Анатолий Азольский.
Монахи
---------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------
дополнявший скромную, но не убогую мебель, не мог в одно июньское утро не
прислушаться к всполошенным голосам за дверью, не мог не догадаться, кто
сейчас пожалует к нему, и приготовил незваным гостям достойную встречу. В
квартиру же вломилась общественная комиссия: два бандитской внешности лица
мужского пола (соседи по подъезду) и вертлявая накрашенная девица
(техник-смотритель жэка), - ворвалась, нарушив установленную Конституцией
СССР неприкосновенность жилища. Гражданин, прописанный в оскверненной
пришельцами однокомнатной квартире, обладал, однако, философским складом
ума, то есть понимал, что наглым вторжением этим скрепляется и цементируется
великая историческая общность - советский народ, единая многомиллионная
семья, и домочадцы вольны без спросу переходить из одной комнаты в другую, а
все возникающие при этом скандалы - мелкая свара любящих родственников.
Поэтому-то и было гражданином проявлено гостеприимство; он виновато, с
чуткой улыбкой слушал долгие и гневные речи сожителей по дому, обеспокоенных
тем, что не далее как вчера в соседнем подъезде уехавшая на дачу пенсионерка
забыла по рассеянности закрыть кран и залила квартиру этажом ниже. Событие
сие было ему уже известно, весь вчерашний вечер просидел мужчина у окна,
наслаждаясь перебранкой на скамеечках у подъезда, да и вообще занудливый
человек этот всегда изучал все угрожавшие жильцам объявления на досках и
стенах. Водопад скоропалительных обвинений обрушился теперь на него, ему
припомнили многодневные отлучки: трубы ведь - постоянно протекают, а
электропроводка имеет обычай загораться; правда, по части оплаты
коммунальных услуг никаких претензий комиссия не высказала (да и выдвинуть
не могла, поскольку человек всего три месяца назад въехал сюда).
поправил председателя комиссии, сделав крохотное уточнение: Бузгалин его
фамилия, Бузгалин, а не Булгарин, как изволили сейчас выразиться... Затем
Бузгалин (ни в коем случае не Булгарин!) скорбно признал все свои ошибки,
промолвив, что учтет высказанные замечания и впредь будет зорко следить за
санитарно-техническим состоянием квартиры, времени у него для этого
достаточно: здоровье стало пошаливать, сказались условия нелегкого труда в
геологических партиях, никаких уже полевых экспедиций, а если и будет
отлучаться, то только на дачу, куда и собирается сейчас ехать, а перед
дальней дорогой положено, по русскому обычаю, посошок, - так не
присоединитесь ли вы ко мне, дорогие друзья... И холодильник теоретически
подкованного геолога покинула бутылка водки, вслед ей шмякнулась на клеенку
жирнобокая селедка, у жэковской девицы зачесались руки, рыбину она лихо
разделала, показала женскую прыть, заодно крутанув ладным задочком, тем
самым как бы одарив хозяина реабилитированной квартиры беглой улыбкой... А
тот несколько разомлел от выпитого и грустно признался: рад, рад он светлому
будущему своему, не будет отныне безлюдных песков с шипящими гюрзами под
ногами, уйдут в прошлое дожди в предгорьях Сихотэ-Алиня и стужи под
Якутском, теперь - Москва, только она, ведь (была показана начитанность в
пределах неполной средней школы) - "как много в этом звуке для сердца
русского слилось, как много в нем отозвалось!"... Комиссия - блаженствовала,
сосед сверху вспомнил что-то газетно-победное и не без труда произнес
заветное слово "алмазная трубка"; но бывший геолог свое участие в открытии
сего месторождения не подтвердил, но как бы в свое оправдание заметил, что
даже при скромной должности коллектора заслуги его перед Родиной немалые...
Обведя комиссию дурашливо-пьяноватеньким взором, гражданин Бузгалин пустился
в самовосхваления, начав рассказывать о шурфах и кернах...
техника-смотрителя ковшиком подержалась под закрытым краном; та же ручка -
уже в дверях, при уходе - сунула Бузгалину брошюрку с интригующим названием
"В помощь новоселу", намекая на то, что из крана в мойке вода хоть чуточку,
но - просачивается, брошюрка же разъясняла, как гражданам самостоятельно -
без сантехника - менять в кран-буксах уплотнительные прокладки...
Прочитанное доставило Бузгалину живейшее удовольствие: исторический
документ, бесценное свидетельство эпохи, клятва - ценою в шестьдесят две
копейки - на верность идеалам социализма, еще одна подпись под извечным
общественным договором, коим власть и народ укрепляли друг друга взаимным
неисполнением обязанностей; десятки тысяч людей, оказывается, въезжают по
ордерам в новехонькие квартиры с протекающими трубами, вот откуда проклятья
по адресу бракоделов и восхитительное чувство превосходства над
государством, которое так и не научилось делать простенькие водозапорные
устройства! Вот где простор для инициативы, истинное торжество разума на
грубоватой газетной бумаге! Схема кран-буксы бестолкова, невнятна, наводит
на мысль о том, что ЦРУ обмишурится, по шпионским каналам получив схему эту,
- да и вообще непостижимо, почему вода все-таки сочится из крана в мойке,
каким-то образом прорываясь между прокладкой и стенками трубы: загадка,
сплошная тайна, рождавшая умопомрачительные объяснения, среди которых была и
недавняя высылка из страны атташе новозеландского посольства за
"деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом"; напрашивалось
заодно и °рническое, а может быть, и еретическое сравнение хитроумных ракет
с примитивными фиговинами типа той загогулины, из которой вода льется в
мойку.
