лал, как Том велел. Письмо было такое:
нарисовал кровью: череп и две скрещенные кости; а на другую ночь еще од-
ну - с гробом - на кухонную дверь. Я еще не видывал, чтобы люди так пу-
гались. Все ваши до того перепугались, будто их на каждом шагу и за две-
рями и под кроватями стерегли привидения и носились в воздухе. Если
кто-нибудь хлопал дверью, тетя Салли вздрагивала и охала; если падала
какая-нибудь вещь, она тоже вздрагивала и охала; если, бывало, дотро-
нешься до нее как-нибудь незаметно, она тоже охает; куда бы она ни обер-
тывалась лицом, ей все казалось, что кто-нибудь стоит сзади, и она то и
дело оглядывалась и охала; и не успеет, бывало, повернуться на три чет-
верти, как опять оглядывается и охает; она боялась и в постель ложиться,
и сидеть ей тоже было страшно. Так что письмо подействовало как нельзя
лучше, - это Том сказал; он сказал, что лучше даже и быть не может. Из
этого видно, говорит, что мы поступали правильно.
едва начало светать, мы написали еще письмо, только не знали, как с ним
быть, потому что за ужином наши говорили, что поставят у обеих дверей по
негру на всю ночь. Том спустился по громоотводу на разведку; увидел, что
негр на черном ходу спит, засунул письмо ему за шиворот и вернулся. В
письме говорилось:
индейской территории собирается нынче ночью украсть вашего беглого нег-
ра; они вас пугают, чтобы вы сидели дома и не мешали им. Я тоже из шай-
ки, только я уверовал в бога и хочу бросить разбой и стать честным чело-
веком - вот почему я вам выдаю их адский замысел. Они подкрадутся с се-
вера, вдоль забора, ровно в полночь; у них есть поддельный ключ от того
сарая, где сидит беглый негр. Если им будет грозить опасность, я должен
протрубить в рожок, но вместо этого я буду блеять овцой, когда они забе-
рутся в сарай, а трубить не стану. Пока они будут снимать с него цепи,
вы подкрадитесь и заприте их всех на замок, тогда вы их можете преспо-
койно убить. Делайте так, как я вам говорю, и больше ничего, а не то они
что-нибудь заподозрят и поднимут целый тарарам. Никакой награды я не же-
лаю, с меня довольно и того, что я поступил по-честному.
поехали за реку ловить рыбу и обед с собой захватили; очень хорошо про-
вели время, осмотрели плот, нашли, что он в полном порядке, и домой вер-
нулись поздно, к самому ужину; смотрим - все ходят такие перепуганные,
встревоженные, что совсем ничего не соображают; нам велели, как только
мы поужинаем, в ту же минуту идти спать, а почему - не сказали, и про
новое письмо - ни слова; да мы и не нуждались, потому что и так все зна-
ли не хуже ихнего; а как только мы поднялись на лестницу и тетя Салли
повернулась к нам спиной, мы сейчас же юркнули в погреб, к шкафу, нагру-
зились провизией на целый обед, перенесли все это к себе в комнату и
легли, а около половины двенадцатого опять встали; Том надел платье, ко-
торое стащил у тети Салли, и хотел было нести провизию, но вдруг гово-
рит:
неси его. А потом спустись по громоотводу и приходи скорей. Я набью со-
ломой Джимово платье - будто это его переодетая мать, - а как только ты
вернешься, я проблею овцой, и мы убежим все вместе.
кулак, лежал там, где я его оставил; я захватил его вместе с лепешкой,
задул свечу и стал осторожно подниматься по лестнице. Благополучно доб-
рался доверху, гляжу - идет тетя Салли со свечкой в руке; я скорей сунул
масло в шляпу, а шляпу нахлобучил на голову; тут она меня увидела и
спрашивает:
делал!
тила бы, только уж очень много у нас в доме творилось странного, так что
она стала бояться всего маломальски подозрительного, даже пустяков, и
потому очень решительно сказала:
что-то, кажется, суешь нос куда не следует! Смотри, я тебя выведу на
чистую воду, не беспокойся!
ду! Пятнадцать фермеров - и все до одного с ружьями.
расселись по всей комнате; кое-кто разговаривал потихоньку, и все сидели
как на иголках, всем было не по себе, хотя они старались этого не пока-
зывать; только я-то видел, потому что они то снимут шляпы, то наденут,
то почешут в затылке, и пересаживаются все время с места на место, и пе-
ребирают пуговицы... Мне тоже было не по себе, только шляпу я все-таки
не снял.
мной - отколотила бы меня, что ли, если ей вздумается, - и тогда я побе-
гу к Тому и скажу ему, что мы перестарались: такое осиное гнездо растре-
вожили, что мое почтение! И дурака валять больше нечего, надо поживей
удирать вместе с Джимом, пока эти молодчики до нас не добрались.
вопрос не мог ответить как следует, совсем ничего не соображал, потому
что фермеры ужасно волновались: одни хотели сейчас же идти на бандитов,
говорили, что до полуночи осталось всего несколько минут, а другие уго-
варивали подождать, пока бандит не заблеет овцой; да еще тут тетя Салли
пристала со своими расспросами, а я весь дрожу и едва стою на ногах от
страха; а в комнате делалось все жарче и жарче, и масло у меня под шля-
пой начало таять и потекло по шее и по вискам; и когда один фермер ска-
зал, что "надо сейчас же идти в хибарку, засесть там и сцапать их, как
только они явятся", - я чуть не свалился; а тут масло потекло у меня по
лбу. Тетя Салли как увидела, побелела вся, точно простыня, и говорит:
вон они уже и текут из него!
лось вместе с хлебом; тут она схватила меня, обняла и говорит:
да; последнее время нам что-то не везет, - того и жди, что опять беда
случится. А я, как увидела у тебя эту штуку, ну, думаю, не жилец он у
нас: оно по цвету точь-в-точь такое, как должны быть мозги, если... Ах
ты господи, ну что же ты мне не сказал, зачем ты ходил в погреб, я бы и
не беспокоилась! А теперь ступай спать, и чтобы я тебя до утра не виде-
ла!
и, спотыкаясь в темноте, помчался к сарайчику. Я даже говорить не мог -
до того разволновался, но все-таки одним духом выпалил Тому, что надо
убираться поживей, ни минуты терять нельзя - в доме полно людей и все с
ружьями!
лось опять начинать все сначала, я бы человек двести собрал, не меньше.
Эх, если бы можно было отложить немножко!
переодет, и все готово. Теперь давайте выберемся отсюда и заблеем.
мыхать замком, а один и сказал.
дверь на замке. Вот что: я запру вас тут, а вы сидите в темноте, подсте-
регите их и перестреляйте всех, когда явятся; а остальные пускай тут бу-
дут: рассыпьтесь кругом и слушайте, не идут ли они.
увидели и чуть не наступили на нас, когда мы полезли под кровать. Мы
благополучно вылезли в подкоп, быстро, но без шума: Джим первый, за ним
я, а Том за мной - это он так распорядился. Теперь мы были в пристройке
и слышали, как они топают во дворе, совсем рядом. Мы тихонько подкрались
к двери, но Том остановил нас и стал глядеть в щелку, только ничего не
мог разобрать - очень было темно; Том сказал шепотом, что будет прислу-
шиваться, и как только шаги затихнут, он нас толкнет локтем: тогда пус-
кай Джим выбирается первым, а он выйдет последним. Он приложил ухо к ще-
ли и стал слушать - слушал, слушал, а кругом все время шаги, но в конце
Корнев Павел
Андреев Николай
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем