Чтение 15–й страницы книги ~Круглые сутки нон-стоп~

И вот в черной горловине появилось белое пятно. Оно медленно
приближалось. Тихо вышла в подлунный мир и остановилась высокая, загорелая,
в светящихся одеждах, с блестящими глазами.

- Это вы? - спросил Москвич.

- Да, это я,- прилетел к нему через улицу вымершего города тихий ответ.

- Это вы упали на Вествуд-бульваре?

- Да, это я.

- Это я помог вам встать?

- Да, это вы.

- Это вас похитили?

- Да, меня.

- Это за вас я сражался?

- Да, за меня.

- Можно мне подойти?

Он ждал очередного "да" и, конечно, дождался бы, если бы дурацкие
назойливые силы вновь не вмешались в его приключение.

Мерзкий антиавтор Мемозов в форме чиновника департамента горнорудной
промышленности выпрыгнул на скрипучую террасу конторы Вестерн-Сильвер и
гадко заверещал, тыча в сторону Москвича длинным пальцем:

- Он без билета здесь! Он не взял билет! Пожалел полтора доллара!
Безбилетник! Заяц!

Гнев и досада охватили Москвича. Нет, это невыносимо: вторжение пошляка
взрывает любой сюжет, который строит воображение, и даже в этот сокровенный
момент...

- Нет у вас совести, Мемозов! - вскричал он. - Остереглись бы врываться
хотя бы в такие сокровенные места сюжета! Ведь так можете довести до
крайностей! Какой вам еще билет?

- А вы как думали, миляга? - гнусно, базарно завизжал Мемозов. - Проник
без билета в музейный ghost-town и думает здесь на дармовщинку погужеваться!
Простой народ, значит, деньги п л о т и т, а в а м не касается?!

Москвич замахал руками, как бы стараясь изгнать беспорядочными пассами
из подлунного мира назойливого Мемозова, обернувшегося сейчас призраком
коммунальной кухни, хотя и в мундире департамента горнорудной
промышленности. Он умоляюще протянул руки к игре своего воображения,
Женщине-Жертве.

- Друг мой, прошу вас, не слушайте этот вздор!

Она печально поникла с надломленной дланью:

- Однако у вас действительно нет билета, друг мой?

- Да какие тут еще билеты! - с досадой вскричал Москвич.

- Полтора доллара для взрослых, восемьдесят центов для детей и солдат,-
грустно, как бы увядая, говорила Она. - Простите меня, друг мой, я не хотела
бы вас огорчать, но если у вас нет билета, я вынуждена... вынуждена...
вынуждена...

И Она исчезла, отступила на несколько шагов во мрак шахты и там
растворилась. Встреча - оборвалась.

Исчез и Мемозов. Вновь тишина и тихий ржавый скрип одинокой вагонетки
да редкое покашливание восковых фигур.

В ярости - никогда прежде в кабинетной тиши, в библиотечных лабиринтах,
в столовых самообслуживания он не предполагал в себе такого вулкана, - в
ярости Москвич вырвал из кобур оба своих пистолета и разрядил их в темные
окна.

Тут же в окнах вспыхнул свет, донеслась музыка, треньканье расстроенного
пианино, шум многих голосов, взрывы смеха, и Москвич увидел за стеклами
краснорожих веселых гостей, клубы табачного дыма, пролетающих с подносами
прехорошеньких круглощеких официанток, иконостас стойки с разномастными
бутылками и вывеску над иконостасом "Old Mcdonald's Shelter".

Он быстро прошагал по галерее и рванул дверь. Все гости и служащие
салуна тут же повернулись к нему - крепкие славные рожи пионеров.

Четыре девушки-официантки сгрудились вокруг бармена, высокого красавца
с седыми кудрями и редкими морщинами, пересекавшими лицо. Это был снова он -
тот самый Босс, Godfather из Топанга-каньона. Одной ладонью он сделал
Москвичу приглашающий жест, другой показал на своих круглощеких помощниц и
пропел своим чрезвычайным баритоном:

I used to be a travelling man,

Yo-yo-yo,

Until I hit Mcdonald's place,

Yo-yo-yo,

Where little cheek here

Little cheek there...

(Я был бродягой, легким на подъем,

Йо-йо-йо,

Пока не споткнулся о Макдональда дом,

Йо-йо-йо,

Где щечка здесь

И щечка там

И в целом доме тарарам...(И далее примерно в этом духе.)

- Здесь, что ли, продают билеты в музей? - хмуро спросил Москвич.
Пистолеты его еще дымились.

