Чтение 27–й страницы книги ~Рони, дочь разбойника~

- Нет, не забыла, но найти это место никак не могу.

-- Найдешь, уверял ее Пер. - Придет время, и найдешь!

- Найду, наверное.

Время шло, и Пер Лысуха вовсе ослабел. Под конец настала ночь, когда им
всем пришлось не спать и сидеть около него: Маттису, Лувис и разбойникам.
Пер Лысуха лежал неподвижно с закрытыми глазами. Маттис с тревогой старался
убедиться, что он жив. Но возле постели было темно, хотя Лувис зажгла
сальную свечу. И, не обнаружив в старике ни малейших признаков жизни, Мание
вдруг крикнул:

- Он помер!

Тут Пер Лысуха открыл один глаз и с упреком поглядел на Маттиса:

- Вовсе я не помер! Неужто ты думаешь, у меня хватит совести не
попрощаться с вами перед смертью?

Потом он снова опустил веко, и все вокруг него долго стояли молча.
Слышалось лишь его хриплое дыхание.

- А теперь, - сказал Пер, открыв оба глаза, - теперь, други мои верные,
я хочу со всеми вами проститься! Теперь я помираю.

И он умер.

Ронья никогда не видела, как умирают люди. Она поплакала немного.
"Правда, - думала она, - он так устал в последнее время. Теперь он, верно,
отдыхает где-то в неведомом мне краю".

А Маттис с рыданиями мерил шагами каменный зал и кричал:

- Ведь он был всегда! А теперь его нет! И снова, и снова повторял:

- Ведь он был всегда, а теперь его нет! И тут Лувис сказала ему:

- Маттис, ты ведь знаешь, что никто не может жить вечно. Человек
рождается на свет, поживет и умирает. Так было всегда. Плачем горю не
поможешь.

- Но мне худо без него! - кричал Маттис. - Так худо, что сердце
надрывается!

- Давай я обниму тебя и посидим вместе, хочешь?

- Давай! И ты иди ко мне, Ронья!

И он сидел, наклоняясь то к Лувис, то к Ронье, и старался выплакать все
горе. Ведь Пер Лысуха всегда был в его жизни, а теперь его не стало.

На следующий день схоронили они Пера на берегу реки. Зима стояла на
пороге, и, когда Маттис со своими разбойниками несли мертвое тело к вырытой
могиле, на гроб Пера падали первые мягкие, мокрые снежные хлопья. Гроб Пер
Лысуха смастерил себе сам, еще давно, когда был в силе, и псе эти годы
хранил его в каморе, где висела одежда.

- Разбойнику может понадобиться гроб, когда он меньше всего этого
ожидает, - говаривал Пер, а в последние годы он все удивлялся, что гроб до
сих пор ему не пригодился.

- Но раньше или позже он мне пригодится, - повторял он.

И вот теперь гроб ему пригодился. Всем в замке сильно не хватало Пера
Лысухи. Маттис всю зиму ходил мрачный. Разбойникам тоже было невесело,
потому что от настроения Маттиса зависели в замке и радость и печаль,

Ронья отправилась с Бирком в лес, где зима вступила в свои права, и,
стоя на лыжах у горного склона, она забыла все печали, Но, вернувшись домой
и увидев Маттиса, который, нахохлившись, сидел у очага, она вспомнила все
снова.

- Утешь меня, Ронья, - попросил он, - помоги, мне ужас как тошно!

- Скоро придет весна, и тебе станет легче, - сказала Ронья, но это его
не утешило.

- А Пер Лысуха весны не увидит, - мрачно ответил он, и на это Ронья
ничего утешительного сказать ему не могла.

Но вот зима миновала и наступила весна. Она приходила всегда, невзирая
на то, кто умер и кто остался жить. Маттис повеселел, как было с каждой
весной Проезжая во главе разбойников по Волчьему ущелью, он насвистывал и
пел. А на другом конце ущелья его ждал Борка со своими людьми. Хо-хо!
Наконец-то они примутся разбойничать после долгой зимы! Маттис и Борка
родились разбойниками и по глупости радовались этому. Но дети их были куда
умнее. Они радовались вовсе не разбойничьим удачам. А тому, что снег стаял и
можно снова ездить верхом, что они скоро снова переберутся в Медвежью
пещеру.

- И еще я рада тому, что ты, Бирк, никогда не станешь разбойником.

Бирк засмеялся:

- Не стану. Я и этом поклялся. Однако я не знаю, на что мы с тобой
будем жить?

- А я знаю. Мы станем рудокопами. Что ты на это скажешь? И тут она
рассказала Бирку сказку про серебряную гору Пера Лысухи, которую ему
когда-то показал серый карлик в благодарность за то, что он спас ему жизнь.

- Там есть серебряные слитки величиной с булыжник, - рассказала Ронья.
- И кто знает, может, это вовсе не сказка? Пер Лысуха поклялся в том. что
это правда. Мы как-нибудь поедем с тобой туда и поглядим, я знаю это место.

- Ни к чему торопиться! - сказал Бирк. - Только никому про это не
рассказывай! А не то все разбойники помчатся туда за серебром!

Теперь засмеялась Ронья:

- Ты не глупее Пера Лысухи. Разбойники жадны до любого добра, как
всякая нечисть, говорил он. Поэтому-то он и не велел мне рассказывать про
сеpебро никому, кроме тебя!

- Но покуда мы обойдемся с тобой и без серебра, сестренка! В Медвежьей
пещере нам оно не нужно!

Становилось все теплее, и Ронья ломала голову над тем, как ей сказать
Маттису, что она снова собирается перебраться в Медвежью пещеру. Но Маттис
человек чудной, никогда нельзя было знать заранее, что он скажет.

- Да, моя старая пещера хороша, - сказал он. - В это время года жить
там одно удовольствие! Не правда ли, Лувис? Лувис не удивилась, она привыкла
к его капризам.

- Отправляйся, доченька, раз твой отец так считает, - сказала она. ~
Хотя я IP тебе стану тосковать!

- Но ведь ты несешься к осени, как всегда, - добавил Маттис так, словно
она много лет подряд переселялась туда и обратно.

- Да, конечно, как всегда, - заверила его Ронья, радуясь, что на

этот раз все обошлось так легко. Она ждала слез и криков, а Маттис
сидел веселый, как в тот раз, когда вспоминал проделки своей юности в старом
свинарнике.

- Да, когда я жил в Медвежьей пещере, я проделывал штуки похлеще! И к
тому же эта пещера моя, не забывайте это! Я, может, буду навещать вас!

Когда Ронья рассказала об этом Бирку, он ответил важно:

- По мне, пусть приходит! - И добавил: - Только бы не видеть его черную
кудрявую голову каждый день!

Раннее утро. Прекрасное, как первое утро мира! Новоселы из Медвежьей
пещеры бредут по своему лесу, а вокруг ликует весна. Повсюду: на деревьях, в
реках и озерах, в зеленых кустарниках - пробуждается жизнь. Она щебечет,
шелестит, рычит, поет и журчит. Повсюду слышна звонкая, дикая песнь весны.

Они входят в свою пещеру, в свой дом в глухомани. Здесь все, как
прежде, надежное, знакомое: река, бурлящая внизу, лес, залитый утренним
светом, все такое же, как год назад.

Это новая весна, но все осталось прежним.

- Не пугайся, Бирк, - говорит Ронья. - Сейчас ты услышишь мой весенний
крик!

И она кричит, звонко, как птица. И этот ликующий крик слышит весь лес.