находили это чем-то в высшей степени выдающимся.
говорила Лувис. - Без громких криков и восторга, и без того, чтобы их отцу
приходилось ради этого забывать все на свете и даже совершенно забрасывать
свою работу.
здесь, в лесу Маттиса? - с горечью спрашивала она, когда разбойники во главе
с Маттисом врывались в самое неурочное время домой в замок только ради того,
чтобы поглядеть, как Ронья ест свою кашку, прежде чем Лувис засунет ее в
колыбель на ночь.
ножкой, кидалась к нему навстречу по полу, как только он появлялся в дверях.
А потом он сидел, держа свою голубку на коленях и кормил ее кашкой, а его
двенадцать разбойников неотрывно смотрели на них. Плошка с кашкой стояла на
плите очага, неподалеку от них, и Маттис со своими грубыми кулачищами был
несколько неловок, да и, кроме того, Ронья время ит времени отпихивала
ложку, так что часть каши брызгала на брови Маттиса. Когда это случилось в
первый раз, разбойники так расхохотались, что Ронья испугалась и начала
плакать. Но вскоре она поняла, что придумала какую-то веселую забаву, и
охотно повторила это еще раз, - что обрадовало разбойников куда больше, чем
даже самого Маттиса. Хотя вообще-то Маттис думал: что бы Ронья ни делала -
бесподобно, а самой ей равной на свете нет,
малышкой на коленях и все брови у него в каше.
могущественнейший х°вдинг всех гор и лесов! Если бы Борка тебя сейчас
увидел, он хохота.'] 6hi, пока не лопнул!
заклятый враг Маттиса, Так же, как отец и дед Борки были заклятыми врагами
отца и деда Маттиса. Да, с незапамятных времен род Борки и род Маттиса жили
во вражде друге другом. Испокон векос были они разбойниками и грочой
честного люда, кото-
чащу глухих лесов, где обитали обе разбойничьи шайки.
люди; а речь шла об узком горном ущелье между лесами Борки и Маттиса. Там
всегда сидели в засаде разбойники, а были ли это разбойники из шайки Борки
или из шайки Маттиса, не составляло ни малейшей разницы для тех, кого
грабили. Но для Борки и Маттиса разница эта была велика. Они бились не на
жизнь, а на смерть из-за добычи и грабили друг друга, если по Разбойничьей
тропе не проезжало столько повозок с кладью, сколько было нужно.
она и того, что отец ее был разбойничьим х°вдингом. которого все боялись.
Для нее же он был бородатым и добрым Маттисом, который громко смеялся и пел
и кормил ее кашкой. Она любила его.
мир. Долгое время она думала, что огромный каменный зал и есть весь мир. И
там она благоденствовала, там она так надежно и уверенно сидела под
громадным и длинным столом и играла с шишками и камешками, которые собирал и
приносил для нее Маттис. Да и каменный зал был тогда вовсе не самым плохим
местом для ребенка. Там можно было хорошенько повеселиться, да и многому
поучиться. Ронье нравилось, когда разбойники пели у очага по вечерам. Она
тихонько сидела под столом и слушала, пока не выучила все их разбойничьи
песни. А потом тоже стала принимать участие в общем хоре и пела своим
звончайшим голоском. Маттис только диву давался, какой у него необыкновенный
ребенок и как он замечательно поет, Научилась Ронья и танцевать. Потому что
если разбойники по-настоящему брались за дело и впадали в раж, они начинали
прыгать и плясать как сумасшедшие по всему залу, и Ронья вскоре поняла, как
надо плясать по-настоящему. Она плясала и прыгала совершенно по-рачбойничьи.
Да-да, и она тоже - на радость Маттису. А когда после этого разбойники
кидались на лавки у длинного стола, чтобы освежиться кружкой пива, он
хвастался своей дочкой:
согласиться! Такая же гибкая, такая же темноглазая и такая же черноволосая.
Вы никогда не видели такой красивой малышки, попробуйте не согласиться!
меж тем тихонько сидела под столом со своими шишками и камешками, а когда
она видела ноги разбойников в лохматой меховой обувке, она играла с ними,
воображая, что это -- ее непослушные козы. Таких она видела в козьем загоне,
куда Лувис брала ее с собой, когда нужно было доить коз.
домашних. Она ничего не знала о том, что творилось за пределами
Маттисборгена. И в один прекрасный день Маттис, хотя
настала новая пора.
Маттиса. Отпусти Ронью на волю.
случилось бы уже давным-давно, если б п замке распоряжалась я.
вздумается. Но прежде Маттис преподал ей несколько уроков.
- предупредил он дочку.
разбойники Борки? - спросила Ронья.
Маттиса, разделяя его на две части.
заревев так, словно вся боль мира переполнила внезапно его грудь.
Раз так, я не рухну в Адский провал. Нет ли еще чего-нибудь, чего надо
опасаться?
сама во всем разберешься. А теперь иди!
только могла думать, что огромный каменный зал и есть весь мир! Даже
громадный замок Маттиса и тот не весь мир! Даже высоченная гора Маттиса - не
весь мир. Мир бььл гораздо больше, чем они. Он был так велик, что дух
захватывало. Разумеется, она слыхала не раз, как Маттис и Лувис беседопали о
том, что было за стенами замка Маттиса, Но
мчится глубоко-глубоко внизу у подножия горы Маттиса, она поняла, какие
бывают речки. Не раз говорили они и о лесе. Но только теперь, увидев, какой
темный и удивительный этот лес, со всеми его шелестящими листвой деревьями,
она поняла, что такое леса. И тихонько засмеялась, радуясь тому, что на
свете есть реки и леса. Она едва могла в это поверить. Подумать только, на
свете есть такие большие деревья,, и большие речки и озера, и все они живут
своей собственной жизнью. Ну как этому не радоваться и не смеяться!
небольшому озерцу, Дальше ходить Маттис ей не велел. Озеро чернело среди
темных елей, и только лилии, плывущие по воде, сияли белизной, Ронья не
знала, что это лилии, но она долго смотрела на них и радовалась, что они
есть на свете.
никогда прежде и не приходило ей в голову. Она бросала в воду еловые шишки и
хохотала, когда они кувыркались на волнах, стоило ей только поболтать ногами
в воде. Никогда в жизни не было ей так весело. Ее ноги, казалось, радовались
свободе, когда им довелось поплескаться в воде, и еще больше радовались,
когда им довелось карабкаться по деревьям. Озеро окружали огромные, поросшие
мхом валуны, на которые можно было взбираться, и ели и сосны, за сучья
которых можно было цепляться. Ронья взбиралась и цеплялась до тех самых пор,
пока солнце не начало садиться за вершинами гор, поросшими лесом. Тогда она
съела хлеб и выпила молоко, которые захватила с собой в кожаном мешочке.
Потом улеглась на мшистую кочку, чтобы немного отдохнуть, а над ее головой,
в вышине, шумели деревья. Она лежала, глядя на деревья, и тихонько смеялась
от радости, что они есть на свете. Потом она заснула.
верхушками елей горят звезды. Тогда она поняла, что мир еще громаднее,
нежели думала она. Но ее опечалило, что, хотя на свете есть звезды, достать
Посняков Андрей
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Круз Андрей