Чтение 29–й страницы книги ~Фантазеры~

У Бобки были замечательные штаны: зеленые, вернее сказать, защитного
цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался:

- Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские!

Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зеленых штанов не
было.

Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти
замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошел поскорее домой и
стал просить маму зашить.

Мама рассердилась:

- Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна?

- Я больше не буду! Зашей, мама!

- Сам зашей.

- Так я же ведь не умею!

- Сумел порвать, сумей и зашить.

- Ну, я так буду ходить, - проворчал Бобка и пошел во двор.

Ребята увидели, что у него на штанах дырка, и стали смеяться.

- Какой же ты солдат, - говорят, - если у тебя штаны порваны?

А Бобка оправдывается:

- Я просил маму зашить, а она не хочет.

- Разве солдатам мамы штаны зашивают? - говорят ребята. - Солдат сам
должен уметь все делать: и заплатку поставить и пуговицу пришить.

Бобке стало стыдно.

Пошел он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зеленой материи.
Из материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать ее к
штанам.

Дело это было нелегкое. К тому же Бобка очень спешил и колол себе пальцы
иголкой.

- Чего ты колешься? Ах ты, противная! - говорил Бобка иголке и старался
схватить ее за самый кончик, так чтоб не уколоться.

Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушеный
гриб, а материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче.

- Ну, куда же это годится? - ворчал Бобка, разглядывая штаны. - Еще хуже,
чем было! Придется все наново переделывать.

Он взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил ее, опять приложил к
штанам, хорошенько обвел вокруг заплатки чернильным карандашом и стал
пришивать ее снова. Теперь он шил не спеша, аккуратно и все время следил,
чтобы заплатка не вылезала за черту.

Он долго возился, сопел и кряхтел, зато, когда все сделал, на заплатку
было любо взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не
отодрать и зубами.

Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его.

- Вот молодец! - говорили они. - А заплатка, смотрите, карандашом
обведена. Сразу видно, что сам пришивал.

А Бобка вертелся во все стороны, чтобы всем было видно, и говорил:

- Эх, мне бы еще пуговицы научиться пришивать, да жаль, ни одна не
оторвалась! Ну ничего. Когда-нибудь оторвется - обязательно сам пришью.

ШУРИК У ДЕДУШКИ

Летом мы с Шуриком жили у дедушки. Шурик - это мой младший брат. Он еще в
школе не учится, а я уже в первый класс поступил. Только он все равно меня
не слушается... Ну и не надо!.. Когда мы приехали, так сейчас же обыскали
весь двор, облазили все сараи и чердаки. Я нашел стеклянную банку из-под
варенья и круглую железную коробочку от гуталина. А Шурик нашел старую
дверную ручку и большую калошу на правую ногу. Потом мы чуть не подрались с
ним на чердаке из-за удочки. Я первый увидел удочку и сказал:

- Чур, моя!

Шурик тоже увидел и давай кричать:

- Чур, моя! Чур, моя!

Я схватил удочку, а он тоже вцепился в нее и давай отнимать. Я
рассердился - как дерну!.. Он отлетел в сторону и чуть не упал. Потом
говорит:

- Подумаешь, очень нужна мне твоя удочка! У меня есть калоша.

- Вот и целуйся со своей калошей, - говорю я, - а удочку нечего рвать из
рук.

Я отыскал в сарае лопату и пошел копать червей, Чтобы ловить рыбу, а
Шурик пошел к бабушке и стал просить у нее спички.

- Зачем тебе спички? - спрашивает бабушка.

- Я, - говорит, - разведу во дворе костер, сверху положу калошу, калоша
расплавится, и из нее получится резина.

- Еще чего выдумаешь! - замахала руками бабушка. - Ты тут и дом весь
спалишь со своим баловством. Нет, голубчик, и не проси. Что это еще за
игрушки с огнем! И слушать ничего не желаю.

Тогда Шурик взял дверную ручку, которую нашел в сарае, привязал к ней
веревку, а к другому концу веревки привязал калошу. Ходит по двору, веревку
за ручку держит, а калоша за ним по земле ездит. Куда он - туда и она.
Подошел ко мне, увидел, что я червей копаю, и говорит:

- Можешь не стараться: все равно ничего не поймаешь.

