Чтение 45–й страницы книги ~Приключения Гекльберри Финна~

него камней и затопил на четверть мили ниже лесопилки, стоявшей над ма-
ленькой, речкой, - чтобы мне легко было найти челнок, когда он опять по-
надобится.

После этого я выбрался на дорогу и, проходя мимо лесопилки, увидел на
ней вывеску: "Лесопилка Фелпса", а когда подошел к усадьбе - она была на
двести или триста шагов подальше, - то, сколько ни глядел, все-таки ни-
кого не увидел, хотя был уже белый день. Но я не собирался пока ни с кем
разговаривать - мне надо было только посмотреть, где у них что находит-
ся. По моему плану, мне надо было прийти туда из городка, а не с реки.
Так что я только поглядел и двинулся дальше, прямо в город. И что же вы
думаете? Первый человек, на которого я там наткнулся, был герцог. Он
наклеивал афишу: "Королевский Жираф", только три представления, - все
как в прошлый раз. Ну и нахальство же было у этих жуликов! Я наткнулся
на него неожиданно и не успел увильнуть. Он как будто удивился и гово-
рит:

- Эге! Откуда это ты? - Потом как будто даже обрадовался и спрашива-
ет: - А плот где? Хорошо ли ты его спрятал?

- Вот и я вас то же самое хотел спросить, ваша светлость. Тут он
что-то перестал радоваться и говорит:

- Это с какой же стати ты меня вздумал спрашивать?

- Ну, - говорю, - когда я вчера увидал короля в этой распивочной, то
подумал: не скоро мы его затащим обратно на плот, когда-то он еще прот-
резвится; вот и я пошел шататься по городу - надо же было куда-нибудь
девать время! А тут один человек пообещал мне десять центов за то, чтобы
я помог ему переправиться на лодке за реку и привезти оттуда барана; вот
я и пошел с ним; а когда мы стали тащить барана в лодку, этот человек
дал мне держать веревку, а сам стал подталкивать его сзади; но только
баран оказался мне не по силам: он у меня вырвался и удрал, а мы побежа-
ли за ним. Собаки мы с собой не взяли, вот и пришлось гоняться за бара-
ном по берегу, пока он не выбился из сил. Мы гонялись за ним до темноты,
потом перевезли его в город, а после того я пошел к плоту. Прихожу - а
плота нету. "Ну, - говорю себе, - должно быть, у них вышла какая-нибудь
неприятность и они удрали и негра моего с собой увезли! А этот негр у
меня один-единственный, а я на чужой стороне, и никакого имущества у ме-
ня больше нет, и заработать на хлеб я тоже не могу". Сел и заплакал. А
ночевал я в лесу. Но куда же все-таки девался плот? И Джим где? Бедный
Джим!

- Я почем знаю... то есть насчет плота. Этот старый дурак тут кое-что
продал и получил сорок долларов, а когда мы отыскали его в распивочной,
у него уже повытянули все деньги, кроме тех, что он истратил на выпивку.
А когда я поздно ночью приволок его домой и плота на месте не оказалось,
мы с ним так и подумали: "Этот чертенок, должно быть, украл наш плот и
бросил нас, уплыл вниз по реке".

- Как же это я бросил бы своего негра? Ведь он у меня один-единствен-
ный, одна моя собственность.

- Мы про это совсем забыли. Привыкли думать, что это наш негр, вот в
чем дело... ну да, считали его своим; да и то сказать: мало, что ли, мы
с ним возились? А когда мы увидели, что плот пропал и у нас ничего
больше нет, мы решили: не попробовать ли еще разок "Жирафа"? Ничего дру-
гого не остается. Вот я и стараюсь, с самого утра во рту маковой росинки
не было. Где у тебя эти десять центов? Давай их сюда!

Денег у меня было порядочно, так что я дал ему десять центов, только
попросил истратить их на еду и мне тоже дать немножко, потому что я со
вчерашнего дня ничего не ел. На это герцог ни слова не ответил, а потом
повернулся ко мне и говорит:

- Как по-твоему, негр на нас не донесет? А то мы с него всю шкуру
спустим!

- Как же он может донести? Ведь он убежал!

- Да нет! Этот старый болван его продал и со мной даже не поделился,
так деньги зря и пропали.

- Продал? - говорю я и начинаю плакать. - Как же так... ведь это мой
негр, и деньги тоже мои... Где он? Отдайте моего негра!

- Негра тебе никто не отдаст, и дело с концом, так что перестань хны-
кать. Послушай-ка, ты уж не думаешь ли донести на нас? Ей-богу, я тебе
ни на грош не верю. Смотри попробуй только!

Он замолчал, а у самого глаза злые, никогда я таких не видел. Хныкать
я не перестал, а сам говорю:

- Ни на кого я доносить не собираюсь, да и некогда мне этим зани-
маться: мне надо идти искать своего негра.

Видно было, что ему это очень не понравилось: стоит, задумался, и
афиши трепыхаются у него в руке; потом наморщил лоб и говорит:

- Вот что я тебе скажу. Нам надо здесь пробыть три дня. Если ты обе-
щаешь сам молчать и негру не позволишь на нас донести, я тебя научу, где
его искать.

