кинул лоскут перед Азизой, а она поднялась и села, будучи не в состоянии
терпеть, и, проливая из глаз слезы, сказала такие два стиха:
этот лоскуток!" И я подарил его ей, а она взяла его и разостлала и уви-
дела, что на нем. А когда мне пришло время уходить, дочь моего дяди ска-
зала: "Иди, сопровождаемый благополучием, а когда будешь уходить от нее,
скажи ей стих из стихотворения, который я тебе сказала раньше, а ты его
забыл". - "Повтори его!" - сказал я ей; и она повторила, и после этого я
пошел в сад и поднялся в помещение, где нашел эту женщину ожидающей. И,
увидев меня, она поднялась, поцеловала меня и посадила к себе на колени,
и мы поели и выпили и удовлетворили свои желания, как раньше, а когда
наступило утро, я сказал ей тот стих, то есть:
дяди, и вышел, и, придя к ней, нашел ее лежащей, а моя мать сидела у ее
изголовья и плакала о том, что с ней сталось. И когда я вошел к Азизе,
моя мать сказала мне: "Пропади ты, о двоюродный брат! Как это ты остав-
ляешь дочь своего дяди, когда ей нехорошо, и не спрашиваешь о ее болез-
ни!"
Азиз, сказал ли ты ей стих, который я говорила тебе?" - "Да", - отвечал
я ей; и, услышав его, она заплакала, и она сказала мне другой стих, а я
его запомнил. "Скажи мне его", - попросила Азиза; и когда я сказал ей
стих, она горько заплакала и произнесла такое двустишие:
ты услышал", - сказала дочь моего дяди; а я ответил ей: "Слушаю и пови-
нуюсь". И затем я пошел к ней, как всегда, в сад, и между нами было то,
что было, и описать это бессилен язык. А собираясь уйти, я сказал ей те
два стиха до конца, и когда она их услышала, слезы потекли у нее из
глаз, и она произнесла слова поэта:
увидел, что она лежит без чувств, а моя мать сидит у нее в головах. Но,
услышав мой голос, Азиза открыла глаза и спросила: "О Азиз, сказал ли ты
ей стихи?" - "Да", - отвечал я; и, услышав их, она сказала мне такой
стих: "А если он не найдет..." и так далее. И когда дочь моего дяди ус-
лышала его, она вторично лишилась чувств, а очнувшись, она произнесла
два такие стиха:
нашел ту женщину ожидающей меня. Мы сели, поели и выпили, и сделали наше
дело, и проспали до утра, а собираясь уйти, я повторил ей то, что сказа-
ла дочь моего дяди; и, услышав это, она испустила громкий крик и
расстроилась и сказала: "Ах, клянусь Аллахом, та, что сказала эти стихи,
умерла!" - и она заплакала и спросила: "Горе тебе, в каком ты родстве со
сказавшей этот стих?" - "Она дочь моего дяди", - отвечал я. И женщина
воскликнула: "Ты лжешь, клянусь Аллахом! Если бы она была дочерью твоего
дяди, ты бы испытывал к ней такую же любовь, как она к тебе! Это ты ее
убил. Убей тебя Аллах, как ты убил ее! Клянусь Аллахом, если бы ты расс-
казал мне, что у тебя есть двоюродная сестра, я не приблизила бы тебя к
себе!" - "О, она толковала мне знаки, которые ты мне делала, и это она
научила меня, как мне с тобою сблизиться и как поступать с тобою. Если
бы не она, я бы не достиг тебя", - сказал я. "Разве она знала про пас?"
- спросила женщина; и я сказал: "Да". И тогда она воскликнула: "Да погу-
бит Аллах твою молодость, как ты ей погубил ее юность! Иди посмотри на
нее", - сказала она потом. И я пошел с расстроенным сердцем и шел до тех
пор, пока не достиг нашего переулка. И я услышал вопли и спросил, что
такое, и мне сказали: "Мы нашли Азизу за дверью мертвой".
твоей совести и лежит на твоей шее!
ло до меня, о счастливый царь, что юный Азиз говорил Тадж-аль-Мулуку: "И
я вошел в дом, и, увидя меня, моя мать сказала: "Грех за нее на твоей
совести! Да не отпустит тебе Аллах ее кровь! Пропади ты, о двоюродный
брат!"
