Чтение 5–й страницы книги ~Женщины~

Она вскрыла рыбину и ножом сделала что-то с хребтом. Рыба легла двумя
аккуратными кусочками.

- О, а мне понравилось, - сказала Диана. - Как вы сказали, откуда вы?

- Из Юты. Башка Мула, штат Юта. Население 100 человек. Я выросла на
ранчо. Мой отец был пьяницей. Сейчас он умер уже. Может, именно поэтому я
с этим вот... - Она ткнула большим пальцем в мою сторону.

Мы принялись за еду.

После того, как рыбу съели, Диана унесла кости. Затем был шоколадный
кекс и крепкое (дешевое) красное вино.

- О, кекс хороший, - сказала Лидия, - можно еще кусочек?

- Конечно, дорогуша, - ответила Диана.

- Мистер Чинаски, - сказала темноволосая девушка с другого конца
комнаты, - я читала переводы ваших книг в Германии. Вы очень популярны в
Германии.

- Это мило, - ответил я. - Вот бы они еще мне гонорары присылали...

- Слушайте, - сказала Лидия, - давайте не будем об этой литературной
муре. Давайте сделаем что-нибудь! - Она подскочила, бортанув меня бедром.
- ДАВАЙТЕ ТАНЦЕВАТЬ!

Гарри Эскот надел свою нежную и щедрую улыбку и пошел включать стерео.
Включил он его как можно громче.

Лидия затанцевала по всей комнате, и молоденький белокурый мальчик с
кудряшками, приклеившимися ко лбу, присоединился к ней. Они начали
танцевать вместе. Остальные поднялись и тоже пошли танцевать. Я остался
сидеть.

Со мною сидел Рэнди Эванс. Я видел, как он тоже наблюдает за Лидией. Он
заговорил. Он вс говорил и говорил. Слава Богу, я его не слышал - музыка
играла слишком громко.

Я смотрел, как Лидия танцует с тем мальчиком в кудряшках.

Двигаться Лидия умела. Ее движения таились на грани сексуального. Я
взглянул на других девчонок: они, казалось, так не умели. Но, подумал я,
это просто потому, что Лидию я знаю, а их нет.

Рэнди продолжал болтать, хоть я ему и не отвечал. Танец окончился,
Лидия вернулась и снова села рядом.

- Ууух, мне кранты! Наверно, я из формы вышла.

На вертак упала следующая пластинка, и Лидия встала и подошла к
мальчику с золотыми кудряшками. Я продолжал пить пиво с вином.

Там было много пластинок. Лидия с мальчиком вс танцевали и танцевали -
в центре сцены, пока остальные двигались вокруг них, и каждый танец был
интимнее предыдущего.

Я по-прежнему пил пиво и вино.

Шел дикий громкий танец.... Мальчик с золотыми кудряшками поднял обе
руки над головой. Лидия прижалась к нему. Это было драматично, эротично.
Они держали руки высоко над головой и прижимались друг к другу телами.
Тело к телу.

Он отбрасывал назад ноги, одну за другой. Лидия подражала ему. Они
смотрели в глаза друг друга. Надо признать - они были хороши. Пластинка
крутилась и крутилась. Наконец, остановилась.

Лидия вернулась и села рядом.

- Я в самом деле выдохлась, - сказала она.

- Слушай, - сказал я, - мне кажется, я слишком много выпил.

Может, нам пора отсюда убираться.

- Я видела, как ты их глогал.

- Пошли. Эта вечеринка не последняя.

Мы поднялись уходить. Лидия сказала что-то Гарри и Диане. Когда она
вернулась, мы пошли к дверям. Когда я их открывал, подошел мальчик с
золотыми кудряшками.

- Эй, мужик, что скажешь насчет меня и твоей девушки?

- Ты в норме.

Когда мы вышли на улицу, меня стошнило, все пиво с вином попросились
наружу. Они лились и брызгали на кусты - по тротуару - целый фонтан в
лунном свете. В конце концов, я выпрямился и вытер рот рукой.

- Тот парень тебя беспокоил, правда? - спросила она.

- Да.

- Почему?

- Почти казалось, что вы ебетесь, может, даже лучше.

- Это ничего не означало, то был просто танец.

- Предположим, я хватаю так вот тетку на улице? А под музыку, значит,
можно?

- Ты не понимаешь. Всякий раз, когда я заканчивала танцевать, я же
возвращалась и садилась с тобой.

- Ладно, ладно, - сказал я, - погоди минутку.

Я стравил еще один фонтан на чей-то умиравший газон. Мы спустились по
склону от Эхо-Парка к Бульвару Голливуд.

