, снабдил меня списком их имен и
адресов. За несколько дней до отъезда из Англии мы получили от него
открытку, на которой было нацарапано: "В Б.--А. не забудьте разыскать Бебиту
Феррейра, Calle Pasadas, 1503, моего лучшего друга в Аргентине. Она
прелесть". Подобную информацию я получал от брата довольно часто. Итак,
действуя по инструкциям, мы позвонили Бебите Феррейра. Ее голос, когда я
услышал его по телефону, вначале показался мне похожим на воркование голубя.
Но затем я обнаружил в нем нечто более привлекательное, а именно -- тонкое
чувство юмора.

-- Миссис Феррейра? С вами говорит Джеральд Даррелл.

-- А-а, вы брат Ларри? Где вы сейчас? Я два раза звонила на таможню,
справлялась, не прибыли ли вы. Вы сможете приехать к ленчу?

-- С удовольствием. К вам можно добраться на такси?

-- Разумеется. Приезжайте к часу, я буду вас ждать.

-- Она кажется мне довольно странной женщиной,-- сказал я Джеки,
повесив трубку. Я и не предполагал в тот момент, как сильно я ошибался.

В час дня нас ввели в большую квартиру на тихой, малолюдной улице. На
столах было разбросано множество книг самого разнообразного содержания --
живопись, музыка, балет, и среди них романы и журналы на трех языках. На
пианино лежали ноты, от оперных партий до творений Шопена, радиола была
завалена пластинками с записями Бетховена, Нат Кинг Кола, Сибелиуса и Спайк
Джонса. Мне казалось, что даже Шерлоку Холмсу вряд ли удалось бы определить
по всем этим признакам характер хозяйки дома. На одной стене висел портрет
женщины редкой красоты в большой шляпе. Выражение лица красавицы было
спокойное и в то же время насмешливое. К такому лицу вполне подходил голос,
который я недавно слышал по телефону.

-- Ты думаешь, это она? -- спросила Джеки.

-- Похоже, что да, но портрет, вероятно, написан несколько лет назад.
Не думаю, чтобы теперь она выглядела так же.

В это время за дверью послышались быстрые уверенные шаги, и в комнату
вошла Бебита. При первом же взгляде на нее я убедился, что портрет был лишь
бледной копией оригинала. Никогда раньше не приходилось мне видеть так
близко живое олицетворение греческой богини.

-- Здравствуйте, я Бебита Феррейра.-- Она, очевидно, заметила наше
изумление, в ее голубых глазах мелькнул насмешливый огонек.

-- Надеюсь, мы не очень обеспокоили вас своим звонком,-- сказал я,--
Ларри велел мне разыскать вас.

-- Ну что вы, я бы очень обиделась, если бы вы мне не позвонили.

-- Ларри просил передать вам сердечный привет.

-- Как он поживает? О, он просто ангел, вы даже не представляете, какой
он чудесный человек,-- сказала Бебита.

Позднее я убедился, что Бебита характеризует так всех людей, с которыми
ей приходится иметь дело, симпатичных и несимпатичных. В тот момент мне
показался несколько неожиданным эпитет "ангел" применительно к моему брату,
так как именно это слово, на мой взгляд, меньше всего к нему подходило. С
первой же встречи Бебита пленила нас, и с тех пор мы фактически жили у нее
на квартире, питались обильной и превосходно приготовленной пищей, слушали
музыку, болтали и чувствовали себя великолепно. Очень скоро мы привыкли во
всем полагаться на ее помощь. Бебита невозмутимо выслушивала самые
фантастические просьбы, и почти всегда ей удавалось помочь нам.

Первый удар по нашим планам был нанесен на третий день пребывания в
Буэнос-Айресе. Мы обнаружили, что наши шансы добраться до Огненной Земли,
мягко говоря, весьма невелики. Представители авиационной компании
разговаривали с нами вежливо, но не обнадеживали. Быть может, через десяток
дней что-нибудь и найдется, но они ничего не могут обещать наверняка. С
унылым видом мы согласились ждать. Вместо того чтобы в расстроенных чувствах
болтаться эти дни в Буэнос-Айресе, Ян предложил нам совершить поездку в
провинцию. Ян был моим старым приятелем, я познакомился с ним в Англии в
годы войны. Однажды в порыве энтузиазма он заявил, что я непременно должен
приехать в Аргентину собирать животных, и обещал оказать мне всяческое
содействие. Теперь, когда мы приехали, он чувствовал себя связанным
обещанием. Он навестил своих родственников по фамилии Бут, владевших крупным
поместьем недалеко от побережья, примерно в ста милях от Буэнос-Айреса, и те
со свойственным аргентинцам гостеприимством согласились принять нас у себя.

Рано утром около нашего дома остановился автомобиль. Из него вылезла
долговязая, мрачная фигура Яна, после чего мы были представлены
очаровательной блондинке, сидевшей на переднем месте,-- дочери владельца
имения Элизабет Бут. Вскоре мы обнаружили, что кроме миловидности девушка
обладает еще и удивительной склонностью ко сну: в любом месте и в любое
время ее можно было застать спящей глубоким сном, как бы шумно ни было