Чтение 37–й страницы книги ~Женщины~

свое стерео.

- Эй, дядя, - сказал он мне, - мне твоя старуха даже не нравится! Она
засохатила нашу дружбу, чувак!

- Пральна, Бобби....

Я съездил на рынок и взял несколько пустых картонных коробок.

Потом сестра Тэмми Кэти сошла с ума в Денвере, - потеряв любовника, - и
Тэмми вынуждена была съездить повидаться с нею, вместе с Дэнси. Я отвез их
на вокзал.

И посадил на поезд.

В тот вечер зазвонил телефон. Звонила Мерседес. Я познакомился с нею
после поэтических чтений на Пляже Венеция. Ей было лет 28, приличное тело,
довольно неплохие ноги, блондинка 5 футов и 5 дюймов ростом, голубоглазая
блондинка. Волосы длинные и слегка волнистые, она непрерывно курила.

Разговаривала она скучно, а смеялась громко и фальшиво, по большей
части.

После чтений я поехал к ней. Она жила недалеко от набережной. Я поиграл
на пианино, а она поиграла на бонгах. У нее был кувшин Красной Горы.
Косяки тоже были. Я слишком надрался, чтобы куда-то потом ехать. В ту ночь
я остался спать у нее, а утром уехал.

- Послушай, - сказала Мерседес, - я сейчас работаю с тобой по
соседству. Я подумала, может, стоит заехать.

- Давай.

Я положил трубку. Раздался еще один звонок. Тэмми.

- Слушай, я решила съехать. Через пару дней буду дома. Забери у меня из
квартиры только желтое платье, то, которое тебе нравится, и мои зеленые
туфли. Все остальное - мусор. Можешь там оставить.

- Ладно.

- Слушай, я на мели. У нас даже на еду денег не осталось.

- Я вышлю тебе 40 баксов утром, Западным Союзом.

- Какой ты милый....

Я повесил трубку. Через пятнадцать минут Мерседес была у меня. В очень
короткой юбке, сандалиях и блузке с низким вырезом. А также с маленькими
голубыми сережками.

- Травы хочешь? - спросила она.

- Конечно.

Она достала из сумочки траву и бумажки и стала скручивать кропалики. Я
выкатил пиво, и мы сидели на тахте, курили и пили.

Много не разговаривали. Я играл с ее ногами, и мы пили и курили
довольно долго.

В конце концов, мы разделись и забрались в постель, сначала - Мерседес,
следом - я. Мы начали целоваться, и я стал тереть ей пизду. Она схватила
меня за хуй. Я влез. Мерседес меня направила. У нее там была хорошая
хватка, очень плотная. Я немного помучил ее, вытаскивая его почти
полностью и елозя головкой взад и вперед. Затем проскользнул на всю
глубину, медленно, лениво. Потом неожиданно засадил раза 4 или 5, и ее
голова подскочила на подушке.

- Аррррггг... - сказала она. Потом я ослабил напор и стал гладить ее
изнутри.

Ночь была очень жаркой, и мы оба потели. Мерседес торчала от пива и
кропалей. Я решил прикончить ее с шикарным росчерком. Показать ей пару
кое-чего.

Я все качал и качал. Пять минут. Еще десять минут. Я не мог кончить. Я
начал сдавать, я размягчался.

Мерседес встревожилась.

- Давай же! - потребовала она. - Ох, да сделай же, бэби!

Это вовсе никак не помогло. Я скатился.

Непереносимо жаркая ночь. Я взял простыню и стер с себя пот. Я слышал,
как колотится сердце, пока лежал там. Сердце звучало печально.

Интересно, о чем Мерседес думает.

Я лежал, умирая, мой хуй завял.

Мерседес повернула ко мне голову. Я поцеловал ее. Целоваться - более
интимное занятие, чем ебля. Именно поэтому мне никогда не нравилось, чтобы
мои подружки ходили везде и целовали мужиков. Лучше б они их трахали.

Я продолжал целовать Мерседес, а поскольку так относился к поцелуям, то
отвердел вновь. Взобрался на нее, целуя так, будто настал мой последний
час на земле.

Мой хуй проскользнул внутрь.

На этот раз я знал, что у меня получится. Я уже чувствовал это чудо.

Я кончу ей прямо в пизду, суке. Я изолью в нее все свои соки, и она
никак уже не сможет остановить меня.

Она моя. Я армия завоевателей, насильник, я ее повелитель, я смерть.

