образованный, хоть и самоучка; он влюблен в твою дочь и хочет на ней
жениться, но не может, потому что он не еврей...
холодным потом окатила, так что я еле усидел в тележке. Но показывать ему
мое состояние -- это уж извините, этого ему, положим, не дождаться! Натянул
я вожжи, хлестнул своего конягу и -- айда восвояси, даже не попрощался...
ревут. Голда -- чуть жива... Ищу Хаву... Где Хава? Нет Хавы! Спрашивать, где
она, не хочу. Что уж тут спрашивать, горе мое! Чувствую адскую муку, горит
во мне злоба, а против кого, и сам не знаю... Вот взял бы, кажется, и сам
себя отхлестал. Набрасываюсь на детей, вымещаю свою горечь на жене. Места
себе не нахожу. Иду в хлев корма подсыпать лошади, вижу, запуталась она,
одной ногой по ту сторону колоды стоит. Вскипел я, схватил палку и стал ее
отчитывать, колошматить почем зря: "Чтоб ты сгорела, дохлятина! Овса
захотелось? Припасен для тебя овес, как же! Чтоб ты так жила! Горе мое, если
хочешь, могу тебе дать, напасти мои, несчастья, болячки!"
чего я на нее накинулся? Подсыпаю ей немного сечки, "а в субботу, говорю,
даст бог, сено тебе на картинке покажу..." Возвращаюсь в дом и ложусь,
зарываюсь в подушку, сам с кровавой раной в груди, а голова -- голова
раскалывается от дум, от вопросов: "Что все это значит? В чем вина моя и
прегрешение мое? Чем я, Тевье, провинился больше всех на свете? За что меня
карают суровее кого-либо другого? Ах ты господи, господи, владыко вселенной!
Что мы и что наша жизнь? Кто я такой, что ты все время помнишь обо мне, не
упускаешь меня из виду и ни одним горем и несчастьем, ни одной бедой и
напастью не обходишь меня?"
бедняжка, стонет, -- прямо за сердце хватает.
Может быть, посоветуешь, что делать?
Встает утром дитя, здоровое, крепкое, одевается и вдруг бросается ко мне на
шею, целует, обнимает и ничего не говорит. Я думала, она, упаси бог,
рехнулась! Спрашиваю: "Что с тобой, доченька?" Не отвечает. Выбегает на
минутку к коровам и -- нет ее. Жду час, два, три, -- где Хава? Нет Хавы!
Тогда я говорю детям: "А ну-ка, сбегайте на минутку к попу!.."
ли, нету? Или я не мать?
ты молчала и мне ничего не говорила?
слушаешь? Тебе скажешь, а ты сейчас же изречением отвечаешь. Забиваешь
голову изречениями, да тем и отделываешься.
темноте... Отчасти, думаю, она права, ибо что может понимать женщина? И
болит у меня за нее сердце, слышать не могу, как она плачет и стонет.
меня про всякий случай изречение есть. Должен и на это ответить тебе
изречением. Сказано у нас: "Как отец сжалится над детьми", -- отец любит
дитя свое. Почему, -- я говорю, -- не сказано: "Как мать сжалится над детьми
своими"? Потому, что мать -- это не отец; отец умеет по-иному с детьми
разговаривать. Вот увидишь, завтра, даст бог, повидаюсь с ней...
тоже. Он -- человек неплохой, хоть и поп. Он добр к людям. Попросишь его, в
ноги поклонишься, -- может быть, он и сжалится.
или рехнулась? "Не отверзай уст своих дьяволу на потеху!" Не дождутся этого
враги мои!
ходить? Твоим бабьим умом жить буду?
встал, помолился, взял кнут и пошел к попу во двор... Женщина -- это,
конечно, всего только женщина, но куда же мне было идти? В могилу?..
встречу, хотят привести в порядок мой кафтан, попробовать мои икры -- не
придутся ли они по вкусу их зубам...
пес зубов не точит", то есть: "Нехай собака даром не бреше..." На шум
выбежали поп и попадья, с трудом разогнали веселую компанию и пригласили
меня в дом. Приняли меня как почетного гостя, даже самовар хотели поставить.
