Чтение 8–й страницы книги ~Веселое мореплавание Солнышкина~

цыпочках к капитанской каюте и опустил в сапог горящую папиросу.

- Ну что, долго я буду ждать? - раздалось в эту минуту за дверью. И через
порог в носках шагнул Плавали-Знаем.

Он втиснул одну ногу в сапог, потом сунул вторую и тут же завертелся и
заревел, как пароходная сирена: огонёк прилип к самой пятке. Полкоманды
бросили работу и понеслись наверх, прыгая через ступеньки. Плавали-Знаем
вертелся на одной ноге и выл: "У-у-у!" Наконец он сдёрнул сапог, и, увидев
папиросу, заорал:

- Солнышкин! Где Солнышкин?

- А вот Солнышкин, - услужливо подскочил артельщик.

Солнышкин растолкал всех и протиснулся в середину.

- Это что же, вредительство? - сверкнул глазами Плавали-Знаем и протянул
сапог.

- В чём дело? - спросил Солнышкин.

- А вот в чём. - И Плавали-Знаем вытряхнул из сапога окурок "Казбека".

- А я при чём? - спросил Солнышкин.

- При чём Солнышкин? - выступил вперёд Перчиков.

- Постойте, постойте! - сказал Бурун и взял папиросу. - "Казбек"! Да ведь
их курит у нас один артельщик.

- Кто? - спросил Плавали-Знаем.

- Артельщик, - подтвердили все.

- А-а, так это ты? - зашипел Плавали-Знаем.

- Я нечаянно, я думал - это урна, - сказал артельщик, но сапог со всей
силой шлёпнул его по самой макушке, как по мишени.

- Ну что, теперь побреемся? - деловито спросил Солнышкин.

- По местам! По местам! - заорал Плавали-Знаем и в одном сапоге заковылял
на капитанский мостик.

Бриться ему уже не хотелось.

ПРЕСТУПНАЯ ХАЛАТНОСТЬ КОКА БОРЩИКА

Теперь Солнышкин мог заниматься настоящей матросской работой. Он закатал
рукава тельняшки и вместе с боцманом драил палубу. Он так старательно
натирал её шваброй, что даже видавший виды Бурун удивлялся:

- Вот это да!

И он сразу же доверил Солнышкину поливать палубу водой из шланга. Шланг
был новенький, вода из него била тугой прозрачной струёй, во все стороны
разлетались сверкающие брызги, за бортом кричали чайки, и Солнышкин опять
был такой радостный и счастливый, ч то ему захотелось послать фотокарточку
бабушке. Он вымыл всю палубу, струёй сбил с бортов пыль и даже облил
спасательные круги, так что они засветились как новенькие. Потом он вымыл
две грузовые машины, которые стояли у трюмов и плыли на Камчатку.

Рабочий день подходил к концу, и Бурун, присев на трюм, удивился, что
больше не случилось никаких происшествий.

- Странно, - сказал Бурун, - просто странно. И в этот самый момент
вверху, над капитанской рубкой, появился Перчиков с антенной и молотком в
руках. Бурун насторожился. Именно на том месте, на поручнях, у боцмана
сушились самые лучшие тряпки и висело само е красивое пожарное ведро.
Перчиков отодвинул их и, напевая, стал прикреплять антенну.

- Ты что это делаешь, Перчиков? - покраснел от волнения боцман. - Опять
за своё?

Он уже несколько раз ссорился из-за этого места с радистом и сбивал
антенну. Ему казалось, что нет места удобнее для ведра и тряпок.

- Ты зачем это снял тряпку и отодвинул ведро? - дрожа от волнения,
спросил снова Бурун.

- Эти знаменитые тряпки могут занимать более скромное место, а антенна
нужна людям, она должна быть как можно выше! - ответил Перчиков, продолжая
приколачивать антенну.

- Мои тряпки, - сказал боцман, - мои тряпки на более скромном месте?

- Угу, - ответил Перчиков, потому что во рту он держал гвоздь.

- Тогда эти знаменитые тряпки будут сохнуть на твоей знаменитой антенне!

Боцман повернул голову и вдруг приоткрыл рот: пока они спорили, солнце
спряталось, и перед пароходом стояла такая густая стена тумана, что его
можно было сгребать, как снег, лопатой. На поручнях и иллюминаторах повисли
капли, словно у парохода случился н асморк. Всё притихло.

- Ну и туман! - удивился боцман. - Ну и туман! - И он пошёл к себе в
каюту.

А Солнышкин забрался в грузовик и стал наблюдать за морем и за туманом.

Именно из-за этого тумана такой хороший день закончился неприятностью для
кока Борщи-ка - одного из лучших коков пароходства.

Как только судно вошло в туман, в рулевую рубку поднялся заспанный
Плавали-Знаем. Он любил подремать в это время, но туман на него плохо
подействовал: у него закололо в ушах и заложило нос.

- Что тут происходит? - спросил он, протирая глаза.

- Ничего, порядок! - буркнул Петькин, который стал на вахту к штурвалу.

И вдруг впереди, прямо перед носом парохода, раздался резкий
автомобильный гудок.

- Лево руля! - заорал Плавали-Знаем и выглянул в окно.

Куски тумана цеплялись прямо за щетину. И конечно, ему не было видно ни
грузовиков, которые он не разглядел с самого начала, ни Солнышкина, который
нажимал изо всех сил на сигнал.

- Лево руля! - крикнул он. Судно резко повернуло влево, но впереди снова
раздался автомобильный гудок.

- Право руля! - застучал кулаком Плавали-Знаем.

Петькин изо всех сил рванул штурвальное колесо и чуть не полетел.

Гудки прекратились, потому что Солнышкин вылетел из машины.

- Ну и техника пошла! - переводя дух, выдавил из себя Плавали-Знаем. -
Тоже мне изобретатели, придумали по морю разъезжать на автомобилях. Да ещё в
такой туман!

Туман всё ещё сгущался и сгущался.

- И откуда это валит? - сказал Петькин.

- А сейчас узнаем! - хмуро пообещал Плавали-Знаем и вышел из рубки.

Он протопал по коридору, выбрался на корму. И тут ему показалось, что
туман пахнет компотом! Он ощупью двинулся к камбузу. Запах стал сильней. И
было от чего. Кок Борщик, распахнув окно, изо всех сил выгонял наружу клубы
пара, как из комнаты выгоняют мух . От резкого поворота парохода влево на
плите подпрыгнула кастрюля с компотом и от шипящей плиты валил пар.

- Вот оно что... - процедил Плавали-Знаем и схватил кока за плечо. -
Работаешь, значит?

- Работаю, - взмахнул полотенцем Борщик, и клуб пара вывалил на палубу.

- Добавляешь, значит, туману?

- Ага, добавляю, - улыбнулся краснощёкий Борщик. И снова взмахнул
полотенцем.

- Значит, шутишь? Ну-ну! - хмуро сказал Плавали-Знаем и зашагал к себе.

Борщик озадаченно посмотрел ему вслед и закрыл окно.

В это время судно вышло из полосы тумана, и снова на горизонте засверкало
солнце.

- Ничего себе шуточки! - сказал Плавали-Знаем. - Из-за них, из-за этих
дураков, того и гляди, лишишься головы.

Через десять минут он пришлёпал на стенку приказ, у которого тотчас
собралась вся команда.

"За непростительную халатность и глупые шутки во время работы, из-за
которых в море образовался густой туман, коку Борщику объявить строгий
выговор. Капитан парохода "Даёшь!"".

Вместо подписи стоял крючок, похожий на восклицательный знак. Все
удивлённо пожимали плечами и расходились по каютам, обсуждая это событие.
Кое-кто пробовал с Борщиком шутить, но заслуженный кок больше не отвечал ни
на какие шутки.

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ УКАЗАНИЯ БРАВОГО КАПИТАНА

Плавали-Знаем ходил взад и вперёд по рулевой рубке и всё ещё с досадой
выглядывал в окно. "Даёшь!" полным ходом шёл на Камчатку при попутном ветре.
Он гудел каждому встречному пароходу, и они тоже дружески приветствовали его
гудками. На горизонте кувырка лись дельфины. Но три вещи раздражали
капитана: во-первых, нос парохода сидел в воде ниже, чем хотелось бы
Плавали-Знаем, и от этого судно выглядело, по его мнению, не очень
героически; во-вторых, на носу парохода торчал Солнышкин, который мешал
Плавали- Знаем как муха на носу; и в-третьих, попутный ветер заносил в рубку
дым, и от него у капитана слезились глаза и во рту было кисло, словно он
проглотил муравья. Он вызвал к себе боцмана и сказал:

- У нашего парохода неважный вид. Старый Бурун содержал судно в
образцовом порядке. Он провалился бы от стыда, если бы кто-нибудь нашёл на
палубе хоть одно пятнышко. Это заявление его поразило. Но Плавали-Знаем
угрюмо объяснил:

- Дрянной вид, бодрости не хватает. И носом оно смотрит как-то вниз.
Выпрямить его, перетащить всё оборудование на корму!

Бурун хотел возразить, но капитан отмахнулся:

- Плавали - знаем!

И бывалый боцман объявил аврал. В пять минут вся команда была на ногах,
словно её подняли в атаку, и тащила с носа на корму боцманское хозяйство.
Солнышкин и Федькин тянули тросы. Кок Борщик, как свинью за хвост, тащил за
верёвку бочку. Артельщик, громых ая сапогами, гудел: "Вот это работа!" - и
одним глазом посматривал, долетают ли его слова до капитана. На палубе всё
кипело, и только радист Перчиков сердито заявил боцману, что не собирается
потакать ничьим дурацким выдумкам.

За каких-то полчаса корма превратилась в настоящую баррикаду и грузно
осела в воду. Зато нос задрался вверх, как ствол пушки.

- Ну как? - крикнул боцман, повернувшись к рулевой рубке.

- Так, так! - подбодрил Плавали-Знаем. - Ещё немного, и будет полный
порядок!