сегодня минуло ровно четыре месяца с того страшного дня, как гаишники
крючьями растащили кузов "Москвича", извлекая из него изувеченное,
бездыханное тело гражданки Анны Федоровны Бузгалиной, прямиком из морга
отправленной в крематорий, а оттуда - урною - в выемку плоской стены близ
тех же печей и труб Даниловского кладбища, минуя, конечно, этот дом,
поскольку супругам Бузгалиным ордер на эту квартиру еще не выдали; не везти
же по морозцу гроб на дачу для прощания с домиком и землицей... Или была
ростепель?
дачу Бузгалин вдруг сел на скамейку посреди роскошного зала, растревоженный
мыслями о кладбище. Могильным хладом дохнуло, о сути и происхождении вещей
возмечталось, потому что они, тленные и нетленные, соединяют смертного
человека с бессмертием. Жизнь ведь началась родничком, мерцающим напором
таинственной водицы, пробившейся невесть откуда, оросившей мох, наполнившей
ямку, потекшей по наклонной почве, вобравшей в себя такие же робкие ручейки
и ставшей полноводной рекой, которой (домовая книга не соврет!) сорок шесть
лет... и что дальше? В океан ли, куда слились уже миллионы рек, бесшумно
втечет жизнь ярославца Бузгалина? Или она вдруг очертя полетит вниз, как на
Ниагаре, бурлящим потоком, о камни разбиваясь? А то и совсем проще:
исчезнет, испаренная, сама собой, впитается пересушенной землей?
людской - вносит его, придавленного итогами еще не оконченной жизни, в вагон
электрички, где он поглощается простым советским людом, то есть еще одной
общественной комиссией, но в расширенном составе. Студентка, завалившая
экзамены, с ненавистным учебником перед глазами; в девушке этой
высматривается натура дерзкая, горячая, умеющая и заказную слезу вовремя
пролить, и разрыдаться непонарошку, - жизнь женская в зачатии, в мутный
период взросления, когда еще не окрепшее деревцо требует привязи к вбитому в
землю прямостоящему колышку, к местечку - хотя бы - на скамье в
переполняющемся вагоне, и местечко было, конечно, предложено, однако у
студентки оказались замедленные рефлексы, и более сообразительная баба с
тремя сумками выдавила чересчур галантного Бузгалина в проход, водрузив себя
на скамью, собой пополняя образ СССР, - более ста человек разных возрастов,
разно одетых, готовых к социологической процедуре опроса, втиснулись в
послеполуденную пятничную электричку, и в центре вагона - нешумное
семейство: дед, бабка, жена, муж, двое грызущих мороженое детей, то есть
внучки, и дети уже загорелые, дети уже порезвились на солнышке и теперь едут
на дачу, не очень охотно, на даче той деду и бабке сидеть бы безвылазно,
возраст пенсионный, но оба еще, конечно, работают, попробуй прокорми эту
ораву, потому что зятек, кажется, не мастер зашибать деньгу, домашнее
хозяйство на плечах женушки, и по рукам видно, что пальцы ее ударять
прицельно по клавишам пишущей машинки не научены, рабочие они, уже раздутые
в суставах. Века полтора назад такая вот патриархальная русская семья на
подводе перебиралась из Первопрестольной на север, гонимая московским
пожаром или просто вытесненная из столицы какими-то невзгодами, - земли-то
много, и если ты не помещичий, а вольный, то осваивай пустоши... Две парочки
справа, прихватив корзинку со снедью и спальные мешки, ехали уединяться,
любиться, и если парнишкам любовь эта будет в новинку, то личики девушек уже
пообтрепались годами, с некоторым недоумением посматривали они на мальчишек,
которым не терпелось, которые будто случайно касались при рывках поезда
бедер и плеч подружек.
понастроило усадеб, молодежь сословием пониже уминала траву в измайловских
рощах, ныне же только на пленэре можно разгуляться, отдельные квартиры-то не
у всех, что на себе познали в Москве супруги Бузгалины, а любви хочется
всем, той любви, которую надо изучать только на собственных ошибках, только
они истинно обогащают человека. В возрасте этих мальчишек Бузгалин
втрескался до потери сознания в учительницу физкультуры, и через какие
великие страдания прошел!.. А что скажет о своих страданиях эта вот мамаша -
истинная героиня, четверо детишек, самому старшему лет восемь, этот уже
обучен присматривать за младшими, и приглядывает за ними, но уж годовалого
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Березин Федор
Шилова Юлия