Остались только мы трое да еще двое эстонских парнишек. Остались также и
девчонки. Они сели на доски и стали привязывать к сетям какие-то стеклянные
шары. Я подошел к девчонкам и сказал тем двум-трем, заслуживающим внимания:
залопотали, а одна из тех двух-трех потупилась. Я ее спросил:
нечего церемониться. Она ответила:
чемпионка по плаванию.
как волки-новички в зоопарке.
становилось все веселее и веселее.
цвета, как и все эти маленькие сейнеры. Борта черные, а рубка желтая --
довольно мрачный колорит. Не мог я красить борта черной краской, когда такое
веселье в душе. Эстонские парнишки мазали в это время ведра яркой, как
губная помада, красной краской.
цвет. Антс и Петер долго не понимали, а потом захохотали, сбегали куда-то и
принесли несколько ведер красной краски. Мы стали красить сейнер. Петер
трудился на причале. Юрка сидел под настилом и красил внизу до ватерлинии, а
мы втроем, Антс, Алик и я, стояли в лодке с наветренной стороны и яростно
малевали другой борт.
железным капитаном Игорем Баулиным, когда он увидит свой красный корабль.
Его хватит удар. Его переведут на инвалидность, и он будет сидеть дома и без
конца писать письма в газету. А нам дадут другого капитана.
пахло йодом, какой-то гнилью и краской. "СТБ-1788" будет красным, как
помидор, как платочек на голове Ульви, как губная помада у всех этих.
красное? Ходить повсюду с ведерком и кистью и, не давая никому опомниться,
все черное перекрашивать в красное? Утром с пригорка я увидел, как
покачивает мачтами мой красный сейнер, и сразу же его полюбил. Старикашка
Кууль разошелся. Он махал руками перед моим носом и кричал:
регистр? Он не пустит судно в море. О, курат!
морскому регистру -- красный сейнер или черный? Все остальное ведь в
порядке. Рыбу он ловить будет и красный. И, может быть, даже лучше, чем все
черные.
сказать ему. -- Тебе лучше сказки детям рассказывать, чем командовать
флотилией".
случился. Он стал красным, как сейнер.
парники чинить рамы, так как еще в школе мы получили квалификацию плотников
3-го разряда.
приятно. Мне почему-то было приятно работать в колхозе где попало; и
красить, и ломать стены, и чинить парниковые рамы, и даже, черт побери,
класть кирпичи на ленту транспортера. Гораздо приятней было работать в
колхозе, чем в школе на уроках труда. Может быть, это потому, что здесь тебе
не вкручивают день-деньской, что ты должен развивать в себе трудовые навыки.
писал письма Линде. Иногда мы болтали. Так, на разные темы, как всегда.
Попозже шли в клуб, смотрели старые фильмы с субтитрами на эстонском языке.
После кино в клубе немного танцевали. Я тоже танцевал с Ульви. Мне скучно
было танцевать, и я все уговаривал ее: пойдем погуляем. Но она не шла, и я
уходил один.
там, где светло, или пойти в кофик или на берег, где все-таки видны огоньки
проходящих судов, но я сознательно уходил в самые темные улицы, а из них в
лес. Садился на мокрые листья в кромешной тьме. Надо мной все шумело, а
вокруг слабо шуршала тишина. Я думал, что здесь меня может кто-нибудь
довольно легко сожрать. Я сознательно вызывал страх, чтобы не сидеть тут в
одиночестве. Страх появлялся и уходил, и меня охватывала тоска, а потом
злоба, презрение и еще что-то такое, от чего приходилось отмахиваться.
легкая, золотистая -- мой мрак. Я думал о том, что она сейчас в Ленинграде и
с ним и, неверное, останется с ним навсегда, что он, должно быть,
действительно такой, как она говорила, а я ничтожество. Я думал о себе. Что
же я значу? Него я хочу? Неужели ничего не значу, неужели ничего не хочу?
Неужели предел моих мечтаний -- стойка бара и блеск вокруг? Игрушечный мир
под нарисованными звездами? Вся моя смелость здесь? Рок-н-ролл? Чарльстон?
Липси? Запах коньяка и кофе? Лимон? Сахарная пудра? Вся моя смелость... Орел
или решка? Жизнь -- это партия покера? А флешь-рояль у других?
что где-то во мне сидит это знание. Я до него доберусь! Когда-нибудь я до
наго доберусь, но когда? Может быть, к старости, годам к сорока? я уже
что-то нащупываю. Красить все красным? Бить ломом в старые кирпичи? Что-то
чинить? Класть кирпичи на ленту, в конце концов? Это, но это не все. Главное
прячется где-то во мне. Галя, с тобой мне было легко. С тобой я ничего не
боялся и ни о чем не думал. Где ты, мой мрак, тоска моя? Легкая и
золотистая... Дрянь проклятая, не попадайся мне на глаза!
осеннем лесу. Я был весь мокрым. Лицо мое было мокрым. Спички, к счастью, не
мокрые. Я закуривал и курил десять штук, не вставая с места, одну за другой.
презирали меня за то, что я приставал к Ульви. Они, оказывается,
моралисты... Дорогие мои друзья! Вы спасли меня не так давно от чего-то
самого страшного, то ли от трусости, то ли от ночного убийства. В общем-то и
я, наверное, моралист, иначе я не принимал бы всей этой любовной истории
всерьез. Суперменом зовет меня Витька. Я супермен-моралист.
денег, и мы кормили его.
до этого капитан Баулин впервые собрал свой экипаж на борту сейнера. Тогда я
со всеми познакомился. Вот он, наш экипаж:
железобетонной логикой. 27 лет. Женат. Ко мне относится враждебно.
Постоянно трясется в немом смехе. Лет тридцать. Кажется, зашибает. Мы с ним
поладим.
а он все травит анекдоты. Любимое словечко -- "сплошная мультипликация". Это
когда что-нибудь не нравится. 26 лет. Будем дружить.
сейнер.
красили сейнер.
Кубрик на 6 коек, трюм, машина, рубка, гальюн.
к Западной банке, посмотрим там. Если там не густо, на следующий день пойдем
к Длинному уху. Эхолота нам так и не поставили. На 93-м поставили эхолот, но
мы их все-таки постараемся обставить и без эхолота.
на шестерых две поллитровки. Кто их там припас, не знаю. Наверное, Ильвар. Я
разошелся, без конца травил анекдоты. Довел Володю до того, что он стал
икать. Потом мы сошли с сейнера и решили добавить. Пошли в колхозный кофик и
там добавили. В кофике были Алик и Юрка. Nни сидели каждый со своей командой
и, по-видимому, тоже добавляли. На Алике лица не было. Не знаю, как он будет
плавать: ведь он не переносит алкоголя. А рыбаки пьют "тип-топ", как сказал
мне Ильвар. Вообще было как-то забавно, что мы сидели в разных концах зала
каждый со своим экипажем. Почему-то мне стало грустно из-за этого. А потом
мы сдвинули столики и посидели немного все вместе, восемнадцать рыбаков с
сейнеров "СТБ". Потом мы пошли в клуб и ввалились туда всей толпой --
восемнадцать здоровенных рыбаков. Несколько минут мы стояли у двери, и все
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Майер Стефани
Шилова Юлия
Трубников Александр
Круз Андрей