Чтение 33–й страницы книги ~Звездный билет~

-- Я провалилась, -- говорит она.

Как это мило! Девчонка провалилась на экзаменах и приехала к друзьям.
Все очень просто и естественно. Стоит поболтать. Ты изменился. И ты
изменилась. Ах, как это мило, что мы оба изменились! И я вдруг со страхом
чувствую, что мне действительно все это кажется вполне естественным, и
хочется расспросить Галку о конкурсе, словно передо мной не она, а Юрка или
Алик.

Я выхватываю из ее рук швабру и швыряю на пол. Поворачиваюсь и иду к
причалу.

-- Дима! -- восклицает она. И вот она уже бежит рядом со мной,
цепляется за рукав.

-- Мне нужно с тобой поговорить, -- лепечет она. Я сую в рот сигарету и
достаю спички.

-- Ты можешь поговорить со мной?

"Берегите пчел", -- призывает спичечный коробок. О, черт, как это я
раньше об этом не думал?

-- ...поговорить обо всем, -- лепечет Галка.

"Пчелы дают мед". А ведь, наверное, так оно и есть.

-- Я жду тебя вечером в общежитии. Придешь?

Я закуриваю.

-- Придешь?

Я иду к причалу, полный любви и нежности к пчелам. Навстречу
поднимается Юрка. Она, наверное, и Юрку не узнает. А может быть, она сейчас
не видит ничего вокруг?

-- Придешь? -- отчаянно спрашивает она, отставая.

Молчи, дура! Я ведь могу тебе пощечину влепить.

-- Придешь? -- совсем уже, как в театре, кричит эта дурища.

Я бегу к Юрке. У него равнодушное лицо.

-- Видал? -- спрашиваю я его. -- Заметил ты, кто это?

-- Я знал, что она здесь, -- говорит он. -- Она была у Линды.
Спрашивала о тебе.

И тут у меня руки пускаются в пляс, и ноги начинают дрожать.

Юрка, -- говорю я, -- Дружище, что делать? Скажи, что мне делать?

-- Плюнь, -- говорит Юрка, -- что же тут еще делать? Плюнь и разотри.
Ишь ты, прикатила, шалава.

Мы садимся на доски, свесив ноги вниз, и смотрим на подходящий 80-й.
Алька в своем зеленом колпаке стоит там, поставив ногу на планшир, весело
нам помахивает, бросает швартовы.

-- Галка тут появилась, -- говорю я ему.

Втроем мы поднимаемся в гору. Идем мимо склада. Видно, как Галка катит
по проходу огромную бочку. Джульетта! Звезда экрана! Допрыгалась.

-- БУДЬ МУЖЧИНОЙ, -- говорит мне Алька.

А кто же я еще? Я не сказал ей ни одного слова. И не скажу. Приду я к
ней, как же! Пусть ждет. Вечером я пойду гулять с Ульви.

-- Тебе сколько лет? -- спрашиваю я.

-- Девятнадцать.

-- А мне скоро будет восемнадцать. Давай поженимся?

-- Что ты говоришь? -- восклицает эта славная девушка Ульви.

Отличная будет у меня жена. Колхоз нам построит дом. Накупим разных
вещиц. Будем прекрасно жить, если, конечно, она не начнет вдруг мечтать о
театре или еще о чем-нибудь таком.

-- Согласна? -- спрашиваю я ее.

Ульви поворачивает ко мне свое круглое лицо.

-- Эта девушка... Галя Бодрова... ты ее знаешь?

-- Нет.

-- Ты с ней говорил.

-- Я не говорил. Она меня о чем-то спрашивала. Как, мол, тут у вас? А я
с ней не говорил.

-- А она потом плакала.

-- Ну и на здоровье.

-- Она все время спрашивала о тебе.

-- Значит, я неотразим.

-- Она тебя знает.

-- Мало ли кто меня знает.

АЛИК ОПЯТЬ НАЧАЛ ЧИТАТЬ СТИХИ, читает каждый вечер вслух. На этот раз
зря. Юрка все лезет ко мне с кроссвордами.

-- Животное из пяти букв на "п". Ну-ка, Димка, прояви эрудицию.

-- Попов.

Юрка хохочет, как будто я сказал что-то ужасно остроумное.

ПИНГ-ПОНГ -- ПРЕКРАСНАЯ ИГРА для неврастеников. Каждый вечер в коридоре
мы играем в пинг-понг. Я научился крутить. Бью и справа и слева. Скоро буду
непобедим. Неотразим и непобедим.

