он поливал так, что шумел весь лес. И это тоже было ей по душе Животные
редко показывались теперь в лесу. Ее лис с лисицей и лисятами сидели в норе.
Но иногда в сумерках она видела, как на полянку осторожно выходили лоси. А
иногда между деревьями паслись дикие лошади. Ей очень хотелось поймать дикую
лошадку, и много раз она пыталась это сделан!, но ей не удавалось. Они были
такие пугливые, и наверняка приручить их будет трудно. Хотя, пожалуй,
настала уже пора обзавестись лошадью. Она сказала об этом Маттису.
хорошенького жеребенка, возьму его в замок Маттиса и приручу его так, как
Маттис приручал всех своих лошадей".
обитатели, Они заползли, наверно, в свои норы и логова. Порой, очень редко,
прилетали с далеких гор и парили в воздухе дикие вит-тры, но теперь-то и они
угомонились и охотнее всего оставались наверху, в своих горных гротах.
Попрятались и серые карлики. Только однажды Ронья увидала, как они
выглядывали из-под камня. Но серых карликов она больше не боялась.
исчезали.
Но в самом ли деле она этому радовалась? Она не знала.
Роньи в ледяной лес, самый-самый прекрасный на свете. Она каталась на лыжах,
а когда возвращалась в сумерках домой, в волосах у нее был иней, а пальцы
рук и ног деревенели от холода, несмотря на то, что на ней были меховые
рукавицы и меховые сапожки. Но никакой холод и снег не могли удержать ее
вдали от леса. На следующий день она уже снова была там. Маттис пугался
иногда, видя, как Ронья шумно проносится вниз по холмам к Волчьему ущелью, и
говорил Лувис:
случилось! Потому что этого мне не пережить!
защитить себя получше любого разбойника. Сколько раз тебе это повторять.'
Маттису лучше было бы не знать.
она проходила на лыжах. Ей пришлось прокладывать новую лыжню, а работа эта
была нелегкая. Мороз уже покрыл снег гонким слоем наледи, но он не был еще
достаточно крепок. Ронья все время проваливалась в снег и под конец так
устала, что ей захотелось поскорее вернуться домой.
вниз почти по отвесному склону, но только с другой стороны. В руках у нее
была лыжная палка, которой она могла бьг притормозить, и она бесстрашно
помчалась вперед, поднимая облака снежной пыли. На пути ей встретилась
снежная горка, и она перелетела через нее. Но потеряла на лету одну лыжу и,
приземлившись, угодила ногой прямо в покрытую снегом глубокую яму. Она
увидела, как ее лыжа скользит вниз по откосу и исчезает, а сама она крепко
застряла в яме по самое колено. Сначала это рассмешило ее, но она тут же
смолкла, увидев, какая с ней стряслась беда. Увидев, что ей не
высвободиться, сколько бы она ни дергалась и ни надрывалась. Снизу и) ямы
слышалось какое-то бормотанье. Сначала она не поняла, в
кувыркавшихся в снегу. Их было легко узнать по толстым попкам, маленьким
сморщенным личикам и лохматым волосам. Вообще-то ниссе-толстогузки чаще
бывают добрыми и мирными и не причиняют ни малейшего зла. Но те, что стояли
тут, неотрывно глядя на нее своими наивными глазками, были явно чем-то
недовольны. Они бурчали и вздыхали, а один из них мрачно сказал:
ниссе-толстогузки рыли для себя землянки, если им не удавалось найти для
жилья хорошее дуплистое дерево.
как и раньше.
терпение.
слышали или не понимали. Они только наивно смотрели на Ронью, а потом быстро
исчезли в своей землянке. Оттуда послышалось их недовольное бормотание. Но
внезапно ниссе-толстогузки начали так кричать и горланить, словно что-то их
обрадовало.
колыбель! Пойдет!
ниссе-толстогузки. - Смотлите, он в колыбельке! Лаз уж все лавно нам нузно
телпеть эту гнусную ногу на насей клысе.
колыбель ради прихоти каких-то там глупых ниссе-толстогузок. Она снова
попыталась высвободиться, она рвалась и надрывалась изо всех сил. И тогда-то
ниссе-толстогузки еще больше возликовали:
попыталась приучить себя ничего не бояться. Но иногда не получалось. Как раз
сейчас это у нее и не .получилось. Подумать только, ведь если она не сможет
вырваться, ей придется лежать здесь всю ночь и замерзнуть насмерть! Она
видела темные снежные тучи над лесом. Должно быть, выпадет еще больше снега,
целая гора снега! Может, ей придется лежать под снежным покровом, мертвой и
окоченевшей, и качать крошечного ниссе-толстогузку на своей ноге
несчастную дочь, которая замерзла насмерть в зимнем лесу.
кто-нибудь!
она знала. Но все-таки кричала до тех пор, пока не выбилась из сил. И тогда
вдруг услыхала, как внизу, в своей землянке, ниссе-тол стогузки жалуются
друг другу:
оглохла. Потому что внезапно увидела дикую виттру. Как большая, красивая,
хищная черная птица, парила она над лесом, высоко-высоко под мрачными
тучами; потом она стала спускаться вниз, она все приближалась и
приближалась. Она летела прямо к Ронье, и Ронья закрыла глаза. Она поняла,
что спасения нет.
Ронью за волосы. - Лежит тут и только и делает, что бездельничает, Да-да,
да-да!
мы разорвем тебя в клочья, а не то мы исцарапаем тебя!
что нога девочки все-таки по-прежнему крепко сидит в снежной яме, пришла в
ярость:
над Роньей, и ее черные остекленевшие глаза засверкали от злости.
как ни рвала, ей это не удалось; и под конец она выбилась из сил.
заберем. Никогда больше не будешь здесь лежать и бездельничать, никогда,
никогда!
льда", - подумала Ронья.
ночи, которая вот-вот должна была наступить. Но Ронья уже ничего больше не
ждала. Она молча лежала, даже не пытаясь бороться. Верно, ояа скоро
наступит, последняя, холодная, темная, одинокая ночь, которая прикончит ее.
с ее слезами. Потому что теперь она плакала. Она думала о Маттисе и о Лувис.
Никогда больше ей их не увидеть, и в Мат-тисборгене никто никогда не станет
больше радоваться. Бедный Маттис, он с ума сойдет от горя! И не будет Роньи,
чтобы утешить
на свете ей не утешить и самой не знать утешения, никогда, никогда!
услыхала она свое имя, но решила, что, должно быть, ей чудится. И заплакала
от горя. Никто никогда не назовет, ее по имени, разве что во сне. А вскоре
ей не придется больше и спать.
Мороз Александра
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Прозоров Александр