Чтение 28–й страницы книги ~Пора, мой друг, пора~

"Ишь ты, интересуется, - подумал он. - Как будто это название ей
что-то говорит. Она об этой стройке и понятия не имеет. В самом деле,
что знают московские девушки о крупных сибирских стройках? В лучшем слу-
чае слышали краем уха".

Таня остановилась и почему-то уставилась в небо. Несколько секунд она
приводила в порядок свои волосы.

- Можно я с тобой поеду? - спросила она.

Горяев засмеялся и похлопал ее по плечу.

- В самом деле, - резко сказала она. - У меня уйма времени и деньги
есть, и мне тоже, знаешь, надоело здесь.

Через день они отправились в путь. Отправление было ночью из Внукова.
Снова эти прекрасные минуты перед посадкой в огромный самолет, вращенье
маленьких огоньков в черном небе, взвешиванье багажа, шутки транзитни-
ков, коньяк внизу, в буфете, лимон и по стакану боржоми, а девушке еще и
конфетку, пожалуйста.

- Хорошая девушка.

- Не жалуюсь.

- Дорогой, продай плащ. Понимаешь, брату моему очень нужен такой
плащ.

- Сочувствую твоему брату.

В полутемном салоне самолета, когда все уже перестали возиться, усе-
лись и пристегнули ремни, Таня сказала Горяеву:

- Пожалуйста, не строй никаких иллюзий. Ты понимаешь меня?

- Понимаю, - ответил он.

- Ну и прекрасно.

Она стала смотреть в окно.

- Больно нужно, - через минуту обиженно произнес Горяев.

Таня продолжала смотреть в окно. Как только самолет оторвался от зем-
ли, она откинула спинку кресла, прошептала: "Буду спать", - и заснула.

"Что ее понесло со мной? - думал Горяев, глядя на ее спящее лицо. -
Эх, лучше бы мне поехать в Ригу! В Риге сейчас уютно, и ребята, не сом-
неваюсь, встретили бы меня весело. Весело было бы и уютно. Что я, Сибири
не знаю, что ли?"

Утром они увидели под собой леса, потом реку и пароход на ней, и
кое-где белые пятна, одинокие льдины, потом сразу возник хорошо расчер-
ченный пригород, вот уже мелькнули на уровне крыла обшарпанные ели, по-
том аэродромные постройки; толчок - и самолет дико заревел, тормозя.

Они позавтракали в аэропорту, взяли такси (в очереди на такси Горяеву
чуть было не наломали бока) и отправились на речную пристань, откуда,
как им сказали, ходили катера в Березань.

Ну, на пристани дела были веселые! Грузился большой пароход, идущий
вниз по реке, пассажиры топали сапогами, шумели, таскали мешки и малых
детей. Скамейки были все заняты. Горяев с трудом нашел для Тани место на
подоконнике, где и усадил ее. Возле окна прямо на полу, подстелив газет-
ки, полулежала группа мужественных парней, они играли в карты. Молча они
посмотрели на Таню и Горяева, а Таня вынула из сумки книжку и взялась
читать ее.

О катерах в район строительства ничего особенного слышно не было.
Должны были они пойти, обязательно пойдут, но расписание еще не устано-
вилось, и надо было, значит, тихонечко себе ждать и не очень-то вопить.

Горяев выбрался на нос дебаркадера и оттуда стал обозревать огромную
серую холодно поблескивающую реку, дальний низкий берег с щетинкой леса
и одинокими избами, важную льдину, похожую очертаниями на Южную Америку.
Льдина направлялась прямо на дебаркадер. Блеснуло солнышко, вода вокруг
льдины стала голубой, а сама она чистой стала, белой недотрогой, стукну-
лась о нос дебаркадера и заерзала бестолково, как гусыня, а дебаркадер
вдруг закачался, но не от льдины - это отчаливал, наконец, пароход в ни-
зовье.

Горяеву стало хорошо и привольно. Неурядицы с катерами не волновали
бы его ничуть, если бы не Таня. Балда он, что взял на себя такую обузу.
Если потакать всяким капризам этих московских кинодевочек, можно стать в
конце концов... Кем он станет в конце концов, Горяев так и не придумал,
но направился внутрь выяснять обстановку.

Обстановка была спокойной. Таня продолжала читать, а мужественные
парни спокойно себе играли и только иногда косились на Танины ноги. Тог-
да Горяев позволил себе пройти в буфет, ему захотелось выпить.

В буфете не нашлось ничего, кроме алычовой наливки. Он взял стакан
этого напитка, а на закуску беляш, по твердости напоминающий крепенькую
битку.

"Прекрасная у меня началась жизнь", - подумал он, отхлебывая алычо-
вой, кусая беляш, мотая все себе на ус: буфет, крашенный в голубую реч-
ную краску, картину Левитана "Над вечным покоем", рядом часы-ходики, на
редкость унылое лицо буфетчицы, все в сеточке мелкихмелких морщин, фигу-
ры мужчин, стоящих у высоких столиков, их пальцы, несущие ко рту беляши
и граненые стаканы, - все это он, что называется, "фиксировал в памяти".

