- Нет... не все... - сказал я.
- Меня била дрожь. Мы стояли возле колонны, и я трогал
руками холодные каннелюры, и в глазах у меня билась синь Эгейского моря.
- Если все так, как вы говорите... если ваш мир такой... то кто же был этот
первый, которого вы прислали?..
- Мы не присылали его. Он улетел сам.
- Кто же он? Кто эта вонючая помесь электроники и Чингисхана, этот
озверелый мещанин?
- Он удрал из больницы и чуть все не испортил. Это просто наш сумасшедший,
- сказал он. - По-вашему - псих. Я думаю, и у вас мещанство - это безумие.
- ...Утро было розовое, тихое.
- Она еще спала, моя Афродита. Елена моя, моя
благородная норма, девочка золотого века, и на шее у нее пульсировала
голубая жилка.
- Я все вспомнил. Всю свою жизнь за последние тысячи лет
человечьей истории, и в душе у меня звучала прощальная песня Гошки
Панфилова, Памфилия, который не подчинился и угадал, он вымечтал свою
любовь, и она претворилась. Это была песня про Аэлиту.
Мужики, ищите Аэлиту!
Видишь, парень, кактусы в цвету!
Золотую песню расстели ты,
Поджидая дома красоту.
Семь дорог - и каждая про это,
А восьмая - пьяная вода.
Прилетит невеста с того света
Жениха по песне угадать.
Разглядит с ракеты гитариста,
Позовет хмельного на века,
Засмеется смехом серебристым,
И растопит сердце простака.
У нее точеные колени
И глазок испуганный такой,
Ты в печурке шевельни поленья,
Аэлиту песней успокой.
Все равно ты мальчик не сезонный,
Ты поешь, а надо вычислять,
У тебя есть важные резоны
Марсианок песней усыплять.
Вот разлиты кактусной пол-литра,
Вот на Марс уносится изба.
Мужики, ищите Аэлиту,
Аэлита - лучшая из баб.
Не беда, что воют электроны,
Старых песен на душе поток!
Расступитесь, Хаос, Космос, Хронос!
Не унять вам сердца шепоток!
- Мне всегда хотелось прочесть или написать роман, а
может быть, повесть, которая бы кончалась так:
- "...Он просидел за столом до утра, заснул, положив
голову на руки, потом проснулся и увидел, что наступило утро. Он встал,
вытер лицо ладонями. Панорама домов уходила в легкий августовский туман.
Стараясь не глядеть на незнакомую комнату, где он прожил много лет,
перешагивая через бумажный мусор, посуду и заскорузлые холсты, он вышел из
квартиры и запер ее на ключ. Когда он вышел из парадного, в уши ему кинулся
негромкий призрачный шум улицы. Панорама домов уходила в легкий
августовский туман. Слышался шум работ, звенели трамваи. Он достал из
кармана ключ от квартиры и, подойдя к краю тротуара, опустил его в
ближайший водосток. Панорама домов уходила в легкий августовский туман.
Надо было жить. Звенели трамваи..."
- Я проснулся и увидел, что наступило утро. Я отлежал
все бока на одеяле, постеленном в углу мастерской. А ведь когда-то я мог,
как на перине, спать на каменных плитах, и подушкой мне служил пистолет ТТ,
накрытый фуражкой. Стареем, мамочка моя. Да и пистолет ТТ давно снят с
вооружения. Это я узнал в незапамятные времена на офицерских послевоенных
сборах, где нам бегло показывали всякое новое оружие, и я тогда во все
поверил, во все новинки и не удивился новинкам. Я только удивился и не
поверил, когда сказали, что ТТ снят с вооружения. Почему-то мне казалось,
что личное оружие - это ТТ и что это синонимы. А как можно отменить
синонимы?
- Нужно было, чтобы прошло много времени, пока я понял,
наконец, что у ТТ синоним не только "личное оружие", но и "фронт", и "лицо
без морщин", и "незнание жизни", и "торопливые обобщения", и "умение спать
на плитах, подложив под голову личное оружие, накрытое фуражкой", и
"молодость".
- И нужно было, чтобы прошло совсем немного времени,
чтобы прошли эти короткие беглые месяцы, чтобы я понял, что молодость духа
не отменяется, умение работать круглые сутки не отменяется, нежность к
работающим людям и к младенцам, пихающим тротуар ногой и с воплем
наезжающим на вас своими самокатами, и к воробьям, и к площадке молодняка в
зоопарке не отменяется, ненависть к паразитам со сладкими голосами, и к
втирушам, и к выползням, к жирным выползням после очистительного дождя, не
отменяется, главное не отменяется: от каждого по способностям не
отменяется. Так как для художника всегда была важней всего первая половина
формулы: от каждого по способностям. Так как трагедия его начинается тогда,
когда от него перестают требовать по способностям, и он не может быть
счастлив, даже если ему дают по его труду или даже по его потребностям. Ибо
главная его потребность - чтобы ждали, мечтали, надеялись на проявление его
способностей, чтобы требовали от него по его способностям.
- У него огромные потребности, у художника. Ему нужны
бесплатная пища, бесплатный кров, бесплатные переезды во все концы,
бесплатные краски, бесплатные стены, бесплатные города, бесплатный мир,
который он мог бы бесплатно украшать цветами своей души и который бы ждал
проявлений его способностей. Ему нужна самая малость. Ему нужен мир,
описанный полтораста лет назад двумя художниками в "Коммунистическом
манифесте". - Панорама домов уходила в легкий
августовский туман.
- Я выпил молока и стал тихонько убирать захламленную
мастерскую. В душе у меня звенели трамваи моего детства.
- Она все еще спала.
- Благородная норма, - сказал когда-то старик.
- Она спала.
- Я наклонился и стал смотреть на эту вздрагивающую на
шее голубую жилку, в которой была заключена светлая и яростная надежда всей
мыслимо обозримой вселенной.
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Панов Вадим
Херберт Фрэнк
Лукин Евгений
Лукьяненко Сергей