Она беспомощна. Голова ее моталась из стороны в сторону, она стискивала
меня и хватала ртом воздух, издавая разные звуки....

- Аррргг, ууггг, ох ох... ооофф... оооохх!

Мой хуй питался ими.

Я испустил странный звук - и тут же кончил.

Через пять минут она уже храпела. Мы оба храпели.

Наутро мы сходили в душ и оделись.

- Я отвезу тебя завтракать, - сказал я.

- Ладно, - ответила Мерседес. - Кстати, мы вчера ночью ебались?

- Боже мой! Ты что - не помнишь? Да мы еблись, должно быть, минут 50!

Я ушам своим не верил. Мерседес выглядела неубежденной.

Мы пошли в одно место, за углом. Я заказал легкую глазунью с беконом и
кофе, пшеничные тосты. Мерседес - оладьи и ветчину, кофе.

Официантка принесла заказы. Я откусил от яйца. Мерседес полила оладьи
сиропом.

- Ты прав, - сказала она, - должно быть, ты меня выеб. Я чувствую, как
сперма стекает у меня по ноге.

Я решил с нею больше не встречаться.

Я поднялся к Тэмми со своими картонными коробками. Сначала нашел то, о
чем она говорила. Затем - и другие вещи: другие платья и блузки, туфли,
утюг, сушилку для волос, одежду Дэнси, тарелки и столовые приборы, альбом
с фотографиями. Там стояло тяжелое плетеное кресло из ротанга,
принадлежавшее ей.

Я снес вс это к себе. Получилось восемь или десять полных коробок. Я
сложил их под стенкой у себя в передней комнате.

На следующий день я поехал на станцию встречать Тэмми и Дэнси.

- Ты хорошо выглядишь, - сказала Тэмми.

- Спасибо, - ответил я.

- Мы будем жить у Мамы. Можешь нас туда отвезти. Я не смогу переть
против этого выселения. И потом - кому захочется оставаться там, где его
не хотят?

- Тэмми, я вытащил бЛльшую часть твоих вещей. Они у меня в коробках
сложены.

- Хорошо. Можно их там ненадолго оставить?

- Конечно.

Потом тэммина мать тоже поехала в Денвер проведать ее сестру, и в тот
же вечер я отправился к Тэмми надраться. Та сидела на колесах. Я принимать
не стал. Дойдя до четвертой полудюжины, я сказал:

- Тэмми, я не вижу, что ты нашла в Бобби. Он ничтожество.

Она закинула одну ногу на другую и покачала ею взад и вперед.

- Он думает, что его трп очарователен, - сказал я.

Она продолжала покачивать ногой.

- Кино, телик, трава, комиксы, порнуха - вот весь его бензобак.

Тэмми качала ногой все сильнее.

- Тебе он действительно небезразличен?

Она по-прежнему качала ногой.

- Ты ебаная сука! - сказал я.

Я дошел до двери, захлопнул ее за собой и сел в фольк. Погнал его
сквозь вс уличное движение, виляя туда и сюда, уничтожая сцепление и
передачу.

Вернулся к себе и стал загружать в машину коробки ее дряни. А кроме
этого - пластинки, одеяла, игрушки. В фольксваген, разумеется, много не
вмещалось.

Я рванул обратно к Тэмми. Подъехал и встал во втором ряду, включил
красные предупредительные огни. Вытащил коробки из машины и составил на
крыльцо. Накрыл одеялами, сверху - игрушки, позвонил в дверь и отчалил.

Когда я вернулся со второй партией, первой уже не было. Я сделал еще
одну кучу, позвонил и рванул оттуда, как баллистическая ракета.

Когда я вернулся с третьей партией, второй уже не было. Я сделал новую
кучу и позвонил в дверь. Затем снова умчался навстречу утренней заре.

Вернувшись к себе, я выпил водки с водой и обозрел то, что осталось.
Тяжелое ротанговое кресло и стоячая сушилка для волос. Я был в состоянии
сделать только одну ходку. Либо кресло, либо сушилка. Обоих фольксваген
переварить не мог.

Я выбрал кресло. Было 4 утра. Машина моя стояла во втором ряду перед
домом со включенными габаритными огнями. Я прикончил водку с водой. Я все
больше пьянел и слабел. Взял плетеное кресло - тяжесть-то какая - и понес
по дорожке к машине. Поставил, открыл переднюю дверцу рядом с местом
водителя.

Впихнул его внутрь. Попробовал закрыть дверцу. Кресло выпирало. Я
попытался вытащить его из машины. Застряло. Я выматерился и пропихнул его