Тут сзади тронули его за плечо. Он обернулся: парень в ватнике и
морской фуражке выжидательно смотрел на него серыми глазами.

- Чего тебе, друг? - спросил Горяев.

- Доешь со мной торт, - попросил парень и показал глазами на торт в
картонной коробке, который был перед ним на столе.

Торт средних размеров с розочками и бахромой был съеден на четверть,
из него торчала столовая ложка.

- Понял? Взял торт, а одолеть не могу, - сказал парень. - Давай за
компанию.

Сердце Горяева заныло от восторга. Он сбегал за ложкой, взял столо-
вую, хотя и чайные попадались в судке, и стал есть вместе с парнем прямо
из коробки.

Парень ел уже очень лениво, превозмогал себя.

- Жутко сладкая вещица, - говорил он. - Посмотришь - слюнки текут, а
как начнешь - на селедку тянет. Даже на консервы, черт бы их побрал.

- Ничего, справимся, - подбадривал его Горяев. - Алычовой хочешь?

- Приму, - ответил парень и цепко осмотрел Горяева. - Москвич, точно?

- Угадал. Часом, не слышал, друг, когда катера на строительство пой-
дут?

- Катера-то? - усмехнулся парень. - Это, старик, дело темное. Давай
познакомимся сперва. Югов Сергей.

- Горяев, - представился Горяев и добавил: - Юра.

Они пожали друг другу руки.

- Вот что, Юра, - таинственно сказал Сергей. - Слушай меня. Есть у
меня энская плавединица, понял? Я на ней моторист. Так вот, я сейчас по-
еду в затон, а в двенадцать ноль-ноль мы подойдем к дебаркадеру на одну
секунду. Специально за тобой, понял? А рейсового катера не жди - затол-
кают.

- Вас понял, - улыбнулся Горяев.

Снова они взялись за торт, но одолеть оставшуюся четвертушку никак не
могли.

- Только я не один, Сережа, - сказал Горяев. - Девушка там у меня в
зале ожидания.

- Девушка? - Сергей задумался и почесал подбородок. - Может, поможет
нам она?

Он показал на торт, но Горяев засмеялся, сказал, что вряд ли. Они
бросили ложки и пошли к выходу. Возле дверей Сергей Югов поднял с пола
тяжелый рюкзак и взвалил его на плечо.

- Где твоя девушка? - спросил он в зале ожидания.

Горяев показал на Таню, которая уже не читала, а задумчиво глядела в
окно.

- Вот эта? - Сергей взглянул на Таню и пошел к выходу на берег.

- Значит, в двенадцать ноль-ноль! - крикнул он Горяеву, обернувшись.

Горяев подошел к Тане и рассказал ей о новом своем знакомом и его
обещании подбросить их до строительства.

3. Честно говоря, немного подташнивало меня от этого проклятого тор-
та, а иной раз, извини, отрыжка появлялась прогорклым маслом. Я дошел до
палатки, взял пачку "Луча" и стал курить, чтобы отбить этот вкус. Вооб-
ще-то я не курю, разве что когда выпьешь с товарищем, стрельнешь у него
одну-другую папироску, чтобы разговор лучше шел.

Так вот, дымя "Лучом", я и отправился к автобусной остановке. На ос-
тановке под навесом сидели женщиныматери, а на стенке висел плакат, си-
ний такой, и дохлая кобыла на нем нарисована. Гласил плакат о том, какое
количество никотина убивает наповал лошадь. Вроде бы, значит, тонкий на-
мек на толстые обстоятельства - раз, мол, лошади столько надо, чтобы
окачуриться, то человеку и того меньше. Вообще-то додумал художник: ло-
шадь к никотину непривычная, а люди есть такие, что дымят без остановки,
как буксиры-угольщики.

Рядом с этим зловредным плакатом висело объявление об оргнаборе рабо-
чей силы на Таймыр. Требовались там и механики и мотористы - в общем и
мне бы нашлась на Таймыре работенка. Вот дела, везде эти объявления ви-
сят, куда ни приедешь. Помню, в Пярну мы с Валькой Марвичем прочли объ-
явление о наборе сюда, а здесь, оказывается, уже и на Таймыр ребят наби-
рают. Чего-чего, а работы у нас хватает.

А может, в самом деле на Таймыр отсюда махнуть? Достроим здесь заво-
дик, можно и туда податься. Полярные надбавки - это дело, да и посмот-
реть на те места соблазнительно.

На шоссе здесь, у них, в областном центре, непорядок, грязь и колдо-
бины. Неужели грейдером нельзя пройтись? У нас, в Березани, и то чище,
хоть там и самосвалы двадцатипятитонные по шоссе гоняют.

Появился автобус, весь заляпанный и тихий. Видно, остерегался шофер в
кювет посадить пассажиров.

Погрузился я в автобус со своей олифой и доехал до остановки Василь-
евский затон. От остановки до затона - путь мне через лес.

Что я люблю - это ходить через лес. Приятно было идти по дороге, хоть