Чтение 9–й страницы книги ~Волшебная галоша или необыкновенные приключения Вадима~

видимым.

- А этот, с зеленой бородой, так и не сказал? - Да в том-то и дело, что я
не догадался все повыспросить. Не поверил, понимаешь, что могут быть
волшебные галоши, а теперь вот...

- Так... значит, - заикаясь, пролепетал Паша, - значит, мы теперь на всю
жизнь невидимки?

- Выходит, что так. Надо искать выход, а как его найдешь?

Павлик на минуту задумался.

- А может, вымазаться сажей и стать черными, как негры, - сказал он. -
Это даже интересно. Здравствуйте, негр Димка! Здравствуйте, негр Паша!
О'кей!

- Обрадовался. Вот у тебя руки грязные, а их все равно не видно. Ничего
нам не поможет. Ничего!

Димка повернулся на бок, чтобы взглянуть на Пашу, и увидел под диваном
брошенную кем-то газету.

Он стал проглядывать ее и сразу же обратил внимание на сообщение в отделе
происшествий.

- Послушай, Павлик, что здесь пишется! - закричал он и, запинаясь, стал
читать: - "На днях два ученика Прибайкальской школы № 117 Вадим Смирнов и
Павел Кашкин, рискуя жизнью, спасли из-под машины пятилетнюю девочку Марусю
Логинову. Московское городское управление наградило отважных пионеров
ценными подарками. Лиц, знающих местонахождение ребят, просят сообщить им,
что премию можно получить в городском отделении милиции по адресу..."

Павлик даже остолбенел от изумления.

- Вот это да! - сказал он. - Ценные подарки! Интересно бы знать: какие?

- Ну чему ты обрадовался?

- Как - чему? - удивился Паша. - А ты разве не рад? Димка сокрушенно
покачал головой.

- А откуда они знают наши фамилии? Нет, тут что-то не то...

Утром они, как всегда, вышли из метро на площади у Главпочтамта. На углу
Кировской и Чистопрудного бульвара было тихо, не толпились вечно куда-то
спешащие москвичи и приезжие. Невидимки поняли причину этого, только подойдя
поближе: лоточниц, которые всегда торговали здесь пирожками, не было. На
стене висело объявление:

ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД!

Слушается дело гражданки

ПЕТУХОВОЙ ДАРЬИ МАТВЕЕВНЫ,

обвиняемой в растрате государственных денег.

Начало в шесть часов вечера.

Вход свободный.

Общественный обвинитель Л. Фомин.

У объявления остановилась фиолетовая дама, - ребята сразу узнали ее. Она
прочитала объявление и всплеснула руками.

- Боже мой! Каким людям доверяют торговлю пирожками!

- Ну, знаете ли, - возмутился молодой человек в сером пальто. - Это вы уж
слишком!

Димка почувствовал, как сердце у него оборвалось в груди и покатилось
куда-то далеко-далеко вниз...

- Паш! Понял, в чем дело? - А что же делать? Ее арестуют за это?

- Идем.

- Страшно, Димка...

- А пироги есть не страшно было? Раз виноваты - надо идти.

- Как же идти? Ведь милиция теперь знает наши фамилии. Тут нам награду
дают за благородный поступок, а тут еще накажут за пирожки.

- Что же поделаешь, все равно надо идти. Первым они увидели
Степку-драчуна. На его зареванном лице размазана грязь. И совсем он, ну ни
капельки, не похож на "грозу переулка", предводителя хулиганов. Он стоял,
шмыгая носом, а вокруг носились ребятишки, те, кого он совсем недавно одним
щелчком мог заставить примолкнуть. Они носились вокруг и во весь голос
орали:

Петухов, Петушков,

Слопал сто пирожков!

Друзья разогнали мальчишек и совершенно неожиданно узнали, что Степка -
сын той самой Дарьи Матвеевны, которую будут судить. И на душе у них стало
совсем скверно. Ну чем они лучше этого Степки, которого они отколотили и
которому написали "грозную" записку. Ну чем они лучше? Он, Степка, ведь
никого под суд не подвел.

Зал гудел. У стола судьи стояла лоточница, та самая, что всегда торговала
пирожками рядом с Петуховой. Она рассказывала:

- Вот уже пять лет мы торгуем вместе, всегда доверяем друг другу, и ни
разу не случалось, чтобы, между прочим, была недостача. И Дарью я давно
знаю, честный, между прочим, человек. И все, что случилось, дело-то
нечистое. Вот мы с ней, с Дарьей, вышли на днях на точку. Она мне и говорит:
"Что-то не такое, говорит, происходит, потому что, между прочим, пирожки
каждый день пропадают, и ни много ни мало, а по шести штук в сутки.
Понаблюдай, говорит, а. то, может, я чего не так делаю..." Пронаблюдала я:
гляжу, человек подходит, чернявый весь, в пальто в сером. И на что, думаю,
человеку пальто в такую жару. А он, между прочим, каждый день покупает с
утра по два пирожка, да в обед два, да вечером два. То у нее, между прочим,
а то, значит, у меня. Вот, думаю, точно все как совпадает: шесть пирожков у
Дарьи пропадает, и шесть покупает этот тип в сером пальто...

