Рогов всегда изумлялся совершенству природы, и теперь ему казалось, что он
проводит заключительный эксперимент, наблюдая за тем, как освобождающаяся
душа покидает тело. О том, что будет с душой дальше, он не знал и не хотел
думать, но сам момент остановки всех жизненных функций на фоне
продолжающейся работы мозга его поражал и увлекал. Он запоминал все до
мельчайших подробностей, только мешала отдаться этому наблюдению до конца
боль в сердце. Он отказывался верить в реальность того, что ощущал, но не
мог и не верить в это. С его сознанием творилось что-то странное. Машина
ехала очень мягко, но каждый толчок отдавался в измученном теле, и хотелось,
чтобы его скорее оставили в покое
раскинулось вокруг болото, которое так и не смог осушить великий император и
его несчастные рабы. Академик не почувствовал, как машина остановилась,
чтобы подобрать бросившуюся под колеса девушку. Он был уже вне мира и знал,
что до конца эту дорогу ему не осилить
как бывает, когда кружишься и закрываешь глаза или когда самолет в последний
момент, перед тем как оторваться от земли, бежит по взлетной полосе. Он
должен был вот-вот взлететь, но, когда ощутил рядом с собой присутствие
другого человека, в нем что-то изменилось. Скорость упала, боль в сердце
возобновилась, и оторвавшаяся было душа налилась мягкой тяжестью. Рогов стал
судорожно хватать пальцами воздух. Находившийся возле него врач не понимал,
что он хочет, тревожно наклонялся, щупал пульс, пытался понять шевеление
роговских губ. Наконец он догадался и придвинул руку больного к девушке
- Не бросать же было на улице
- Где девушка?
- Какая девушка, Виктор Владимирович?
- Где девушка, которая была в машине?
- Не было никакой девушки. С чего вы взяли?
- В машине была девушка, она меня вытащила,- сказал Рогов упрямо.- Позовите
ее сюда
больница. Я не имею права держать в ней посторонних
Он попытался приподняться, на лице у него выступили капельки пота, и
заведующая поморщилась, как морщатся родители, когда избалованный ребенок
приносит домой драную кошку
чесотку или вшей, то претензий нам не предъявляйте
на нее не отрываясь. Что-то очень необычное в ней было. Тонкое лицо,
спутанные волосы, длинные вздрагивающие ресницы и полуоткрытый детский рот с
припухлыми губами - все это тронуло его необыкновенно, и академик ощутил
нежность, какую он давно, а быть может, никогда ни к кому не испытывал
казавшаяся недовольной, хотя на самом деле очень добрая и столь же
болтливая
- Двухсторонняя пневмония и страшное истощение. Вы только заведующей ничего,
ради Бога, не говорите
- Если б вчера не привезли, опоздали б. На исходе была. А кто она вам,
Виктор Владимирович? Знакомая какая?
Рогов покачал головой
в одно платьице зимой - мало ли что?
- Не надо в милицию,- сказал Рогов.- Считайте, что она моя родственница
прислушивалась к своему телу, точно не веря, что оно к ней вернулось
могла понять, почему они не совпадают с теми, к которым она привыкла
Она мотнула головой
- Да,- шевельнулись бледные губы
- Нет
выздоровеешь, станешь жить у меня
Однажды между Божественным Искупителем Борисом Филипповичем Люппо и
самоуверенным молодым священником одного из недавно открывшихся приходов на
Петроградской стороне состоялось нечто вроде диспута. На диспут пригласили
сторонних наблюдателей и журналистов. Рыжий попик бойко наскакивал на
Учителя, истерично выкрикивал о лжепророках и антихристе и угрожал погибелью
души всем, кто за Искупителем следует. Автор Последнего Завета смотрелся
намного предпочтительнее кликушествующего отца. Он держался с большим
достоинством, проявил исключительную веротерпимость и мягкость и играючи
отбил все наскоки, уличив оппонента в незнании Писания. Совершенно
раздосадованный батюшка стал апеллировать к городовому, требовать закрытия
секты и кричать, что наступившие времена во сто крат хуже коммунистических,
чем полностью уронил себя в глазах наблюдавших за спором зрителей
магнитофоны и видеокамеры и распространялись по всей стране. Община
выпускала газету и журнал, печатала книги, занималась благотворительностью,
устраивала бесплатные обеды для пенсионеров, посылала подарки в детские
дома, и все это делалось нешумно и благородно
арендовали для проповедей, не вмещали всех желающих, и люди стояли на
улицах. Приходили напуганные, одинокие, не нашедшие места в жизни, бездетные
супружеские пары и многодетные матери-одиночки, вчерашние партийные
работники и правозащитники, всегдашние правдоискатели и жулики,
разочаровавшиеся в деньгах бизнесмены и потерявшие себя и свой талант
артисты. Казалось, в ту пору, когда вокруг все сгущается и жизнь становится
страшнее и непредсказуемее, Церковь Последнего Завета сделалась единственным
прибежищем для всех измученных и усталых людей. Здесь никто не отталкивал
неопытных и робких, как в казенных православных храмах, здесь любили и рады
были каждому - сам воздух и лица были другими
иерархии Церкви, она все меньше напоминала ему любителей провести в суровую
эпоху время в теплом кругу. Точнее, то, что видел раньше он, и то, что
видели эти тысячи неофитов, было лишь верхушкой уходящего под воду
айсберга
званых были послушники и оглашенные. Среди избранных - верные и апостолы
незначительную часть молитв, после чего он покидал богослужения вместе с
другими послушниками, и ему оставалось только мечтать о том часе, когда его
возвысят до ранга избранных
беспечно играющих детей. Они хранили в себе знание некой тайны, которую
скульптору надлежало узнать, но крохи этой тайны становились ведомы ему уже
теперь. Так он узнал, что Учитель беседует с космосом и черпает оттуда силу,
ему открыты будущее и судьба цивилизации
своем пришествии миру. К ним придут миллионы, и он поставит верных управлять
человеческим стадом. Тогда состоится массовое крещение человеков, но блажен
тот, кто успеет до этого часа принять крещение
и никогда нельзя было понять, почему один человек стремительно возвышался, а
другой так и оставался никем. Продвижение Колдаева произошло, однако,
довольно быстро
апостолы. Они были одеты в большие светлые балахоны, на Учителе одежда была
темной. Одиннадцать пар глаз в упор глядели на Колдаева
тому, чтобы постичь тайну моего завета. Не всякий сможет ее вместить, но
лишь тот, кто в нее уверует, спасен будет. Знаешь ли ты, кто я есмь?
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Мичурин Артем
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав