элитные сорта, тяготея к тем, которые скорее можно назвать
кормовыми, чем столовыми; сорта эти словно готовились к зимовке
на неубранном поле, к замерзанию в буртах, к скоротечной гибели
в хранилищах.
который выстроит события в стройный ряд.
задрал по-волчьи голову в небо и мысленно взвыл, ропща на
судьбу, ибо судьба была там, в Небе, только оттуда все
человечки казались такими одинаковыми, что на одного можно
взвалить все беды, не разбирая, выдержит ли человечек
общечеловеческую ношу. Небо, конечно, безмолвствовало, не желая
говорить то, что было и так понятно: от судьбы не отвертеться!
дома метров на сто, намереваясь мощным броском в кусты
избавиться от грозного послания, но любопытство взяло верх.
Картофелина разрезалась перочинным ножиком, и в желто-синем
свете мироздания он увидел, что клубень поражен кольцевой
гнилью. Брезгливо отшвырнув конусовидные половинки, он
опрометью бросился к дому.
сплошная, глухая и немая тайна, неразгаданностью которой
обеспокоен Дух и Разум. Ему, Андрею Николаевичу Сургееву, они и
поручают раскрыть эту тайну мироздания, ибо картошка -- только
единица в массиве предметов и явлений, подверженных воздействию
темных и мрачных сил распада, энтропии.
максимальной скрытностью, тщательно подготовившись.
умным устройством, теперь никто не пролезет в квартиру.
Детальнейше обследовал все предметы бытового обихода и
убедился: подслушивающих приспособлений -- нет. Правда, два
окна квартиры просматривались, напротив них --
шестнадцатиэтажный корпус, и что стоит презренным соглядатаям
обосноваться в какой-нибудь квартире корпуса и оптико-лазерными
приборами фиксировать каждое слово его и каждое движение?
генератор, выход которого подал на оконные стекла. Теперь они,
вибрируя, исказят произносимые здесь слова до полной
неузнаваемости.
уж очень дурно пахнул этот источник информации! И опыт
показывал, что самое ценное и насыщенное приходит само собой,
уши улавливали достоверность в трепе пустопорожних встреч, в
шепотах читальных залов, в болтовне той самой курилки, где
впервые добыты были сведения о Ланкине. Он знал уже предысторию
его, детство и юность, трагедию первого комбайна. Однажды ночью
Андрей Николаевич подсел к столу и набросал мемуар, лирическое
эссе, и когда поставил точку, было уже утро, но наступавший
день с его тревогами не мог вытеснить из души горького
сожаления: там, в совхозе, он так и не увидел настоящего Володю
Ланкина, труженика и мученика. А потом уж, в Москве, память не
хотела держать в себе совхоз, и куда делся Ланкин, жив ли
вообще -- желания не было узнавать. Иногда, впрочем, доходили
слухи: технолог на Павлодарском заводе, инженер на
"Ташсельмаше".
деньгами, покинув дом по возможности незаметно. Заместитель
министра И. В. Шишлин щедрой рукой одаривал всех земляков, он и
прислал Сургееву на экспертизу конкурсный проект, без указания
авторского коллектива, и Андрей Николаевич честно написал:
хорошо, конечно, но не так уж, чтоб оставить без внимания иные
разработки. Его, правда, несколько удивила анонимность проекта,
указан был девиз, -- и это-то при том, что все авторские
коллективы были на содержании министерства, и кто скрывается
под "Фиалкой" или "Бураном", секретом для Шишлина не было. С
деньгами, однако, тянули три года, раскошелились наконец.
Пришлось, правда, час провести в ожидании, в кассе не оказалось
денег, но за ними поехали. Андрей Николаевич пообедал в буфете,
ухитрившись кое-что прикупить для дома. Потом выкурил
послеобеденную сигарету и пошел искать комфортабельный туалет,
руководствуясь запахом дезодоранта. Проведя там некоторое
время, страшась по обыкновению многолюдности, он уединился в
коридорчике. "Конференц-зал", -- прочитал Андрей Николаевич и
сел у двери. За нею -- совещались. Приглушенный рокот голосов,
скрип передвигаемых стульев, запах ароматизированных сигарет --
та самая пауза, когда всем становится ясно: пора кончать, пора.
И Андрей Николаевич услышал голос Шишлина.
недавно пережитые воспоминания о совхозе, и голос чавкал,
хлюпал, как сапоги Шишлина в совхозной грязи, пока не выбрался
на нетопкость и зазвучал тяжело, твердо, подминая под собою
возражения. Из этих первых, как бы выдирающихся из трясины слов
и узнал Андрей Николаевич, что Владимир Ланкин там же, в
конференц-зале, что он уже не механизатор, а человек, к
техническим решениям которого следует относиться
благожелательно, поскольку он, Владимир Константинович Ланкин,
признанный изобретатель и безусловно грамотный специалист,
кандидат наук.
на сухую почву, на хоженую дорожку служебного словоговорения.
-- Мне тем более приятно повторять всем известное, что Владимир
Константинович -- наш давний друг, в трудные времена всегда
обращавшийся к нам за помощью и находивший ее. Его новая работа
достойна всяческого уважения. К тому же рекомендована к
внедрению Постановлением ГКНТ и внесена в план будущей
пятилетки. Но и на солнце есть пятна: в представленном варианте
комбайна есть кое-какие погрешности, но пятна не застилают ведь
солнечный диск... Тяжеловат, да, есть такой недостаток, но --
поправимо, подработает кое-что Владимир Константинович. А?..
Подработаете?
прозвучал голос Владимира Ланкина, и обещанию предшествовал
вздох.
комбайн будем! Свекловоды давно ждут его. Вопрос в том, кому
поручить, кто способен быстро в технологическом плане оснастить
производство, наладить выпуск. Кроме того...
бесцветен, ни тени раздражения в нем. -- Зачем городить лишнее?
Любой завод испугается незнакомой и неплановой продукции. И
речь-то идет не о головной партии, а всего лишь о двух
экземплярах, они... да что там говорить... Не лучше ли
прибегнуть к испытанному методу? Экспериментальный цех
какого-либо завода в системе тракторсельмаша, с привлечением
НИИ. Все планы у нас напряженные, но опыт показывает, что
внеплановая штучная продукция тем не менее успешно
изготовляется... если к ней привязан конструктор, хотя бы
внештатно, если, наконец, дирекция завода хочет того... если...
если министерство хочет... -- И голос, чуть повысившись, тут же
упал, убоялся, но не подкошенно упал, а осторожно опустившись
на колени.
пожурил Ланкина: -- Министерство все-таки хочет, хочет... Так
что решим, товарищи? Может, обяжем Будылина?
реконструкции, у него... Вот если в Гомель...
"Бежецксельстрой"? Плевать нам на амбиции его.
образуется. Ему только фонды выбить...
твоим Синицыным... Он под комбайн план завалит, а нам...
ОКБ...
ему не повысили!
Галдели, обвиняя друг друга в забывчивости. Шутили незлобно...
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Афанасьев Роман