- Гражданочка, нельзя ли выбирать выражения? - спросил кто-то из зала.

Все оглянулись: у окна, положив локоть на подоконник, сидел молодой
человек в сером пальто. Лоточница поперхнулась и продолжала, но уже
значительно спокойней:

- Ну и вот... Гляжу я на него, значит, внимательно. А он заплатил деньги.
Дарья, между прочим, подала ему пирожок, положила на лоток, а он так
посмотрел на этот пирожок, ну ровно бы фокусник в цирке, а пирожок
вдруг-хлоп!-и нету его. А он и кричит, значит: где же пирожок, мол? А сам
его небось давно в карман засунул. Так что Дарья-то, между прочим, не
виновата.

- Как же не виновата?! Как же не виновата, я вас спрашиваю?! - вскочила
со своего места фиолетовая дама. Она тоже была здесь. - Я сама
собственноручно видела, как лоточница припрятала половину пирожка.

- Выйдите к столу и расскажите, - сказал судья. -

- Я? К столу? Нет уж, увольте. Я лучше с места.

- Ну хорошо, с места так с места, - сказал Леня Фомин - общественный
обвинитель. - Но скажите свою фамилию.

- Зачем?

- Как - зачем? Мы же должны в протоколе записать ваше выступление.

- Какое выступление? Какое выступление? Разве я выступала? Разве я
что-нибудь сказала? Да я сижу и молчу как рыба. Нет, что за люди! Зайти
посидеть нельзя. Обязательно что-нибудь на тебя наговорят! Я ухожу.

И она стала протискиваться к выходу.

- Тогда, может быть, вы нам что-либо скажете? - обратился судья к
молодому человеку в сером пальто.

- Скажу. Мне кажется, конечно, если я не ошибаюсь, что тут замешаны, если
я не ошибаюсь, какие-то неведомые нам силы...

По залу прокатился смех."

- А смеетесь вы, если я не ошибаюсь, зря! Зря! Я сам видел, как исчез,
как стал невидимым пирожок на лотке у гражданки Петуховой, как она потом
схватилась за воздух и в ее руке, если я не ошибаюсь, появилась половинка
пирожка.

Смех в зале не прекращался. Судья поднял руку. Все смолкли.

- Послушайте, гражданин, извините, как ваша фамилия?..

- Семиструнов.

- Послушайте, гражданин Семиструнов, здесь собрались люди по серьезному
поводу, а вы строите из себя шута... Нехорошо!

- Я могу и помолчать - И молодой человек в сером пальто сел на свое
место.

Леня Фомин укоризненно взглянул на судью. И попросил:

- Мне бы хотелось, чтобы товарищу Семиструнову дали возможность
договорить.

- Я, если я не ошибаюсь, сказал все. Кроме одного. Мне кажется, что
случай с пирожками связан с историей о летающей девочке А если это так, то,
если я не ошибаюсь, в нашем юроде действуют невидимки. Это самое
естественное объяснение нескольким известным мне фактам.

- Что за глупости!-закричала уже где-то у самого выхода фиолетовая дама.
- Какие невидимки! Зачем вводить всех в заблуждение?

- В заблуждение?-спокойно сказал молодой человек в сером пальто. Затем он
вынул из кармана черный пузырек, выпил из него какую-то жидкость и после
этого поспешно стал снимать пальто.

Мальчики видели, как широко раскрылись рты у всех присутствующих, а
фиолетовая дама выбежала на улицу с криком:

- Ой, мамочка, мама!

Между тем молодой человек исчез На спинке стула осталось только его серое
легкое пальто. Однако не улеглось еще волнение в зале, прошло всего каких-то
две минуты, как на том же месте снова появился молодой человек, одетый в
серое пальто.

Зал онемел от волнения. Невозмутимым остался только судья.

- Ваши фокусы, - сказал он, - еще ничего не доказывают. Разве только, что
вы и есть главный виновник всего, что произошло.

- Вы хотите сказать, что я, если не ошибаюсь, имею какое-то отношение к
исчезновению пирожков?

- Не знаю... Пока не знаю! Но в одном я твердо уверен: невидимок на свете
не бывает...

И тогда в зале раздался взволнованный мальчишеский голос:

- Как не бывает? А мы?

Это, без всякого сомнения, крикнул Димка, и вслед за ним раздался другой
голос: