совершенно ни к чему. Дай тебе, насколько могу судить, тоже.
Оксфорд будет напрасной тратой времени.
положил книгу, снял очки и внимательно посмотрел на меня.
он, надевая очки и разыскивая место в книге.-- Все проводят в Оксфорде по
меньшей мере три года. Я знал одного человека, которому потребовалось семь
лет, чтобы получить диплом богослова.
профессий, где нужен диплом, наверно, лучше будет сейчас же приняться за то
дело, которое я для себя избрал. Я намерен стать художником.
запала ему в душу; когда мы в следующий раз заговорили на эту тему, она уже
твердо в не укоренилась
тебе понадобится студия.
использовать под студию. Не могу же я допустить тебя заниматься живописью в
галерее.
художественные критики с их ужасным жаргоном. И потом, мне не нравится запах
скипидара Я полагаю, ты намерен браться за дело всерьез и писать масляным
красками.
серьезных и несерьезных в зависимости от того, пишут ли они маслом или
акварелью.
поступлю в какую-нибудь художественную школу.
превосходные школы.
она,-- сегодня утром Себастьян уехал от меня за границу к своему отцу. Перед
его отъездом я спросила, написал ли он вам, и он ответил, что нет, так что
это должна сделать я, хотя не знаю, как я смогу выразить в письме то, что не
сумела выразить во время нашей последней прогулки. Однако нельзя, чтобы вы
оставались в неведении. Себастьяна исключили из колледжа только на один
семестр и согласны взять назад при условии, что он поселится у монсеньера
Белла. Пусть он решает сам. Между тем мистер Самграсс любезно согласился
взять его пока под свое покровительство. Как только он вернется от отца,
мистер Самграсс берет его с собой в поездку по Ближнему Востоку, где мистер
Самграсс давно уже хотел обследовать местные православные монастыри. Он
надеется, что это может стать новым интересом для Себастьяна.
захочет увидеть вас, и мы все тоже. Надеюсь, ваши планы на будущий семестр
не очень сильно расстроились и все у вас пойдет хорошо.
* Книга вторая. БРАЙДСХЕД ПОКИНУТЫЙ *
Глава первая
Самграсс,-- сзади раздался стук копыт и два солдата проскакали в голову
каравана и повернули нас обратно. Их послал за нами генерал, но еще немного,
и они бы опоздали. Наступал такой час, когда путешествовать в горах было
небезопасно.
впечатление, но не зная, как выразить ему свой интерес?
этого ему недостаточно. Наконец молчание нарушила леди Марчмейн:
Рядом со мной на диване Корделия давилась беззвучным смехом.-- Горы кишат
ими. Отставшие солдаты армии Кемаля, греки, оказавшиеся отрезанными при
отступлении. Народ отчаянный, можете мне поверить.
пружинах дивана смолкли.
сочувственно сказала Джулия.-- То-то, наверно, ты был раздосадован,
Себастьян?
падавшего от лампы, и тепла от горячих поленьев, за пределами семейного
круга, в стороне от фотографий, разложенных для показа на ломберном
столике.-- Я? По-моему, меня в тот день с ними не было, верно, Сами?
побывал в этом месте, как оно там называется, верно, Сами?
наш повар армянин Бегедбян; а это я верхом на лошади; вот свернутая палатка;
а вот один малоприятный курд, который пристал к нам и повсюду упорно за нами
следовал... Вот я в Понте, в Эфесе, в Трапезунде, в Крак-де-Шевалье, в
Самофракии, в Батуми-- разумеется, они у меня еще не разложены в
хронологическом порядке.
этого вопроса и заранее к нему приготовясь,-- держал фотоаппарат. Он
сделался завзятым фотографом, как только обучился не заслонять рукой
объектив, верно, Себастьян?
уличным фотографом. Вон Себастьян.
Константинополе. Очень приятный человек. Непонятно, как я с ним раньше не
познакомился. Он доехал с нами до самого Бейрута.
рождества и мой первый вечер в Брайдсхеде; Себастьян с мистером Самграссом
тоже приехали только сегодня, я, к моему удивлению, встретил их на перроне.
с Себастьяном, как мы и надеялись, к Рождеству будут дома. От них так давно
не было известий, что я уже боялась, не потерялись ли они, и не хотела
заранее ни о чем уславливаться. Себастьян непременно захочет видеть вас.
Приезжайте к нам на рождество, если сможете, или как только освободитесь
после Рождества".
я ехал издалека и пересел на полпути в местную ветку, полагая, что Себастьян
уже давно дома; но оказалось, что он приехал в соседнем вагоне со мной, а
когда; я спросил, где он был все это время, мистер Самграсс очень гладко и
многословно объяснил мне, что у них затерялся багаж и что контора Кука была
закрыта на праздники, и я сразу же почувствовал, что существует другое
объяснение, которое от меня скрывают.
самоуверенностью, но дух нечистой совести, точно застарелый табачный запах,
ощутимо шел от него, и леди Марчмейн встретила его с чуть заметной
настороженностью. Он оживленно рассказывал о своей поездке все время, пока
пили чай, но потом леди Марчмейн увела его наверх для "разговора по душам".
Я посмотрел ему вслед с чувством, близким состраданию; любому игроку в покер
было ясно, что карта у мистера Самграсса никудышная, а за чаем я начал
подозревать, что он не только блефует, но и передергивает. Было у него
что-то на душе, что следовало, но очень не хотелось и отчего-то трудно было
сказать леди Марчмейн о прошедшем Рождестве, но еще, я догадывался, он
обязан был, но отнюдь не собирался рассказывать правду обо всем левантийском
путешествии.
особенно занимать разговором. Она любила, чтобы те, кто приходит к ней, не
обращали на нее внимания, предоставляя ей вязать чулок, и разглядывать их
лица, и думать о том, какие они были маленькие; все их теперешние дела
ничего не значили рядом с младенческими болезнями и проступками, хранимыми в
ее памяти.