сторону, а теперь в другую!
Не высказывай никаких суждений по этому поводу. В те немногие дни, которые
ты еще с нами проведешь, владей собой и сдерживайся. Обещаешь мне?
владеть собой, если бы я смог уразуметь, что же случилось.
недолгого размышления сказал:
главное, помнишь ли ты, что он сказал тебе по поводу примера святости и
мученичества, который должен поднять дух у вас, живущих в Польше?
Вспоминаешь ли ты, что он особенно настаивал на возрасте, утверждая, что
таким примером должен служить кто-то молодой и в силу этого способный
повести за собой вас, молодежь?
мысли о возрасте мученика, который должен осветить нам путь своим
примером, выразил четко. Кардинал вполне вразумительно сказал, что такую
фигуру обязательно надо искать среди молодых.
мере поразило и то, что Кампилли так хорошо известно содержание моей
беседы с кардиналом Травиа, и то, какие он извлек из нее выводы.
день комментируется в курии.
- удивился я, и факт этот, особенно потому, что я до сих пор не придавал
ему значения, показался мне до смешного нелепым.
Кампилли. - Кардинал случайно в твоем присутствии высказал мысли, которые
раньше или позже высказал бы и без тебя. Вбей себе это в голову, мальчик!
Вдобавок ко всему ты, кажется, готов усвоить наипревратнейшее мнение,
будто, споря с кардиналом, ты отстоял так или иначе проигранное дело
твоего отца. Подобное представление было бы пагубным для дела и
оскорбительным, ибо курия является гармонически слаженным организмом, и ни
один ее член, пусть самый почитаемый, не станет прекословить другому.
Здесь было светлее. Посредине стоял огромный стол, заваленный газетами и
журналами. Мы утонули в широких кожаных креслах. Я достал сигареты.
Кельнер тотчас поспешил ко мне со спичкой. Когда он отошел, я,
перегнувшись в сторону Кампилли, заговорил тихо и чуть запинаясь:
здесь нелегко. Ну и у меня слегка разыгралась желчь. Простите меня также
за некоторые, быть может, несправедливые слова. Вы были ко мне так
внимательны, что я должен был бы вас избавить от неуместных выпадов. Это
больше не повторится!
понимает меня. Мы заговорили о его семье.^ В Абруццы еще не все переехали.
Сам он кружил между виллой в горах, домом в Остии и Римом. Затем Кампилли
спросил про моего отца и обрадовался, услышав, что я ничего окончательного
ему не написал. Потом Кампилли потребовал, чтобы я взял у него еще денег.
Но я решительно отказался. Неделя жизни в Ладзаретто почти не отразилась
на моем кармане, стоила гроши.
настаивал Кампилли.
понадобиться. Я ведь тоже через несколько дней га г" М^ Д 1{Л
меня выгнали из библиотеки, а он, зная о том, не предупредил меня, -
оказывается, нет. Он снова извлек из кармана пропитанный лавандой
платочек. Наконец сказал:
обстоит по-старому, так, как было перед этим, назовем его застоем, но не
все в курии сразу забудут, что был такой застой. Ты понимаешь меня?
монсиньор Риго уже забыл о застое и сдержит данное вам обещание
положительно решить мое дело.
исходному положению вещей, это означает всего лишь, что твоим делом снова
занимаются в служебном порядке.
элементов, из которых состоит дело, анализ, продолжающийся вплоть до
последней минуты. Так в теории. На практике же, на мой взгляд, не может
случиться ничего такого, что снова спутало бы твои расчеты.
чтобы он подвез меня до "Ванды". По забитому машинами Корсо, то и дело
останавливаясь, мы доехали до пьяцца Венеция. Здесь я вышел, не желая
злоупотреблять любезностью Кампилли. Он свернул влево, за Тибр, к своему
дому, а я пешком дошел до самого Колизея. Зной мучил меня.
все услышанное сегодня давало надежду на успешный исход моей миссии, к
тому же было приятно, что я все-таки немножко отвел душу, хотя Кампилли,
вероятно, меньше всех был повинен в этом-позволю себе повторить его
определениезастое.
Кампилли и позвонил. Открыл мне лакей. Тот самый, которого я у них
постоянно видел, и всякий раз на нем была куртка в другую полоску. Он с
улыбкой поздоровался со мной, а на моем лице отразилось удивление. Когда
Кампилли отказывал мне от дому, он сказал, что усылает лакея в горы.
расстаться, и он придумал, будто запирает дом на лето. Убедившись теперь в
его лжи, я был изумлен, но не испытал досады. Я понимал, почему Кампилли
тогда так встревожился и был вынужден изворачиваться. Теперь в этом уже не
было необходимости. Ветер изменил направление, быть может, даже подул в
мою сторону, вот и нашелся лакей! Провожая меня до кабинета, он сказал:
оставил письмо и пакет у соседей. Но адвокат все получил в полном порядке.
впервые после моего возвращения. Клуб есть клуб, публичное место-это
публичное место. Я не говорю уже о том, что во время нашей утренней
встречи Кампилли чувствовал себя неловко. Теперь всякая скованность
исчезла. Он понял, что те упреки, которые можно было ему предъявить, я уже
предъявил, а те, что по первому разу не сорвались у меня с языка, никогда
уже не сорвутся и я забуду о них. Увидев меня, он встал из-за стола и
раскрыл объятия; потом велел лакею подать кофе, потянулся к шкафчику за
вином, а мне вручил листок бумаги, над которым как раз и сидел, когда я
вошел.
такой-то адвокат папских трибуналов считает для себя честью уведомить
"достопочтеннейшую канцелярию Священной Римской Роты", что избрал
местожительство на территории торуньской епархии, о чем уведомляет также
епископа той же торуньской епархии. Слова епархия "toruniensis"
'[Торуньская (лат.)] повторялись еще раз в низу стандартной формы, ниже
подписи, как бы подчеркивая, что заявление подано от лица адвоката папских
трибуналов, проживающего на территории именно данной епархии.
переутомишься в жару.
чтобы я сперва написал начерно-тогда получится чище. Затем посмотрел
письмо, переписанное набело, похвалил. Я тоже был доволен-главным образом
потому, что канцелярский бланк с подписью отца, после того как я заполнил
его текстом, казался менее измятым, чем раньше.
секретариате монсиньора, когда тебе надо прийти за ответом. Да поторопи их!
машине-никого.
теперь направляетесь?
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Максимов Альберт