Взрыв хохота был ответом. Сопровождаемый смехом, шутливыми возгласами,
хлопками по плечам и ягодицам, Москвич пробрался к стойке. Лукаво
ухмыляющийся всеми морщинами бармен поставил перед ним здоровенный бокал с
какой-то прозрачной чертовской смесью. На дне бокала плавали не совсем
обычные ингредиенты: бразильский орех, серебряная монета с профилем
Линкольна и мексиканский червячок "гусано-де-оро".

Совсем уже успокоившись, Москвич оглядел дымную комнату. Славные рожи
Джонов Уэйнов, Гарри Куперов, Грегори Пеков, Кларков Гейблов весело
подмигивали ему. Расстроенное пианино дребезжало в стиле рэг-тайма.

- Это вы, что ли, ребята? - спросил он их.

- Факт. Это мы! - послышался дружный ответ. - Разве не узнаешь?

Он отхлебнул "молочка пустыни". Вкусно, крепко, черт побери, и просто
отлично!

- Вы меня поймите правильно, мужики, - заговорил Москвич, стараясь
попасть "в тон". - Я человек, конечно, нездешний, приезжий. Ясно? Однако
участвую в типичном американском приключении. Не знаю, искал ли кто-нибудь
из вас ту, что упала на Вествуд-бульваре около полуночи?

- Всем приходилось, - серьезно кивнул один из Пеков, и все остальные
кивнули.

- Тогда ответьте мне по-человечески, - попросил Москвич. - Есть ли тут
смысл, а? Вообще-то? Стоит ли мне колбаситься в этом приключении или слинять
назад, к кабинетной тишайшей работе?

Славные пионеры ответить на этот вопрос не успели. Как в песне поется,
"внезапно с шумом распахнулись двери" и в салун влетел отрицательный герой
вестерна, затянутый в черную кожу вертлявый пшют, конечно же, в маске до
глаз, конечно же, с черепушкой и двумя берцовыми на шляпе, конечно же,
Мемозов. Ни слова не сказав, а только взвизгнув, он открыл частую стрельбу в
дальний угол. Смолк, как будто захлебнулся, веселый рэг-тайм...

- Скотина какая, - проворчал бармен, - вечно вот так врывается на
полуслове, стреляет в пианиста...

Компании, собравшейся в "Шалаше старого Макдональда", конечно же, ничего
не стоило изрешетить антиавтора в мгновение ока, однако никто из героев не
притронулся к оружию. Все повернулись к Москвичу: все знали, что схватка с
назойливым Мемозовым его право и что ему нужно сейчас всего лишь прищуриться
на незваного гостя, только лишь прищуриться, но очень сильно. Москвич
прищурился, и удачно! Вновь задребезжал рэг-тайм, а Мемозов как влетел в
салун, так и вылетел, растворился в подлунном мире.

Все тогда с шумом поднялись - пора в дорогу. Все, а с ними и Москвич,
вышли на улицу, отвязали коней, попрыгали в седла. Вскоре кавалькада
всадников растянулась в цепочку и поплыла по гребню подлунных гор. Звучали
трубы. Марш "Американский патруль".

Впереди Москвича покачивался в седле бывший босс, бывший пилот, бывший
бармен.

- Вы спрашиваете, oldfellow, есть ли смысл вам и дальше оставаться в
вашем приключении? - говорил он. - Раз уж вы его начали, то оставайтесь. Мне
кажется, вы здесь не лишний элемент. Лично на мне благотворно сказывается
ваше присутствие. У вас есть тяга к положительному, у меня ее раньше не
было. Если бы не ваше воображение, я бы, возможно, превратился в настоящего
криминала, в богача и циника, играющего человеческими жизнями, - словом, в
чудовище. Благодаря вам я сейчас спокойно покачиваюсь в старом кожаном
седле, спокойно покуриваю свою трубку, моя нервная система уравновешена,
пищеварение хорошее, пульс шестьдесят ударов в минуту, не испытываю никаких
угрызений совести, а, напротив, наслаждаюсь обществом этих замечательных
парней и, значит, извлекаю для себя гораздо больше выгод, чем из презренного
богатства и погони за властью. В самом деле, джентльмены, не стоит ли нам
иногда задуматься над простыми истинами? Не кажется ли вам, что честная,
простая, моральная жизнь просто-напросто более выгодна и человеку, и
обществу, чем жизнь, полная гадких интриг, насилия и нетерпимости?

И так же легко и свободно, как только что размышлял, конный философ
запел своим монументальным баритоном:

I've got the world on a string...

КРИЗИС, ПРОСПЕРИТИ, РЕНЕССАНС, ТОТАЛИТАРИЗМ,

СТАНДАРТ, ИСТЭБЛИШМЕНТ И РАЗНЫЕ ДРУГИЕ

ШИКАРНЫЕ СЛОВА