ОФИЦИАНТКА РОЗА СПРАШИВАЕТ;

-- Что с вами, Дима?

Все плывет у меня в глазах: темные окна с мещанскими шторками, морские
картинки на стене, буфет и красные лица вокруг, колышется официантка Роза.

-- Вам сколько лет, Роза?

-- Двадцать шесть.

-- А мне скоро двадцать. Давайте поженимся?

-- Хорошо-хорошо. Идите домой.

ГОЛЫЕ СУЧЬЯ в лесу штрихуют небо. Это как рисунок сумасшедшего.
Абстрактная живопись. Поймет все тот, кто откажется понимать. Я отказываюсь
что-нибудь понимать, но я не понимаю.

КАЖДЫЙ ВЕЧЕР вижу ее. Она смотрит на меня из дверей склада. Иногда
сталкиваемся в столовой. Однажды ночью я увидел, как она прошла по опушке
леса. Однажды в клубе были танцы. Я знал, что она там будет. Заглянул в
окно. Она сидела у стены, сложив руки на коленях. Смирная девочка. Она была
в синем платье. Подошел какой-то бравый парнишка, взял ее за плечо. Она
покачала головой, потом вырвалась от него и убежала. Я бросился в кусты.
Скорей бы снова уйти в экспедицию.

РАБОТАЮ КАК БЕШЕНЫЙ. На сейнере у меня все блестит. Мало работы для
меня на сейнере. Хоть бы случился какой-нибудь приличный штормик, что ли!

КИЛЬКА БОЛЬШЕ НЕ СНИТСЯ. Снится девочка в синем платье. Печальная
золотистая голова. Милая, я тебя люблю. Несмотря ни не что. Больше всего
боюсь высказаться во сне. Как бы не услышали ребята.

СНОВА ВОЗЛЕ КЛУБА. Я вижу, как идет Галя. Она в дешевом прорезиненном
пальто. Ей, наверное, холодно, но телогрейку по вечерам она не надевает. Из
клуба выходят Алик и Юрка. Галя взбегает на крыльцо и сталкивается с ними.

-- Мальчики!

-- Девочки! -- орет Юрка, как солдафон.

-- О мисс, -- юродствует Алька, -- вы у нас проездом в Голливуд? Они
проходят вперед.

-- Мальчики, -- тихо с крыльца говорит Галя.

-- Девочки, -- передразнивает Алька.

-- Были когда-то девочками, -- басит Юрка.

Мерзавцы, что вы с ней поговорить не можете по-человечески?! Вам-то что
она сделала? Солидарность проявляют, черти бородатые!

УЛЬВИ подзывает меня:

-- Дима, возьми, -- и протягивает записку. Галка смотрит на нас из-за
бочек круглыми глазами. Я пытаюсь обнять Ульви. Она убегает. Разворачиваю
записку.

"Дима, если ты сегодня не придешь ко мне в общежитие, мне будет
очень-очень плохо. Г. Б.".

Я ПРИХОЖУ в общежитие. Стучусь.

-- Войдите!

Высокий ломкий голос, в нем словно слезы. Галя стоит у окна. Она в
брюках и в белой накрахмаленной блузке. Такая блузка вроде мужской рубашки.
Галя причесана (волосы соответствующим образом спутаны), и губы намазаны.
Пальцы сцеплены так, что побелели кончики.

По комнате ходит толстая, похожая на борца женщина. Больше никого нет.
Я стою у дверей. Галя у окна. Женщина хватает утюг, груду белья и уходит.
Галя отрывается от окна.

-- Садись, Дима.

Сажусь.

-- Хочешь чаю?

-- Ужасно хочу чаю.

Она сервирует мне стол. Блюдечки, вареньице, сахарочек, тьфу ты, черт
побери!

-- Дима, я понимаю, что ты не можешь меня простить. Я втоптала в грязь
то, что у нас было. Я не могу сейчас вспомнить обо всем этом без ужаса. Ты
прав, что презираешь меня, и ребята правы, но скажи: могу ли я надеяться,
что когда-то ты меня простишь?

Тьфу ты! Хоть бы помолчала. Хоть бы села рядом и помолчала часа два.
Тараторит, как заученное: "Втоптала в грязь", "Могу ли надеяться?".

Я встаю и делаю трагический жест.

-- Нет! -- сурово ору я. -- Нет, ты не можешь надеяться. Ты втоптала в
грязь! О несчастная! Все разбито! Разбитого не склеишь! Ха! Ха! Ха! -- И иду
к двери.

Она обгоняет меня и встает в дверях.