рещиться, что он уже потерял какое-нибудь из своих сокровищ, и тогда его
бросало в дрожь, а рука его судорожно описывала треугольник - справа на-
лево и на грудь, - чтобы проверить, все ли цело. В сетке над головами
пассажиров болтались зонтики, палки, шляпы, и все это мешало студенту
наслаждаться прекрасным горным пейзажем. Но он все смотрел, смотрел и не
мог насмотреться, а в сердце его звучали строки стихотворения, которое
написал, хотя и не стал печатать, один известный нам швейцарский поэт:
покрывавшие заоблачные горные вершины, издали казались просто зарослями
вереска. Пошел снег, подул резкий, холодный ветер.
Там теперь наступило лето, и я наконец получил бы по аккредитиву свои
деньги. Я так за них боюсь, что все эти альпийские красоты перестали ме-
ня пленять. Ах, если б я уже был там!
ду Флоренцией и Римом. Последние лучи солнца озаряли лежащие между двумя
темно-синими холмами Тразименское озеро, превращая его воды в расплав-
ленное золото. Там, где некогда Ганнибал разбил Фламиния, теперь виног-
радные лозы мирно обвивали друг друга своими зелеными плетями. У дороги,
под сенью благоухающих лавров, прелестные полуголые ребятишки пасли ста-
до черных как смоль свиней. Да, если бы описать эту картину как следует,
все бы только и твердили: "Ах, восхитительная Италия!" Но, как ни стран-
но, ни богослов, ни его спутники этого не думали. Тысячи ядовитых мух и
комаров тучами носились в воздухе; напрасно путешественники обмахивались
миртовыми ветками, насекомые все равно кусали и жалили их. В карете не
было человека, у которого не распухло бы все лицо, искусанное в кровь. У
лошадей был еще более несчастный вид: бедных животных сплошь облепили
огромные рои насекомых, так что кучер время от времени слезал с козел и
отгонял от лошадей их мучителей, но уже спустя мгновение налетали новые
полчища. Скоро зашло солнце, и путешественников охватил пронизывающий
холод - правда, ненадолго, но все равно это было не слишком приятно. За-
то вершины гор и облака окрасились в непередаваемо красивые зеленые то-
на, отливающие блеском последних солнечных лучей. Эта игра красок не
поддается описанию, ее нужно видеть. Зрелище изумительное, все с этим
согласились, но в желудке у каждого было пусто, тело устало, душа жажда-
ла приюта на ночь, а где его найти? Теперь все эти вопросы занимали пу-
тешественников гораздо больше, чем красоты природы.
будь на родине, между родными узловатыми ивами. Вскоре карета подъехала
к одинокой гостинице. У ворот ее сидело множество нищих-калек, и самый
бодрый из них казался "достигшим зрелости старшим сыном голода". Одни
калеки ослепли; у других высохли ноги - эти ползали на руках; у третьих
на изуродованных руках не было пальцев. Казалось, сама нищета тянулась к
путникам из этой кучи тряпья и лохмотьев. "Eccelenza, miserabili!" <гос-
подин, помогите несчастным! (итал.)> - хрипели они, показывая свои урод-
ливые конечности. Путешественников встретила хозяйка гостиницы, босая,
нечесанная, в грязной кофте. Двери в комнатах держались на веревках, под
потолком порхали летучие мыши, кирпичный пол был весь в выбоинах, а вонь
стояла такая, что хоть топор вешай...
путешественников. - Там по крайней мере знаешь, чем дышишь.
нулись высохшие руки и послышалось извечное вытье: "Eccelenza,
miserabili!"
ругала "прекрасную Италию".
потом приправленный таким же маслом салат и, наконец, несвежие яйца и
жареные петушиные гребешки - в качестве украшения пиршества; даже вино
казалось не вином, а какой-то микстурой.
поручили стоять на часах, а остальные уснули. Часовым был студент-богос-
лов. Ну и духота стояла в комнате! Жара нестерпимая, комары, - а тут еще
"miserabili", которые стонали во сне, мешая уснуть.
- не будь у нас тела. Пусть бы оно лежало себе да отдыхало, а дух летал
бы где ему угодно. А то, куда бы я ни приехал, всюду тоска гложет мне
сердце. Хотелось бы чего-то большего, чем мгновенная радость бытия. Да,
да, большего, наивысшего! Но где оно? В чем? Что это такое? Нет, я же
знаю, к чему стремлюсь, чего хочу. Я хочу прийти к конечной и счастли-
вейшей цели земного бытия, самой счастливой из всех!
окнах висели длинные белые занавески, посреди комнаты на полу стоял чер-
ный гроб, а в нем смертным сном спал богослов. Его желание исполнилось:
тело его отдыхало, а душа странствовала. "Никого нельзя назвать счастли-
вым раньше, чем он умрет", - сказал Солон; и теперь его слова снова
подтвердились.
черном гробу уже не мог ответить нам на тот вопрос, какой он сам себе
задавал за два дня до смерти.
вестница Счастья, и они склонились над умершим.
калоши?
женство! - ответила фея Счастья.
Он еще не настолько окреп духовно, чтобы овладеть теми сокровищами, ко-
торыми должен был овладеть по самому своему предназначению. Ну, я окажу
ему благодеяние! - И она стащила калоши со студента.
а с ней и калоши. Должно быть, она решила, что теперь они должны принад-
лежать ей.
Они прекрасно понимали друг дружку - ведь разговор-то они вели по-яще-
ричьи.
холма, - сказала одна ящерица, - из-за их возни я уже две ночи глаз не
смыкаю. Лучше бы у меня зубы болели, все равно нет покоя.
они поднимают холм на четыре огненных столба, и он стоит так до самых
петухов - видно, хотят его проветрить получше. А лесные девы разучивают
новые танцы с притоптыванием. Что-то они там затевают.
затевается? Послушайте только, как бурлит, как гремит!
рая ножками, вышла старая лесная дева. Спины у нее, правда, не было, но
в остальном она выглядела вполне прилично. Она была дальней родственни-
цей лесного царя, служила у него экономкой и носила на лбу янтарное
сердце. Ноги ее так и мелькали - раз-два, раз-два! Ишь, как засеменила,
и прямиком в болото, где жил козодой.
сказала она. - Но сначала мы хотели бы просить вас об одной услуге. Не
согласитесь ли вы разнести приглашения? Ведь вы у себя приемов не устра-
иваете, не мешало бы другим помочь! Мы ждем к себе знатных иностранцев,
троллей, если вам это что-нибудь говорит. И старый лесной царь не хочет
ударить лицом в грязь.
они умеют разговаривать во сне или еще хоть чем-нибудь занимаются по на-
шей части. Но на ужин решено приглашать с большим выбором, только самую
знать. Сколько я спорила с лесным царем! По-моему, привидения и то звать
не стоит. Прежде всего надо пригласить морского царя с дочками. Они,
правда, не очень любят бывать на суше, но мы посадим их на мокрые камни,
а может, и еще что получше придумаем. Авось на этот раз они не откажут-
ся. Затем нужно пригласить всех старых троллей высшего разряда, из тех,
что с хвостами. Потом - водяного и домовых, а кроме того, я считаю, что
нельзя обойти кладбищенскую свинью, трехногую лошадь без головы и гно-
Емилина Ника
Корнев Павел
Самойлова Елена
Афанасьев Роман
Самойлова Елена
Быков Василий