дили носилки на кладбище, где ее закопали; и мы устроили над ее могилой
чтения Корана и пропели у могилы три дня. И затем мы вернулись и пришли
домой, и я грустил о ней, и моя мать подошла ко мне и сказала: "Я хочу
знать, что ты с ней такое сделал, что у нее лопнул желчный пузырь! О ди-
тя мое, я все время ее спрашивала, отчего она больна, но она ничего мне
не сообщила и не рассказала мне ни о чем. Заклинаю тебя Аллахом, расска-
жи же мне, что ты с ней сделал, почему она умерла". - "Я ничего не сде-
лал", - отвечал я. И моя мать воскликнула: "Да отомстит тебе за нее Ал-
лах! Она ничего не сказала мне, но скрывала свое дело, пока не умерла,
простив тебе; и когда она умирала, я была у нее, и она открыла глаза и
сказала мне: "О жена моего дяди, да сочтет Аллах твоего сына неповинным
за мою кровь и да не взыщет с него за то, что он со мной сделал! Аллах
только перенес меня из преходящей обители здешней жизни в вечную обитель
будущей жизни!" И я сказала ей: "О дочь моя, да сохранит он тебя и твою
юность!" - и стала ее расспрашивать, почему она захворала, но она ничего
не сказала, а потом улыбнулась и молила: "О жена моего дяди, скажи твое-
му сыну, когда он захочет уйти туда, куда уходит каждый день, чтобы он,
уходя оттуда, сказал такие два слова: "Верность прекрасна, измена дур-
на!" В этом моя защита для него, чтобы я была за него заступницей и при
жизни и после смерти". Потом она дала мне для тебя одну вещь и заставила
меня поклясться, что я тебе ее дам, только если увижу, что ты плачешь о
ней и рыдаешь; и эта вещь у меня, и когда я увижу тебя в таком состоя-
нии, как она сказала, я отдам ее тебе".
отвлекся мыслью о наслаждениях и не вспоминал о смерти дочери моего дя-
ди, так как был легкомыслен и хотел проводить целые ночи и дни у моей
возлюбленной. И едва я поверил, что пришла ночь, как пошел в сад и нашел
эту женщину точно на горячих сковородках от долгого ожидания.
мне на шею и спросила про дочь моего дяди; а я ответил: "Она умерла, и
мы устроили по ней поминанья и чтения Корана, и после ее смерти прошло
уже четыре ночи, а сегодня - пятая".
ли я тебе, что ты убил ее! Если бы ты рассказал мне о ней до ее смерти,
я бы, наверное, вознаградила ее за милость, которую она мне сделала. Она
сослужила мне службу и привела тебя ко мне, и если бы не она, мы бы с
тобой не встретились. Я боюсь, что тебя постигнет несчастье за грех, ко-
торый ты совершил с нею". - "Она сняла с меня вину перед смертью", - от-
ветил я и рассказал ей о том, что сообщила мне мать; и тогда женщина
воскликнула: "Ради Аллаха, когда пойдешь к твоей матери, узнай, что у
нее за вещь!" - "Моя мать говорила, - сказал я, - что дочь моего дяди
перед смертью дала ей поручение и сказала: "Когда твой сын захочет пойти
в то место, куда он обычно уходит, скажи ему такие два слова: "Верность
прекрасна, измена дурна".
Она избавила тебя от меня, а я задумала причинить тебе вред. Но теперь я
не стану вредить тебе и тебя расстраивать!" И я удивился этому и спро-
сил: "Что ты хотела раньше со мною сделать, хотя между нами возникла лю-
бовь?" И она отвечала: "Ты влюблен в меня, но ты молод годами и прост и
в твоем сердце нет обмана, так что ты не знаешь нашего коварства и коз-
ней. Будь она жива, она, наверное, была бы тебе помощницей, так как она
виновница твоего спасения и спасла тебя от гибели. А теперь я дам тебе
наставление: не говори, не заговаривай ни с кем из подобных нам, ни со
старой, ни с молодой. Берегись и еще раз берегись: ты простак и не зна-
ешь козней женщин и их коварства. Та, что толковала тебе знаки, умерла,
и я боюсь, что ты попадешь в беду и не встретишь никого, кто бы спас те-
бя от нас после смерти дочери твоего дяди..."