притрагивался к книгам -- не нужны они ему теперь.
что буйство Шелагина кончилось. Он понял, что такое жизнь. Степану Сергеичу
повысили оклад, ему выписывали максимально возможные премии. Брак идет, не
брак -- все ему безразлично.
до них. Под носом диспетчера откладывались на переделку принятые ОТК
радиометры, дефицитные лампы перекочевывали в другие заказы.
комбата, выхлопотал ему путевку в двухнедельный санаторий, помогал ему
писать контрольные, отвадил Колю от компании дворовых шалунов, научив делать
радиоприемники.
Красное знамя, все, включая технолога Витеньку, были осыпаны милостями, но
директор справедливо считал, что нет, мало еще вознаграждается за отличную
работу передовой коллектив.
прямо-таки гениальную операцию. Если за неделю до конца месяца выяснялось,
что радиометр по каким-либо причинам не пойдет, заказчику посылалась
телеграмма, составленная в паническом стиле, с просьбой изменить такой-то
пункт или параграф ТУ. Соглашался заказчик или не соглашался -- это уже не
имело значения. Недоделанный радиометр сдавался на склад готовой продукции,
а в начале следующего месяца изымался оттуда на вполне законных основаниях:
приходила ответная телеграмма, содержание которой никого не интересовало.
концов прижились, счетчики каким-то путем образовались, и ГИПС пошел в
сверхмассовую серию. Пять месяцев назад определили сумму премии. Трижды
подписанная Труфановым ведомость привозилась в министерство на утверждение и
трижды отправлялась обратно, скорректированная в мелочах. Принцип дележки
прост: оклад равен единице, единица умножается на коэффициент, зависящий от
степени участия в работе над ГИПСом, от должности, от еще многого. У
Шелагина, к примеру, коэффициент равен единице, и получить он должен оклад.
надо снять. Вот с этого.
пожалуй, прибавить. Человек изменился в лучшую сторону после "Эфиров"... С
ними обошлось не так гладко как хотелось. По институту прокатился темный
слушок, менее всего повинен в этом Шелагин, и без него злопыхателей
достаточно, им дай лишь повод -- почешут языки. Почесали, почесали -- и
надоело. Зато совершенно неожиданный эффект получил пустяк, вздорный вопрос
на профсобрании.
всегда об одном и том же: когда привезут электрополотер. К старческому
слабоумию привыкли, вопрос пропускали мимо ушей, а на этот раз кто-то вместо
ответа подбавил еще: может, тебе пылесос нужен? Зал грохнул в смехе.
Труфанов сидел в президиуме, прикрыв глаза, сжав пальцы. Неприятно
получилось.
диспетчер -- получит в следующий раз меньше. Получит -- и поймет, как надо
работать.
комитет.
могут снять со счета. Подпишут. И впредь не попытаются брать его измором.
подержал его в руках, раскрыв осторожно, бережно. День сегодня был
крикливым, суматошным, отчет с подписями привезли в полдень, сладенькое
Труфанов приберег по-детски к концу дня, сейчас наслаждался, читая отзывы и
заключения. "Примула", разработчик -- старший инженер Стрельников Б.Г.
Такого радиометра нигде нет, из Академии наук приехали, смотрели, лопались
от зависти. Никто не верил, академики тем более, что НИИ способен на такую
разработку. Да, думал директор, людей надо знать и ценить. Стрельников лично
ему не нравится. Старший инженер не боится ни дурачка Молочкова, ни умницы
Тамарина, ни его самого, директора, которому приходится и дурачком быть и
умницей.
Анатолий Васильевич нашел в ящике стола академический дозиметр, со стыдом и
улыбкой вспомнил о честолюбивом желании своем поразить кого-то... Пофорсить
вздумал, покрасоваться... Давно это было. Жулик Игумнов и правдолюбец
Шелагин (как они только уживаются вместе?) такой порядочек навели в цехе,
что сделать такой дозиметр теперь можно запросто. Дать задание группе
Мошкарина -- и все. Не хочется людей от дела отрывать, а то бы...
