Лингрен Астрид

ЖИВ ЕЩЕ ЭМИЛЬ ИЗ ЛЕННЕБЕРГИ!

Во всей Леннеберге, во всем Смоланде, во всей Швеции и, кто знает,
может, на всем свете никогда не было большего проказника, чем Эмиль, ко-
торый в прежние времена жил на хуторе Каттхульт близ Леннеберги, в про-
винции Смоланд. И подумать только! Ведь именно он, когда вырос, стал
председателем муниципалитета. Да-да, он стал председателем и лучшим пар-
нем во всей Леннеберге. Видишь ли, даже самые отчаянные проказники вы-
растают и со временем могут стать полезными людьми. Верно, это хорошо?
Ты не согласен со мной? Да ты, конечно, и сам немало проказничал, а? Ах
нет? Неужели я ошибаюсь?

Мама Эмиля, Альма Свенссон из Каттхульта, писала о всех его проделках
в синих школьных тетрадях, которые прятала в ящике комода. В конце кон-
цов их там столько набилось, что ящик едва выдвигался, так как то одна,
то другая тетрадка загибалась и вставала торчком. Эти синие тетради и по
сей день хранятся в том же старом комоде, все, кроме трех, которые Эмиль
однажды, когда ему понадобились деньги, пытался продать учительнице
воскресной школы. Когда же она не захотела их купить, он взял да и смас-
терил из них бумажные кораблики и пустил плавать в хуторской ручей, так
что их больше никто не видел.

Учительница воскресной школы никак не могла понять, зачем ей покупать
какие-то тетради у Эмиля.

- На что они мне? - удивленно спросила она.

- Чтобы читать детям и учить детей не быть такими плохими, как я, -
сказал Эмиль.

Уж кто-кто, а Эмиль знал, каким он был озорником, но если когда и за-
бывал об этом, то рядом всегда была Лина, служанка из Каттхульта, кото-
рая тут же напоминала ему, какой он сорванец.

- Что за прок держать тебя в воскресной школе, - твердила она. - С
тебя все как с гуся вода. Нет, не бывать тебе в раю! Разве что там пот-
ребовалась бы гроза, понятно?

Лина хотела сказать, что, где бы ни появлялся Эмиль, там тотчас под-
нималась суматоха, гремел гром и сверкали молнии.

- Сроду не видывала этакого пострела! - вздыхала Лина и брала с собой
на пастбище маленькую Иду, сестренку Эмиля, которая собирала землянику,
пока Лина доила хуторских коров. Ида нанизывала ягоды на соломинку и
приносила домой по пять соломинок, густо усаженных земляникой. А Эмиль
выклянчивал у нее всего лишь две соломинки - вот какой он был великодуш-
ный!

Только не думай, что Эмилю хотелось тащиться вместе с Линой и Идой на
пастбище. Как бы не так! Ему по душе было занятие повеселее! Он хватал
свои "шапейку" и "ружейку" и несся с ними прямиком на лужайку, где пас-
лись лошади. Там он вскакивал на Лукаса и мчался во весь опор сквозь за-
росли орешника, только земля из-под копыт летела в разные стороны. "Гу-
сары Смоланда идут в атаку..." - вот как называлась эта игра. Гусаров он
видел на снимке в газете и знал, как они скачут верхом.

"Шапейка", "ружейка" и Лукас были, пожалуй, самыми дорогими сокрови-
щами Эмиля. Лукаса Эмиль сам раздобыл на ярмарке в Виммербю после одного
из своих лихих приключений. Потрепанную синюю кепчонку купил ему как-то
папа. Ружье было игрушечное - его вырезал из дерева работник из Катт-
хульта, Альфред, потому что он очень любил Эмиля. Вообще-то Эмиль и сам
запросто мог бы выстругать себе ружье. Уж если и был на свете мастак ре-
зать по дереву, так это Эмиль. Да и упражнялся он в этом деле прилежно.
И вот почему. После каждой проделки Эмиля запирали в столярную, и там он
обычно стругал из дерева маленького забавного старичка. Под конец у него
набралось триста шестьдесят девять деревянных старичков. Они целы и по
сей день - все, кроме одного, которого мама Эмиля закопала в землю за
кустами смородины: уж больно он был похож на пастора! "Нельзя выставлять
пастора в таком виде", - говорила мама.

Ну вот, теперь ты примерно знаешь, каким был Эмиль. Ты знаешь, что он
проказничал круглый год - зимой и летом. А я как-то прочитала все эти
синие тетради, и потому мне досконально известны все его приключения.
Эмиль совершил немало и добрых дел. Справедливости ради надо вспомнить
все, а не только его ужасные проказы. Впрочем, не все они были ужасны,
многие и совсем безобидны. Собственно, только третьего ноября случилось
нечто умопомрачительное... Нет, ни за что, и не проси, все равно не
расскажу, что он натворил третьего ноября. Я этого никогда не сделаю,
раз я обещала его маме. Лучше для примера возьмем день, когда Эмиль вел
себя вполне прилично, хотя его папа наверняка думал иначе.

А именно...

