всякий раз должны компенсировать каким-либо условием свое согласие
поддержать вашу просьбу. Условие подчас бывает случайным, нелепым-отсюда
новые осложнения. Так по крайней мере вытекало из моего опыта.
меня с обычным радушием. Он обрадовался, услышав, что утром меня приняли
оба-и священник де Вое, и монсиньор Риго. А когда я в двух словах изложил
содержание бесед, он потребовал, чтобы я немедленно пришел. Итак, снова
такси. Мы пробивались по проспекту Виктора Эммануила через затор машин.
Наконец широкая виа делла Кончилиационе. Мой любимый купол собора святого
Петра, колокол-гигант, вызванивающий тишину. Объезд у ватиканских стен.
Лакей в полосатой куртке. И наконец, широко раскрытые объятия Кампилли.
Поздравления и рукопожатия.
Широко растопырив пальцы, он всей рукой пригладил свои густые седоватые
волосы. Он сгорал от любопытства и так жаждал подробностей, что мы уселись
сразу, в первой же комнате-в приемной, а не в смежном с нею кабинете. Он
подробнейшим образом расспрашивал меня обо всем. Для него все было важно:
не только слова, сопровождавшие их жесты, интонации, но любые, казалось бы
второстепенные, обстоятельства обеих встреч и прежде всего-сколько времени
они продолжались. Священник де Вое принял меня у себя наверху, и адвокат
Кампилли расценил это как доказательство великой милости. В равной мере
его растрогало то, что монсиньор Риго проводил меня до дверей, вдобавок
взяв под руку. Я подумал было, что Кампилли пересаливает, но тут же
отогнал эту мысль, так как понял, что он владеет несравненным искусством
извлекать наружу истинный смысл слов обоих моих собеседников. Кампилли
быстро и безошибочно прояснял темные для меня места. Едва он проник в их
подтекст, как мне пришлось согласиться, что он правильно оценивает
аккомпанемент-все эти паузы и прочие мелочи, сопутствующие моим разговорам.
о чем меня не спросил. Потом, когда мы стали подробно обсуждать мои
встречи, я еще раз сказал ему об этом.
вопросом.
отец при своей астме вести дела, я уж и не знал, что об этом думать.
дурно ли я поступил.
есть о материальной стороне.
Борьба из-за денег, доходов, материальных благ-это человеческое дело. Зато
борьба за самый принцип, за справедливость или за престиж есть проявление
гордыни. Там, где речь идет о принципах, никто в церкви не может выиграть
ни одного спора со своим начальником. А в области материальной это вполне
возможно. Священник де Вое, как и монсиньор Риго, оба понимают, что твоему
отцу нужны средства для существования и, даже имея на что жить, он вправе
добиваться лучших материальных условий. На этой почве давай и будем
двигаться, ибо она не заминирована.
скрываю. Но его аргументация-это аргументация столь высокого порядка, что
для обсуждаемого нами случая она не имеет решающего значения. Таким
образом, ты можешь без всяких опасений и с чистой совестью придерживаться
указаний монсиньора Риго.
послать через Роту задание торуньской курии и в качестве исполнителя
назвать отца?
услугам. И мы всегда сможем провести эту комбинацию. Но я считаю, что
другая была бы лучше. Я имею в виду такую, в которой участвовала бы
исключительно Рота и которая была бы предпринята по ее инициативе. При
первой же возможности поговорю об этом с монсиньором Риго.
как раз и считает, что никакого конфликта не существует? Вам не кажется
подозрительным такое требование?
значит, он хочет кому-то ею показать. Кому?
Чтобы они одобрили его решение или разделили с ним ответственность.
Точнее, чтобы они одобрили или разделили ответственность письменно. Потому
что еще до разговора с тобой он, наверное, устно обсудил вопрос, с кем
счел нужным. Таким образом, попросту говоря, письмо твоего отца ему нужно
для того, чтобы уладить некоторые формальности.
официальное, десятки людей имели бы право прочитать его, а так-только
избранные. Ну что, я разъяснил тебе?
выполнения служебных обязанностей. Иными словами, то, что вопрос
одновременно рассматривается во многих планах.
естественной и обычной. Признаюсь, что неожиданности и капризы такого
порядка вещей по временам бывают невыносимы.
таком порядке ни одно дело не бывает заранее предрешено и окончательно
утверждено так, чтобы не подлежать пересмотру. Человек никогда не может
полностью быть в чем-то уверен, но зато его никогда не оставляют без тени
надежды. Это прекрасно! Признайся!
Или только тень надежды?
улажено. Я тебе это уже сказал и поздравил с успехом.
выиграно?
с собой от радости, распиравшей мою грудь. Потом я поддался сомнениям. В
начале нашего разговора адвокат Кампилли полностью их развеял. Затем повел
себя так, что я снова заколебался. Но под конец, когда мы стали обсуждать
тактичное. Но пока что Кампилли не разрешал мне писать.
раз все обсудим и закончим письмо.
перегружать письмо чрезмерным количеством подробностей.
отца к данному вопросу. Нам с тобой оно хорошо известно. Мемориал мне
отлично все разъяснил. Таким образом, с твоей помощью и в соответствии с
правдой я смогу изложить дело так, как нужно. Помнишь, что я тебе сказал,
когда ты первый раз пришел ко мне? Я сказал, что, прежде чем мы начнем
бороться за какую бы то ни было правду о твоем отце, надо узнать, что
монсиньоры в Роте и не в Роте готовы считать правдой. Из того, что ты
здесь рассказывал, мне совершенно ясно, что эта правда должна быть
обыкновенной и простой.
спокойно жить и честно зарабатывать себе на жизнь.
твоего отца, а только для того; чтобы выиграть его дело. Ты согласен?
со своей подписью.
частных писем.
успел передать письмо секретарю монсиньора Риго.
одного хорошего адреса.
Никитин Юрий
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Акунин Борис
Шилова Юлия
Орлов Алекс