- Это почему? - спрашиваю.

- Я заколдую рыбу.

- Пожалуйста, - говорю, - колдуй на здоровье.

Я накопал червей, сложил их в коробочку и пошел к пруду. Пруд был позади
двора - там, где колхозный огород начинается. Насадил я на крючок червяка,
уселся на берегу и забросил удочку. Сижу и за поплавком слежу. А Шурик
подкрался сзади и давай кричать во все горло:

Колдуй, баба, колдуй, дед,

Колдуй, серенький медведь!

Колдуй, баба, колдуй, дед,

Колдуй, серенький медведь!

Я решил молчать и ничего не говорить, потому что с ним всегда так: если
скажешь что-нибудь, еще хуже будет.

Наконец он наколдовался, бросил в пруд калошу и стал ее по воде на
веревке таскать. Потом придумал такую вещь: бросит калошу на середину пруда
и давай в нее камнями швырять, пока не утопит, а потом начинает ее со дна на
веревке вытаскивать.

Я сначала молча терпел, а потом как не вытерплю:

- Пошел вон отсюда! - кричу. - Ты распугал мне всю рыбу! А он говорит:

- Все равно ничего не поймаешь: заколдована рыба.

И опять плюх калошу на середину пруда! Я вскочил, схватил палку - и к
нему. Он давай удирать, а калоша за ним на веревке так и скачет. Еле убежал
от меня.

Вернулся я к пруду и стал снова рыбу ловить. Ловил, ловил... Уже солнышко
высоко поднялось, а я все сижу да на поплавок гляжу. Не клюет рыба, хоть
тресни! На Шурика злюсь, прямо избить готов. Не то чтоб я в его колдовство
поверил, а знаю, что. если приду без рыбы, смеяться будет. Уж чего я ни
делал: и подальше от берега забрасывал удочку, и поближе, и поглубже крючок
опускал - ничего не выходит. Захотелось мне есть, пошел я домой, вдруг слышу
- кто-то в ворота колотит: "Бум-бум! Бах-бах!"

Подхожу к воротам, смотрю, а это Шурик. Достал где-то молоток, гвозди и
прибивает к калитке дверную ручку.

- Это ты для чего прибиваешь? - спрашиваю.

Он увидел меня, обрадовался:

- Хи-хи! Рыболов пришел. Где же твоя рыба?

Я говорю:

- Ты зачем прибиваешь ручку? Здесь же есть одна ручка.

- Ничего, - говорит, - пусть две будут. Вдруг одна оторвется.

Прибил ручку, и еще у него один гвоздь остался. Он долго думал, что с
этим гвоздем делать, хотел его просто в калитку загнать, потом придумал:
приложил калошу подошвой к калитке и стал ее гвоздем приколачивать.

- А это для чего? - спрашиваю.

- Так просто.

- Просто глупо, - говорю я.

Вдруг смотрим - дедушка с работы идет. Шурик испугался, давай отрывать
калошу, а она не отрывается. Тогда он встал, загородил калошу спиной и
стоит.

Дедушка подошел и говорит:

- Вот молодцы, ребятки! Только приехали - и за работу сразу... Кто это
придумал к калитке вторую ручку прибить?

- Это, - говорю, - Шурик.

Дедушка только крякнул.

- Ну что ж, - говорит, - теперь у нас две ручки будет: одна сверху,
другая снизу. Вдруг какой-нибудь коротенький человек придет. До верхней
ручки ему не дотянуться, так он до нижней достанет.

Тут дедушка заметил калошу:

- А это еще что?

Я так и фыркнул. "Ну, - думаю, - сейчас Шурику от дедушки будет".

Шурик покраснел, сам не знает, что тут ответить.

А дедушка говорит:

- Это что ж? Это, наверно, все равно что ящик для писем. Придет
почтальон, увидит, что дома никого нет, сунет письмо в калошу и пойдет
дальше. Очень остроумно придумано.

- Это я сам придумал! - похвастался Шурик.

- Да неужто?

- Честное слово!

- Ну молодец! - развел руками дедушка.

За обедом дедушка все разводил руками и рассказывал бабушке про эту