Я сказал, что самовар ни к чему, что мне нужно побеседовать с ним, с попом
то есть, с глазу на глаз. Он, конечно, догадался, зачем я пришел, и мигнул
жене, чтобы та, мол, потрудилась закрыть дверь с другой стороны. А я
приступил к делу прямо, без всяких предисловий: пусть прежде всего скажет,
верует ли он в бога? Затем пусть ответит, понимает ли он, что значит
оторвать от отца любимое дитя? И еще пусть скажет, что, по его мнению, есть
богоугодное дело, а что -- грех? И еще одно хотел бы я у него узнать: какого
он мнения о человеке, который врывается в чужой дом и хочет там все
перевернуть, переставить стулья, столы и кровати?..
сразу и хочешь, чтобы я тебе тут же ответил? Погоди, я тебе отвечу на все по
порядку.
ответишь. Знаешь почему? Потому что все твои мысли я знаю наперед. Ты лучше
скажи мне вот что: могу ли я еще надеяться увидеть свое дитя, или нет?
плохого не случится! Наоборот...
этом говорю. Я хочу знать, где она и могу ли я ее видеть?
господь воздаст вам сторицею!..
клубок, и плакать уже не может.
справлять по завету божьему. "Господь дал, господь и взял", -- не мы первые,
не мы последние. Пусть нам кажется, что никогда у нас никакой Хавы и не
было... Или возьмем для примера Годл, которая ушла от нас невесть куда, бог
знает, увидим ли мы ее когда-нибудь. Всевышний -- бог милосердный, он
ведает, что творит!
горлу подкатываются. Но Тевье -- не баба. Тевье сдерживает себя. Положим,
это только так говорится "сдерживает себя", потому что, во-первых, вы только
подумайте, какой позор... А во-вторых, как же можно сдерживать себя, когда
теряешь такое дитя, такой брильянт, такую дочь, которая чуть ли не больше
всех детей дорога сердцу моему и сердцу матери? Почему, я и сам не знаю.
Может быть, потому что в детстве она часто и подолгу хворала, перетерпела,
бедняжка, всяческие муки. Мы просиживали над нею ночи напролет, не раз
прямо-таки вырывали ее из рук смерти, отхаживали, как отхаживают
полурастоптанного цыпленочка, -- ибо если бог захочет, он из мертвых
воскрешает, как в молитве сказано: "Не умру, но жить буду!" -- если не
суждено умереть, то не умирают. А может быть, потому что она такая ласковая,
преданная, всегда любила нас обоих всем сердцем, всей душой. Спрашивается,
как же она могла причинить нам горе? Но такова уж, видать, наша доля. Не
знаю, как вы, а я верю в судьбу. А во-вторых, это -- наваждение, порча,
вроде колдовства! Можете смеяться надо мной, но уверяю вас, -- я вовсе не
такой отпетый дурак, чтобы верить в чертей, в домовых и прочую нечисть. А в
колдовство, понимаете ли, верю, ибо что же это, если не колдовство? Вот
послушайте, что дальше было, -- и вы со мною согласитесь...
человек" -- сам себя человек жизни не лишает, -- то говорится это недаром:
нет на свете раны, которая бы не залечилась, и нет горя, которое не было бы
забыто. То есть забыть не забудешь, но что поделаешь? "Человек животному
подобен", --человек должен трудиться, маяться, горе мыкать ради куска хлеба.
Принялись мы, знаете ли, все за работу: жена и дети -- за крынки, я -- за
тележку и конягу, и -- "все в мире по заведенному порядку" -- жизнь идет
своим чередом. Наказал я в доме, чтобы имя Хавы никто не смел упоминать, --
нет Хавы! Вычеркнута -- и кончено! Собрал я немного свежего товара и
отправился в Бойберик к своим покупателям.
встарь!" Тот же неудачник, что и прежде. Коровка у меня пала...
сколько она стоила, и сколько коров у меня еще осталось... И посмеиваются
при этом, развлекаются... Известно, богачи любят пошутить над бедняком
неудачником, особенно после обеда, когда на душе спокойно, а на дворе жарко,
и зелено, и дремать хочется... Но Тевье не из тех, с кем можно шутки шучить.
Дудки, мол, так вы и узнали, что у меня на душе творится! Покончив с
покупателями, пустился я порожняком в обратный путь. Еду лесом, лошадке волю
дал, пускай себе плетется да украдкой травку пощипывает... А сам углубился в
свои думы, и всякие мысли приходят мне на ум: о жизни и о смерти, об этом и
о том свете, и что такое мир божий, и для чего живет человек... Размышляю,
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Афанасьев Роман