Сели в машину. Она завелась, и мы поехали на запад по Голливуду в
сторону Вермонта.

- Ты знаешь, как мы называем таких парней, как ты? - спросила Лидия.

- Нет.

- Мы называем их, - сказала она, - обломщиками.

7

Мы снизились над Канзас-Сити, пилот сказал, что температура 20 градусов,
а я - вот он, в своем тонком калифорнийском спортивном пиджачке и рубашке,
легковесных штанах, летних носочках и с дырками в башмаках. Пока мы
приземлялись и буксировались к рампе, все тянулись за своими пальто,
перчатками, шапками и шарфами. Я дал им выйти, а затем спустился по
переносному трапу сам.

Французик подпирал собой здание: ждал меня. Французик преподавал
драматургию и собирал книги, в основном - мои.

- Добро пожаловать в Канзас-Ссыте, Чинаски! - сказал он и протянул мне
бутылку текилы. Я хорошенько глотнул и пошел за ним к автостоянке.

Багажа со мной не было - один портфель, полный стихов. В машине было
тепло и приятно, и мы передали бутылку по кругу.

На дорогах лежал ледяной накат.

- Не всякий сможет ездить по этому ебаному льду, - сказал Французик. -
Надо соображать, что делаешь.

Я расстегнул портфель и начал читать Французику стих о любви, который
мне вручила Лидия в аэропорту:

- ...твой хуй лиловый, согнутый как...

...когда я выдавливаю твои прыщи, пульки гноя, как сперма...

- Гов-НО! - завопил Французик. Машину пошло крутить юзом.

Французик заработал баранкой.

- Французик, - сказал я, подняв бутылку с текилой и отхлебнув, - а ведь
не выберемся.

Машина слетела с дороги в трехфутовую канаву, разделявшую полосы шоссе.
Я передал ему бутылку.

Мы вылезли из кабины и выкарабкались из канавы. Мы голосовали
проходившие машины, делясь тем, что оставалось на дне. Наконец, одна
остановилась. Парняга лет двадцати пяти, пьяный, сидел за рулем:

- Вам куда, парни?

- На поэтический вечер, - ответил Французик.

- На поэтический вечер?

- Ага, в Университет.

- Ладно, залазьте.

Он торговал спиртным. Заднее сиденье у него было забито коробками пива.

- Пиво берите, - сказал он, - и мне тоже одну передайте.

Он нас довез. Мы въехали прямиком в центр студгородка и встали перед
самым залом. Опоздали всего на 15 минут. Я вышел из машины, проблевался, а
потом мы зашли внутрь. Остановились только купить пинту водки, чтобы я
продержался.

Я читал минут 20, потом отложил стихи.

- Скучно мне от этого говнища, - сказал я, - давайте просто поговорим.

Закончилось все тем, что я орал всякую хрень слушателям, а те орали
мне. Неплохая публика попалась. Они делали это бесплатно. Еще через
полчасика пара профессоров вытащила меня оттуда.

- У нас есть для вас комната, Чинаски, - сказал один, - в женском
общежитии.

- В женской общаге?

- Правильно, миленькая такая комнатка.

...Это было правдой. На четвертом этаже. Один из преподов купил шкалик
вискача. Другой вручил мне чек за чтения, плюс деньги за билет, и мы
посидели, попили виски и поговорили. Я вырубился. Когда пришел в себя,
никого уже не было, но полшкалика оставалось. Я сидел, пил и думал: эй, ты
- Чинаски, Чинаски-легенда. У тебя сложился свой образ. Ты сейчас в общаге
у теток. Тут сотни баб, сотни.

На мне были только трусы и носки. Я вышел в холл и подошел к ближайшей
двери. Постучал.

- Эй, я Генри Чинаски, бессмертный писатель! Открывайте! Я хочу вам
кой-чего показать!

Захихикали девчонки.

- Ну ладно же, - сказал я. - Сколько вас там? двое? трое? Не важно. И с
тремя могу справиться! Без проблем! Слышите меня? Открывайте! У меня такая
ОГРОМНАЯ лиловая штука есть! Слушайте, я сейчас ею вам в дверь постучу!

Я взял кулак и забарабанил им в дверь. Те по-прежнему хихикали.

- Так. Значит, не впустите Чинаски, а? Ну так ЕБИТЕСЬ В РЫЛО!

Я попробовал следующую дверь:

- Эй, девчонки! Это лучший поэт последних 18 сот лет! Откройте дверь! Я
вам кой-чего покажу! Сладкое мясцо вам в срамные губы!

Попробовал следующую.