СУББОТА, 12 ИЮНЯ

Как Эмиль заключил несколько сногсшибательных, но удачных сделок на
аукционе в Бакхорве

В одну из июньских суббот в Бакхорве проходил аукцион. Все хотели там
побывать, так как во всей Леннеберге и во всем Смоланде не было зрелища
более увлекательного. Папа Эмиля, Антон Свенссон, разумеется, тоже отп-
равился туда, за ним увязались работник Альфред со служанкой Линой, и,
уж конечно, дело не обошлось без Эмиля.

Если тебе когда-нибудь доводилось бывать на аукционе, ты знаешь, чем
там занимаются. Ты знаешь, что когда люди хотят продать свои вещи, они
устраивают аукцион, чтобы другие могли поехать и купить то, что им приг-
лянется. Хуторяне из Бакхорвы хотели распродать все до нитки, потому что
собирались уезжать в Америку, как многие в те времена. Не тащить же им,
в самом деле, с собой из Бакхорвы деревянные кухонные диваны и сковород-
ки, коров, поросят и кур. Вот почему в тот год, в самом начале лета, там
должен был состояться аукцион.

Папа Эмиля надеялся подешевле купить корову, а если повезет, и поро-
сую свинью, а может, и парочку кур. Вот почему он хотел побывать в Бак-
хорве, и вот почему Альфреду с Линой разрешено было сопровождать его.
Ведь кто-то должен помочь ему пригнать домой скотину и птицу, которых он
задумал купить!

- А вот зачем ехать с нами Эмилю, этого я никак в толк не возьму, -
сказал папа.

- Там, поди, и без него шуму и грому хватает, нечего еще тащить с со-
бой Эмиля, - поддакнула Лина.

Лина знала, как много свар и драк случается обычно на таких аукционах
в Леннеберге и во всем Смоланде, так что по-своему она была права. Но
мама Эмиля с укором взглянула на Лину и сказала:

- Если Эмиль хочет поехать со всеми на аукцион, то пусть едет, не
твоего ума это дело. Подумай-ка лучше, как ты сама будешь вести себя. Не
кривляйся и не гогочи, - ты ведь всегда это делаешь на людях.

Тут Лина смолкла.

Эмиль напялил свою кепчонку и собрался в дорогу.

- И мне что-нибудь купите, - попросила маленькая Ида, умильно склонив
головку.

Она попросила, ни к кому, собственно, не обращаясь, просто так, но
папа нахмурил брови:

- Купи да купи! Только и слышу. Разве я не купил тебе недавно мятных
леденцов на целых десять эре? В день твоего рождения, в январе, неужто
забыла?

Эмиль как раз подумывал попросить у папы монетку - не ехать же на
аукцион без единого эре в кармане, - но теперь это само собой отпало.
Время было самое неподходящее. Это он понимал. Во всяком случае, если
просить, то не теперь, когда все спешили и папа, готовый тронуться в
путь, уже сидел в большой тележке, на которой возили молоко. "Но чего
нельзя получить так, можно раздобыть иначе", - подумал Эмиль. С минуточ-
ку он напряженно размышлял, а потом сказал:

- Езжайте вперед, а я прискачу следом на Лукасе!

Папа Эмиля сразу заподозрил неладное, но ему хотелось уехать поско-
рее, и он сказал:

- Давай, давай, а то и вовсе оставайся дома! Спокойней будет!

Он щелкнул кнутом, и лошади понеслись. Альфред помахал Эмилю, Лина -
маленькой Иде, а мама закричала папе:

- Глядите, не поломайте там руки-ноги, возвращайтесь домой целе-
хоньки!

Мама сказала это, потому что она тоже знала, какие безобразия творят-
ся порой на аукционах.

Пока молочная повозка не скрылась за поворотом, Эмиль стоял в дорож-
ной пыли и глядел ей вслед. Но потом он заторопился, так как надо было
срочно раздобыть денег. Как ты думаешь, что он для этого сделал?

Если бы ты жил в Смоланде и был ровесником Эмиля, ты бы знал, сколько
ворот стояло, к счастью, в те времена на дорогах. Их ставили для того,
чтобы быки, коровы и овцы каждого смоландского крестьянина паслись
только на пастбищах своих хозяев. А может, и для того, чтобы смоландские
малыши могли хоть изредка заработать монетку в два эре, открывая ворота
какомунибудь ленивому крестьянину, которому надо было проехать дальше,
но не хотелось слезать с повозки и самому отворять ворота.

Были ворота и в Каттхульте, но, по правде говоря, Эмиль не очень-то
разжился на них, так как хутор стоял на отшибе и туда редко кто наведы-
вался из прихода. Лишь один хутор лежал еще дальше Каттхульта - Бакхор-
ва, где как раз и должен был состояться аукцион.

"Значит, тому, кто туда поедет, не миновать наших ворот", - решил
Эмиль, этакий плутишка.

Битый час простоял он сторожем у ворот и заработал - подумать только
- целых пять крон и семьдесят четыре эре. Повозки с лошадьми тянулись
одна за другой, и только он закрывал ворота, как тотчас надо было снова
их отворять.