ковра остатки раздавленного каблуком дозиметра, а директор мягко журил ее за
грязь, с каким-то удовольствием выговаривая слова, и кончил неожиданно:
обещал уборщице путевку в санаторий.
за свой стол в комплектовке. Зачем бегать по цехам, зачем суетиться, зачем
воевать с кем-то? Все уже предопределено.
В семье что-то неладно, решили тогда в цехе. Но жившие в одном доме с
Шелагиным утверждали обратное: в семье тишь и благодать, а если жена и
приходит домой поздно, так это потому, что учится. И вообще только дура
может обижаться на свою судьбу, имея такого мужа: не пьет, получает много,
на других не смотрит.
возбудили бы живейший интерес Шелагина.
кропотливо разрабатывала ее. Инженеров семнадцатой прозвали в институте
"кротами". Занимали они полуподвальное помещение, имели отдельный выход во
двор. Однажды, когда инженеры вышли из прорыва и решение темы близилось к
концу, Труфанов заглянул в лабораторию, посмотрел расчеты, схемы, дал с
благодарностью принятые советы и поспешил удалиться. Оставшись наедине с
собой в полутемном коридоре, Анатолий Васильевич провел рукою по взмокшему
лбу. Случилось дикое, непредвиденное: семнадцатая лаборатория второй год
сидела над темой, которую давно уже разработала двадцать восьмая. Труфанов и
не пытался разобраться, кто виноват, виноватым будет он -- в любом случае.
Вспомнил, как кто-то из семнадцатой робко возражал, что-то доказывал...
Труфанов оборвал его: "Вам дана тема -- вы и работайте!" Да, да, именно так
и было, Труфанов припомнил фамилию робко возражавшего. И главный инженер с
его дурацкой памятью, оттренированной на студентах, тоже как-то промолвил,
что не худо бы разобраться, над чем пыхтит семнадцатая.
разработку? Немедленно спросят: почему? Дойдет до министерства -- полетят
головы. Если бы тему сделал другой институт -- тогда обошлось бы, тогда
можно свалить на плохую информацию. Случаи параллельных разработок темы
нередки. Но здесь-то правая рука не знала, что делала левая, и вообще не
представляла, где эта самая левая..."
Васильевич, обдумав все еще раз, принял решение: молчать. Засекретил тему.
Напуганные подписками инженеры семнадцатой рта не разевали, таинственно
помалкивали, когда друзья спрашивали "кротов", чем же они, черт возьми,
заняты.
что выводы разработки хоть чем-нибудь да будут отличаться от результатов
двадцать восьмой лаборатории. Чуда, однако, не произошло. Труфанов спрятал
отчет в сейф, утверждать его не стал. Это не четыреста "Эфиров", не двести
сорок тысяч, тут потянуло самое малое на полмиллиона. Пятнадцать инженеров
плюс одиннадцать техников два года получали деньги -- на себя, на тему.
Полученную сумму следует умножить на два, нет, на три, учитывая убытки от
неразработки более нужной темы. Да еще прибавить неизбежные потери от
огласки. Ясно ведь, что инженеры отныне увлекаться работой не станут. В
какую сторону ни гляди, выхода нет.
опекавшему НИИ.
разработку и забыла о старой теме, занявшись новой. Никто пока ничего не
знал в институте, в министерстве же началось легкое брожение. В тот день,
когда сведения о возникших там подозрениях достигли Труфанова, в кабинет его
влетел жизнерадостный Мишель Стригунков. После "Эфиров" его, несмотря на
протесты Баянникова, сделали старшим инженером третьего отдела. Занимался же
он прежним -- пробивал непробиваемое, снабжал отделы и цеха остродефицитными
деталями.
старшего инженера Стригункова. На каких только мерзавцев не опираешься!
Двадцать восемь лет парню, а похож еще на юного энтузиаста, руководителя
кружка "Умелые руки". Все прогнозы и вопли врачей опровергал своей нетленной
Маркеев Олег
Круз Андрей
Гюго Виктор
Василенко Иван
Никитин Юрий
Бажанов Олег