Я пообещал, а он говорит:

- У одного фермера, а зовут его Сайлас Фе... - и вдруг замолчал.

Понимаете, он сначала хотел сказать правду, а когда замолчал и стал
соображать да думать, то и передумал. Наверно, так оно и было. Мне он
все-таки не верил, вот ему и хотелось убрать меня отсюда на целых три
дня, чтобы я им не мешал. Помолчал немножко и говорит:

- Человека, который его купил, зовут Абрам Фостер, Абрам Дж. Фостер,
а живет он по дороге в Лафацет - это будет миль сорок в сторону.

- Хорошо, - говорю, - в три дня туда дойду. Сегодня же днем и отправ-
люсь.

- Нет, не днем, а ступай сейчас же, да не теряй времени и не болтай
зря по дороге! Держи язык за зубами и шагай побыстрей, тогда тебе от нас
никаких неприятностей не будет, понял?

Вот этого приказа я и добивался, только это мне и нужно было. Мне на-
до было развязать себе руки, чтобы приняться за Дело.

- Ну, так ступай, - сказал он, - и можешь говорить мистеру Фостеру
все, что тебе вздумается. Может, он тебе и поверит, что Джим твой негр,
- бывают такие идиоты, что не требуют документов; по крайней мере, я
слыхал, что здесь, на Юге, такие бывают. А как станешь рассказывать про
фальшивое объявление и про награду, ты ему объясни, для чего это понадо-
билось, - может, он тебе поверит. Теперь проваливай и говори ему что хо-
чешь, да по дороге смотри держи язык за зубами, пока до места не добе-
решься!

Я и пошел, направляясь от реки в сторону, и ни разу не оглянулся; я и
так чувствовал, что он за мной следит. Все равно я знал, что ему это
скоро надоест. Я прошел по этому направлению целую милю, ни разу не ос-
танавливаясь; потом сделал круг по лесу и вернулся к усадьбе Фелпса. Я
решил приступить к делу сразу, без всякой канители, потому что надо бы-
ло, чтобы Джим не проговорился, пока эти молодцы не уберутся подальше. А
то еще наживешь хлопот с этой братией. Я на них нагляделся досыта и
больше не желал иметь с ними никакого дела.

ГЛАВА XXXII

Когда я добрался до усадьбы, кругом было тихо, как в воскресенье,
жарко и солнечно; все ушли работать в поле; а в воздухе стояло едва
слышное гуденье жуков и мух, от которого делается до того тоскливо, буд-
то все кругом повымерло; да если еще повеет ветерок и зашелестит лист-
вой, то и вовсе душа уходит в пятки: так и кажется, будто это шепчутся
привидения, души тех, которые давным-давно померли, и всегда чудится,
будто это они про тебя говорят. И вообще от этого всегда хочется самому
помереть, думаешь: хоть бы все поскорей кончилось!

Хлопковая плантация Фелпса была из тех маленьких, захудалых планта-
ций, которые все на одно лицо. Двор акра в два, огороженный жердями; а
для того чтобы перелезать через забор и чтоб женщинам было легче са-
диться на лошадь, к нему подставлены лесенкой обрубки бревен, точно бо-
чонки разной высоты; кое-где во дворе растет тощая травка, но больше го-
лых и вытоптанных плешин, похожих на старую шляпу с вытертым ворсом; для
белых большой дом на две половины, из отесанных бревен, щели замазаны
глиной или известкой, а сверху побелены, - только видно, что очень дав-
но; кухня из неотесанных бревен соединена с домом длинным и широким на-
весом; позади кухни - бревенчатая коптильня; по другую сторону коптильни
вытянулись в ряд три низенькие негритянские хижины; одна маленькая хи-
барка стоит особняком по одну сторону двора, у самого забора, а по дру-
гую сторону - разные службы; рядом с хибаркой куча золы и большой котел
для варки мыла; возле кухонной двери скамейка с ведром воды и тыквенной
флягой; тут же рядом спит на солнышке собака; дальше - еще собаки; в уг-
лу двора три тенистых дерева; кусты смородины и крыжовника у забора; за
забором огород и арбузная бахча; а дальше плантации хлопка, а за планта-
циями - лес.

Я обошел кругом и перелез по обрубкам во двор с другой стороны, возле
кучи золы. Пройдя несколько шагов, я услышал жалобное гуденье прялки,
оно то делалось громче, то совсем замирало; и тут мне уж без всяких шу-
ток захотелось умереть, потому что это самый тоскливый звук, какой
только есть на свете.

Я пошел прямо так, наугад, не стал ничего придумывать, а положился на
бога - авось с его помощью скажу что-нибудь, когда понадобится; я
сколько раз замечал, что бог мне всегда помогал сказать то, что надо,
если я ему сам не мешал.

Только я дошел до середины двора, вижу - сначала одна собака встает
мне навстречу, потом другая, а я, конечно, остановился и гляжу на них,
не трогаюсь с места. Ну и подняли же они лай!

Не прошло и четверти минуты, как я сделался чем-то вроде ступицы в
колесе, если можно так выразиться, а собаки окружили меня, как спицы,
штук пятнадцать сошлось вокруг меня кольцом, вытянув морды, а там и дру-