поля боя, а прямо на грядках выросли, рядом с гарбузами ' выхолились но
нашим огородам, приобретя за лето диковинную форму, природа так причудливо
их изваяла, придала им такую пластику, что не зазорно было бы эту ропавку
выставить и сегодня в музее модерного искусства! Тыкву такого сорта и
сажают именно для того, чтобы из нее выросла, оформилась посудина,
чтонибудь вроде кувшина или небольшой амфоры,- когда плод созреет, выберут
из него нитчатку и семечки, и уже он, высушенный на солнце, приобрел
прочность и легкость, очень удобно в нем держать воду, особенно же в
косовицу: как наберут колодезной да поставят под копной, вода в ропавке,
словно в термосе, в любую жару остается свежей п прохладной. Семена были
одинаковы, а выросло разное, вот хотя бы и у нас: у одного тыква формой
как кувшин, а у другого похожа на гусака, и Надьке, видно, в самом деле
интересно рассматривать их, желто-белые, золотистые, сравнивать да
показывать своему ребятенку на забаву.
плече. Глазастое, по-взрослому серьезное, почему-то почти никогда оно не
улыбается, разве что изредка, скупо, одними уголками губ,- это когда Кирик
корчит гримасы или, встав на руки, постоит ногами в небо или какой-нибудь
иной выходкой постарается строгую особу рассмешить.
малышей, не только своей приветливостью да способностью не шарахаться от
наших болячек, а еще и тем, что интерес ее к нашей пастушеской жизни был
не наигранным, участие ее в нас было искренним, предельно душевным, это
ведь сразу можно почувствовать.
тень непонятной нам грусти, и даже детским своим восприятием интуитивно
угадывали, что эта молодая мать носит большое горе в душе, очевидно
связанное с той ее полтавской несчастной любовью. Должно быть, к этому
времени она уже настрадалась вволю, не один, наверное, звездный вечер
коротала здесь в одиночестве, погруженная в печальные свои думы, и хотя мы
ничем не могли ей помочь, однако чуткие детские души за грустью молодой
матери туманно угадывали обиду, причиненную ей, и хотели бы каким-то
образом облегчить ее участь, на вот как, как? Малолетки, чем могли мы
помочь Надькиной беде, какое снадобье заглушило бы, уняло ее взрослые
муки? Да и была ли в этом надобность? Проникаясь сочувствием, мы не
понимали тогда, что жизни без боли не бывает и что перенесенная боль и
даже страдание - нередко являются тем, что способно очищать и
облагораживать человеческую душу.
золотисто-карими, вся окутанная теплом собственной улыбки, ей, видно,
приятно наблюдать, как мы, с веселой жадностью припадая, пьем из дубовой,
обручем обтянутой бадьи, набираем колодезной еще и в наши рояавки да
фляги,- это про запас да для тех, кто остался со скотом. Хотя уже и
напились, но все еще толпимся у колодца, просто чтобы подольше здесь
задержаться,- не хочется отсюда уходить. На прощание мы снова склоняемся
над бадьей, которая, полная колеблющейся влаги, так похожа была па золотое
песенное ведерко с "сосновыми клепками и дубовым донышком"...
нам ее набирать, всегда позволяют радушно, душевно - берите, доставайте,
наслаждайтесь вволю, только не побейте о сруб бадью!.. Не то что у других
хуторян, где, если придешь за водой, буркнут тебе что-то скрепя сердце, а
то и вовсе не выйдут навстречу, лишь злющие волкодавы так и разрываются,
гоняя по стальной проволоке через двор, искрят цепями...
людям, да, наверное, и ее дитя ждало наших посещений, чем-то все же утешал
его ловкий на всякие проделки Кирик, потому что когда трогаемся, бывало,
от колодца, девчонка умоляюще посмотрит на мать, а Надька, сразу
погрустнев, молвит нам вслед:
влюблены в нее, и не один из нас видел в мечтах, как он быстро вырастет,
сравняется своей взрослостью с Надькой, и тогда вот такой уже, как ровня,
как суженый, ей руку подаст, настигнув свою мечту неотцветшею. Потому что
разве подвластна течению времени Надькина молодость,- годы над нею силы не
имеют, и навсегда она останется в своей красоте такою, какая есть! Она
будет, какая есть, а ты на конях летучих лет догонишь ее, и тогда, чубатым
уже парубком, объяснишься ей в своих чувствах, вызволишь Надьку из
уединения, кем-то ославленную и брошенную с ребенком среди этой степи
широкой...
там что угодно лепят, а оно к Надьке не прилипает, как к тому лебедю из
басни, которого со всех сторон забрасывают гуси грязью на пруду, чтобы
серым сделать, а он "будтых! - и вынырнул, как снег!.." Каждый из нас
потаенно носит Надькин образ в своем сердце, когда скитаемся по нашим
стерням, а как-то вечером, когда мы будем сидеть вдвоем с Кириком на ветке
старой вербы на краю нашей левады и молча считать неисчислимые звезды,
густо усеявшие небо, он вдруг заявит с необычной торжественностью:
"Веришь, из ее рук я бы не побоялся и звездной воды напиться..." И ясно
мне было, о ком речь...
погибельная! Приготавливают ее особым способом, ставят воду в какую-то там
ночь под самыми чистыми звездами, когда небо все так и горит, и непременно
чтобы никто эту воду не всколыхнул, никто чтобы ее ни глазом не выследил,
ни голосом не вспугнул, пока она набирается сил от звезд, и вот такая
вода, на чистейших звездах настоснная, приобретает будто бы колдовское
могущество, ничем но отвращаемое, оттого-то и считается тяжким грехом
давать ее человеку,- пусть уж лучше приворотное зелье, чем это... Надьку
же Винниковну терновщанские злые языки как раз и обвиняют в том, что для
прельщения прибегает она к такому недозволенному средству, будто вместо
обыкновенной воды поит звездной прохожих выгуровских парубков и даже
подростков, а известно ведь, кто хоть раз звездной напился, так уже и
навечно, такого ничем не отчаруешь!.. И вот Кирик, подумать только, готов
и этот небезопасный звездный напиток из ее рук употребить. Кирик отважился
бы, а я разве нет? Так же не остановился бы ради нее ни перед чем,
согласен и клятву ей любую дать, и звездный настой пил бы, само небо хотел
бы Надьке нашей пригнуть, близкое ато небо, под которым она сейчас где-то
в степи зорюет... Там над нею небо стенное, без края широкое, а здесь оно,
как яблоня развесистая, в обилии плодов, звездными ветвями раскинулось над
нами обоими, над нашими балками да буераками...
длиться: юноши ли, поседевшие ли мужчины, близко обретаемся или далеко, а
все она для нас где-то там в степи есть, не исчезает, неотделимая от
своего райского сада и своей малышки, от насеки и колодезя с журавлем, и
когда Надька - в густых смуглых румянцах - пусть только в воображении
склоняется над твоими язвами, ты и тогда улавливаешь благоуханный
любистковыи дух ее кос, и вся она пахнет мятой и солнцем.
который едва шелестит ласково:
мальчишки, под гудение холодных ветров собираемся у кого-нибудь - чаще
всего у Заболотных - разучивать предрождественские колядки и щедровки ', и
тогда еще из ослепительного лета пред нами плывет колодезь дяди Романа и
рядом Надька с дитем.
пруду, и, может, поэтому больше всего мы любили разучивать, чтобы потом,
носясь в. снегах от одного терновщанского окна к другому, колядовать вот
эту:
именно она, пречистая Романова Надька, когда зимой над обмерзшей прорубью,
раскрасневшаяся, свои полотняные домотканые "ризы" стирает...
с раскатистым ударением на последнем слоге...
Надька как раз ягоды на варенье обрывает. Взобралась на одну из самых
тучных вишен невдалеке от колодца, среди ветвей ее почти не видно, лишь
краешек ситцевого платья пестреет да загорелые ноги сквозь листву
просвечивают, сплошь в солнечных пятнах, в кружевах светотеней. Девчонка
ее тоже здесь, под вишнею; за зиму подросла, задрав голову на дерево к
своей молодой матери, оцепенела... Ведь интересно же наблюдать, как
Надька, извиваясь всем станом среди ветвей, тянется загорелой рукой вверх,
к грозди самых красных ягод, пылающих почти на верхушке.
мальчишескую ватагу, хотя могла бы и вспомнить тех, прошлогодних, и знать
уже, что зла мы ей не желаем.
Ярдане Надька "ризы стирала". Только та, что в песне, пеленала сына, а эта
- дочку, смуглую свою дикарочку, которую зовут Настей. Настенька. Настуся.
Анастасия.
Емилина Ника
Семенова Мария
Шилова Юлия
Белов Вольф
Березин Федор
Круз Андрей