ду к коляске, а ты верхом на богатырском жеребце; надобно тебе загодя
объездить того коня.
жеребца, сядь на него и объезди; завтра я на нем к венцу поеду.
вать, пошел на конюшню и велел конюхам вывести богатырского жеребца.
Собралось двенадцать конюхов; отперли двенадцать замков, отворили две-
надцать дверей и вывели волшебного коня на двенадцати железных цепях.
Катома-дядька, дубовая шапка подошел к нему; только успел сесть - вол-
шебный конь от земли отделяется, выше лесу подымается, что повыше лесу
стоячего, пониже облака ходячего. Катома крепко сидит, одной рукой за
гриву держится, а другой вынимает из кармана чугунное полено и начинает
этим поленом промежду ушей коня осаживать. Избил одно полено, взялся за
другое, два избил, взялся за третье, три избил, пошло в ход четвертое. И
так донял он богатырского жеребца, что не выдержал конь, возговорил че-
ловеческим голосом:
приказывай: все будет по-твоему!
Завтра поедет на тебе к венцу Иван-царевич. Смотри же: как выведут тебя
конюхи на широкий двор да подойдет к тебе царевич и наложит свою руку -
ты стой смирно, ухом не пошевели; а как сядет он верхом - ты по самые
щетки в землю подайся да иди под ним тяжелым шагом, словно у тебя на
спине непомерная тягота накладена.
ухватил его за хвост и бросил возле конюшни:
подали, а Ивану-царевичу богатырского жеребца подвели. Со всех сторон
народ сбежался - видимо-невидимо! Вышли из палат белокаменных жених с
невестою; королевна села в коляску и дожидается: что-то будет с Ива-
ном-царевичем? Волшебный конь разнесет его кудри по ветру, размечет его
кости по чисту полю. Подходит Иван-царевич к жеребцу, накладывает руку
на спину, ногу в стремено - жеребец стоит словно вкопанный, ухом не ше-
вельнет! Сел царевич верхом - волшебный конь по щетки в землю ушел; сня-
ли с него двенадцать цепей - стал конь выступать ровным тяжелым шагом, а
с самого пот градом так и катится.
ревича.
друг дружку за руки. Вздумалось королевне еще раз попытать силу Ива-
на-царевича, сжала ему руку так сильно, что он не смог выдержать: кровь
в лицо кинулась, глаза под лоб ушли. "Так ты этакий-то богатырь, - дума-
ет королевна, - славно же твой дядька меня опутал... только даром вам
это не пройдет!"
с богоданным мужем, всячески его словами улещает, а сама одно мыслит:
каким бы то способом извести Катому-дядьку, дубовую шапку; с царевичем
без дядьки нетрудно управиться! Сколько ни вымышляла она всяких нагово-
ров, Иванцаревич не поддавался на ее речи, все сожалел своего дядьку.
Через год времени говорит он своей жене:
вместе с тобой в свое государство.
ли; Иван-царевич заснул дорогою. Вдруг Анна Прекрасная королевна стала
его будить да жалобу приносить:
совсем меня не слушает, нарочно правит лошадей на кочки да рытвины -
словно извести нас собирается; стала я ему добром говорить, а он надо
мной насмехается. Жить не хочу, коли его не накажешь!
его на всю волю королевнину:
ревич узнает - каково горе мыкать!"
стоит в стороне высокий пень; позвала слуг и приказала посадить его на
этот пень, а Ивана-царевича привязала на веревке к коляске, повернула
назад и поехала в свое королевство. Катомадядька, дубовая шапка на пне
сидит, горькими слезами плачет.
да воротить нельзя. Приехала королевна Анна Прекрасная в свое госу-
дарство и заставила Ивана-царевича коров пасти. Каждый день поутру ходит
он со стадом в чистое поле, а вечером назад на королевский двор гонит; в
то время королевна на балконе сидит и поверяет: все ли счетом коровы?
Пересчитает и велит их царевичу в сарай загонять да последнюю корову под
хвост целовать; эта корова так уж и знает - дойдет до ворот, остановится
и хвост подымет...
ши; слезть никак не может, приходится помирать голодною смертию.
сильномогучий богатырь; только тем и кормился, что как услышит по духу,
что мимо его какой, зверь пробежал: заяц, лиса ли, медведь ли - сейчас
за ним в погоню; поймает - и обед готов! Был богатырь на ногу скор, и ни
одному зверю прыскучему не удавалось убежать от него. Вот и случилось
так: проскользнула мимо лиса; богатырь услыхал да вслед за нею; она до-
бежала до того высокого пня и дала колено в сторону, а слепой богатырь
поторопился да с разбегу как ударился лбом о пень - так с корнем его и
выворотил.
люсь, коли какого зверя поймаю да на костре зажарю; а то б давно помер
голодною смертию!
без ног остался: обе отрубила проклятая!
хлеб добывать. Слепой говорит безногому:
ты мне своими глазами. Взял он безногого и понес на себе, а Катома си-
дит, по сторонам поглядывает да знай покрикивает:
ловили себе на обед и зайцев, и лисиц, и медведей. Говорит раз безногий:
городе живет богатый купец с дочкою, и та купеческая дочь куда как ми-
лостива к убогим и увечным! Сама всем милостыню подает. Увезем-ка, брат,
ее! Пусть у нас за хозяйку живет. Слепой взял тележку, посадил в нее
безногого и повез в город, прямо к богатому купцу на двор; увидала их из
окна купеческая дочь, тотчас вскочила и пошла оделять их милостынею. По-
дошла к безногому:
на слепого - тот побежал так скоро, что на лошадях не поймать! Купец
послал погоню - нет, не догнали. Богатыри привезли купеческую дочь в
свою лесную избушку и говорят ей:
увечным, некому обеда сварить, рубашек помыть. Бог тебя за это не оста-
вит!
родную сестру признавали; сами они то и дело на охоте, а названая сестра
завсегда дома: всем хозяйством заправляет, обед готовит, белье моет.
сосать у красной девицы, купеческой дочери, белые груди. Только богатыри
на охоту уйдут, а баба-яга тут как тут! Долго ли, коротко ли - спала с
лица красная девица, похудела-захирела; слепой ничего не видит, а Като-
ма-дядька, дубовая шапка замечает, что дело неладно; сказал про то сле-
пому, и пристали они вдвоем к своей названой сестрице, начали допраши-
вать, а баба-яга ей накрепко запретила признаваться. Долго боялась она
поверить им свое горе, долго крепилась, да наконец братья ее уговорили,
и она все дочиста рассказала:
няя старуха - лицо злющее, волоса длинные, седые - и заставляет меня в
голове ей искать, а сама сосет мои груди белые.
по-своему разделаться! Завтра мы не пойдем на охоту, а постараемся залу-
чить ее да поймать...
ненько сиди, а я пойду на двор - под окном стану. А ты, сестрица, как
придет баба-яга, садись вот здесь, у этого окна, в голове-то у ней ищи
да потихоньку пряди, волос отделяй да за оконницу на двор пропускай; я
Лукин Евгений
Андреев Николай
Бажанов Олег
Лондон Джек
Браун Дэн