Чтение 31–й страницы книги ~Солнышкин плывет а Антарктиду~

- Не знаю, не знаю,- качнул головой Пионерчиков.

Солнышкин тоже ничего не понимал. Пёс, рыча и нервничая, рыл снег и
хватал зубами сугроб. Метель относила его в сторону, но он снова
набрасывался на ледяную глыбу.

- А ну-ка, позвольте, я посвечу фонарём,- сказал Полярников. В
антарктическую стужу и днём приходилось на всякий случай носить фонарь.-
Кажется, пёс бросается не зря! Там что-то есть.

- Банка с эскимо,- рассмеялся кто-то из американцев.

- Господа, это Антарктида! - сказал Полярников, и, словно подтверждая его
слова, воющий заряд снега обрушился на замёрзших людей.

Полярников направил луч фонарика на торос. Все прильнули носами к льдине
и оцепенели: в глубине сверкающего льда, злобно вцепившись друг в друга и
вырывая что-то из рук, леденели Хапкинс и артельщик. Представители
морозильной фирмы вытянули шеи. Такого они не видели даже в самых громадных
холодильных установках. Сухонький Робинзон как-то странно прищурил глаз,
Полярников вздохнул. И все посмотрели на Солнышкина. Но Солнышкин и сам
терялся перед зловещей загадкой.

САМЫЕ СТРАШНЫЕ СЛОВА

Моряков шагал по палубе, засыпанный снегом, как Дед Мороз, и мрачно
всматривался в пургу. Борт парохода словно покрыли маленькие живые сугробы:
это команда ожидала товарищей. Петькин, закутанный в тулуп, не терял
времени, потихоньку ловил на удочку рыбу и относил на камбуз Борщику.
Бывалый кок не жалел огня, он специально раскрыл дверь камбуза пошире, чтобы
друзья могли по запаху точнее определить обратный курс.

- Идут! - вдруг сказал Бурун, подставив стуже ухо. Ему послышалось
вдалеке лёгкое тарахтенье.

Моряков покачал головой. Он придумал самые страшные слова, которые он
сейчас скажет этому мальчишке Пионерчикову.

- Идут,- сказал снова Бурун.

- Неужели? - насторожился Моряков.

- Милей дальше или милей ближе,- сказал Ветерков, кутая горло,- но идут.

Тютелька в тютельку промолчал, потому что ничего не слышал.

Но Моряков уже бросился к борту. Среди льдин толкался маленький бот, на
носу которого стоял Пионерчиков.

- Да вы знаете что?! - крикнул ему Моряков.

- Что? - спросил Пионерчиков, вобрав голову в плечи. Он ожидал чего
угодно.

Моряков взмахнул рукой, поднял вверх палец и тут увидел сидящего рядом с
Перчиковым Солнышкина. Моряков вскинул вверх вторую руку и снова, но уже
совсем по-другому, торжествуя, воскликнул:

- Да вы знаете что?

Пионерчиков ещё ниже опустил голову.

И тогда Моряков сказал:

- Вы, кажется, будете капитаном, Пионерчиков!

Пионерчиков покачнулся. Этого он, конечно, не ожидал.

- Но где же остальные? - уже сурово спросил Моряков.

В это время к пароходу подкатил вездеход, и, прыгая с него на трап,
представители холодильной фирмы сказали:

- Превратились в мороженое!

- Как это понимать? - удивился Моряков.

- Так и понимать,- сказал Полярников, застёгивая тёплую собачью куртку.

Следом за ним из вездехода вышел Робинзон.

- Но что случилось? - спросил Моряков. И все снова повернулись к
Солнышкину, который держал в руке маленького птенца. Но что Солнышкин мог
добавить к тому, что видели все?

ОНА ПРИНАДЛЕЖИТ СОЛНЫШКИНУ!

Метель улеглась. Солнце снова лежало на льдинах как ни в чём не бывало.

Моряков всё ходил по палубе.

"Что же произошло? Из-за чего они могли поссориться?"- думал он, потирая
пальцами лоб.

- Так что же делать? - спросил Пионерчиков.

- Разбить лёд! - сказал Бурун.

- Но это невозможно! - воскликнул Полярников.- Это всё-таки не мороженое.
Они так крепко вцепились друг в друга, что их не оторвёшь!

- А что думает по этому поводу наш доктор? - спросил Моряков, глядя на
Челкашкина.- Может, они оживут, если их разморозить?

- Извините,- сказал Челкашкин,- но современная наука ещё не достигла
таких высот. Придётся подождать,- подумал он вслух,- лет двадцать... И
вообще я не собираюсь исцелять негодяев.

- Но ведь вы же врач! Врач, а не судья! - повысил голос Моряков.- Ваш
долг помогать любому человеку! Тем более то, что они негодяи, нужно ещё
доказать.

- Так в чём же дело? Что у них случилось? - вернулся к прежнему вопросу
Полярников.

И в это время, прорываясь сквозь толпу, на палубу влетел запыхавшийся
Верный. Он быстро переступал с лапы на лапу, на боках у него звенели
сосульки, а в зубах болтался целлофановый пакет. Пёс, рыча, бросил его к
ногам Морякова. По палубе что-то покатилось. Моряков быстро наклонился, и на
ладони у него замерцала удивительная жемчужина величиной с голубиное яйцо.

Все изумлённо подались вперёд.

- Позвольте,- нарушил тишину Челкашкин, потирая усики,- но это пакет от
лекарства, которое я выписал артельщику.

- Кому? - спросил Перчиков.

- Артельщику,- подтвердил Челкашкин.

- Тогда всё понятно! Всё понятно! - в возбуждении воскликнул Перчиков. Он
сразу вспомнил маленькую лагуну, акулу и внезапно появившуюся опухоль на
щеке артельщика.- Тогда всё понятно! Это жемчужина Солнышкина!

Перчиков бросился сквозь толпу и схватил Солнышкина за руку. Он стоял в
стороне, отогревая в ладонях маленького птенца.

- Смотри! - крикнул радист, показывая Солнышкину на жемчужину.

- А где вы её взяли? - спросил Солнышкин. Он до сих пор думал, что его
жемчужина осталась в лагуне у далёкого маленького острова.

Все замолчали, зато Верный завертелся и залился отчаянным лаем.

- Теперь всё понятно,- сказал Моряков.

- Понятно! - иронически закивали представители морозильной фирмы. Они
имели в виду своего хозяина.

А Робинзон, который стоял рядом с Полярниковым, грустно заметил:

- Да, когда-нибудь человек приходит к тому, чего он заслуживает...

Потом старый инспектор едва заметно кивнул Полярникову, и никто не
обратил внимания, как он выбрался из толпы...

Итак, артельщик и Хапкинс оставались в Антарктиде ждать новых достижений
науки. Нужно только добавить, что во время одного из штормов льдина
откололась от материка и отплыла в неизвестном направлении. А вскоре после
этого некоторые суда стали встречать громадный айсберг, внутри которого
можно было разглядеть две странные фигуры. Кто-то из моряков утверждает, что
порой фигуры оживали и начинали злобно трясти друг друга. Некоторые даже
слышали доносившиеся оттуда крики: "Моя! Моя!"

Но это, конечно, относится к области фантазии.

А между тем часы на пароходе "Даёшь!" точно показывали время отхода.

Полярников обнял Морякова, попрощался с командой и быстро сошёл вниз по
трапу, чему-то весело улыбаясь. На берегу уже собралась чуть не вся станция.
Вверх летели шапки, рукавицы.

И с каждой минутой всё увеличивались толпы пингвинов. Птицы толкались,
подпрыгивали, словно хотели кого-то разглядеть, и махали вслед пароходу
своими короткими крылышками.

Боцман выбирал тросы. Антарктида оставалась позади.

Солнышкин спустился в каюту. Ему было грустно. Так бывает всегда, когда
прощаешься с далёкими землями. И всё-таки он улыбался. На одной руке у него
сидел и с любопытством осматривал своё новое жильё маленький пингвиненок, а
в другой руке ясным перламутровым светом сияла жемчужина. Не жемчужина, а
целый пионерский дворец! Под ногами спокойно стучала машина, и глаза у
Солнышкина начинали слипаться.

О ЧЁМ, СОЛНЫШКИН. ДУМАЕШЬ?

Но уснуть Солнышкин так и не смог. Он лежал с открытыми глазами и
смотрел, как за иллюминатором бегут волны и качаются айсберги.

- О чём ты думаешь, Солнышкин? - спросил снизу Перчиков.

- О дальних морях,- вздохнул Солнышкин.

- Чудак,- сказал Перчиков.- По дальним морям плывёт и на тебе: о дальних
морях думает!

- А ведь есть ещё самые дальние,- закрыв глаза, подумал вслух Солнышкин.-
Кажется, посмотришь за горизонт - и увидишь одно, другое... Плыви, плыви,
пока жизни хватит. Только нужно торопиться. В жизни нельзя опаздывать! -
вспомнил он слова Робинзона и вдруг поднялся.

- Ты куда? - спросил Перчиков.

- Я ещё не отдал Мирону Иванычу жемчужину! - сказал Солнышкин.

- Верно! - согласился Перчиков и подмигнул Солнышкину.- Но ведь это нужно
сделать в торжественной обстановке.

И Солнышкин не успел опомниться, как радист, сунув ноги в тапочки,
побежал к Пионерчикову. Тот собирался писать статью для "Пионерской правды".
Но все события антарктического рейса в маленькую заметку не вмещались, а
слишком большая статья, да ещё с такими сложными фактами, была не для
"Пионерки". И штурман потихоньку почёсывал карандашиком затылок.

- Слушай,- крикнул ему Перчиков,- сейчас нам предстоит такая церемония,
что без собственного корреспондента "Пионерской правды" не обойтись! - И,
коротко рассказав обо всём, он заторопился в радиорубку.

Скоро Перчиков объявил по радио:

"Всем членам экипажа, свободным от вахты, собраться у каюты Мирона