ничей, ты в полете, а где же еще так, как в полете, можешь принадлежать
самому себе? Еще вчера был растерзан хлопотами, всяческой вознёй-суетой,
был прикован к серой скале тщеты, а сейчас ты в объятиях расстояний,
просторов, здесь тебе только ветер брат!..
обещаниях жене - не гнать на трассе вовсю, не превышать скорости.
контролер? Кабинетная душа, ты же никогда руля в руках не держал... Чтобы
это понять, точнее - ощутить, нужно действительно стать человеком трасс,
уловить ритм этих гудящих скоростей, музыку полета! Нет, дорога - это
прекрасно! Ты согласна со мною, Лида?
это как раз то, что нужно. Можешь тащиться ползком, а можешь гнать на все
сто с лишком миль, когда уже и шкалы для стрелки не хватает!
глинищах да оврагах нашей несравненной, в дерезе да пылище, Терновщины,
которая где-то сейчас на таком от нас удалении, будто Шумерское царство,
будто некое стопное Урарту!.. Свободен ты здесь в помыслах и желаниях,
можешь улыбнуться кому-нибудь незнакомому, и тебе кто-нибудь улыбнется,
пролетая рядом... Потому что здесь, в дороге, в этих скоростях - ты
свободен от условностей, суета сует позади, здесь ты равен всем, кто
летит, одолевает пространство, ты здесь брат человечеству! - экск'юз ми
[Извините (англ.)] за высокий слог...
Лида.- Это чьи-то стихи?
спустя время обратился ко мне уже тоном более спокойным, серьезным: - Во
всяком случае, дружище, меня дорога всегда ночему-то волнует. Будь то
маленькая стежка, убегающая в поля, или современная гудроновая трасса...
Разве такая вот лента, исчезающая неведомо где, может своим-видом не
вызвать у нас определенных эмоций?.. Помнишь, как, бывало, какой-нибудь
прохожий спрашивал у нас, пастушат, в степи: "Куда эта дорога ведет?"
Слышишь - ведет?.. Да и нам не терпелось больше знать о нашей дороге: куда
она? Откуда? Где ее начало? Где будет конец?
не кончаются нигде...
девчонка, потом признает:
где-то должно иметь свои финалы... по крайней мере, когда речь о
чьей-нибудь конкретной стезе.
стежки на левадах неизвестной тебе, Лида, Терновщины, где-то там встречали
мы свою детскую зарю, а теперь вот наматываем мили на этом хайвее...
доро" будет по-японски.
Заболотный,- отсюда, очевидно, и Ь1@Ьу"-ау...
ветер! И ты! Гони, сколько хватит духу!
освещенной шкале, ползет куда-то вверх, на те самые сто с лишком миль.
Заболотный изредка поглядывает на стрелку весело, озорно, должно быть,
вспомнив настоятельные предостережения жены: "Ты же там, Кирюша, не гони!
Нс гони, умоляю!"
Заболотньш встречались там), как едва нс укоротил нам жизни тот чертов
фургон, который на полном ходу врезался в нашу машину, когда мы
остановились на перекрестке перед светофором. В ту ночь мы возвращались из
Хиросимы, в пути все складывалось нормально, а уже в предместье Токио...
Удар был такой силы, что мы ослепли, мы даже не успели сообразить: откуда,
что это? Из живой дороги сразу в тьму небытия, лишь в последнем проблеске
сознания сверкнуло: "Уже нас нет? Вот так это наступает..." Нечто
подобное, видимо, случилось и с той художницей, которой во время атомного
взрыва над Хиросимой показалось, что взорвалось солнце, произошла
космическая катастрофа,- несчастная женщина потом и умерла с мыслью, что
солнце действительно взорвалось и больше его не будет.
красный фургон, давший нам такого пинка, со служебной сноровкой выдернули
из кабины вконец перепуганного японца-водителя, маленького, сжавшегося,
который и не отрицал своей вины, не оправдывался,- нечего и отпираться,
дескать, один он виноват...
своим ходом до амбасады, водитель, не отходя от Заболотного, упавшим,
беззащитным виноватым голосом объяснял, что идет из далекого рейса,
двадцать часов не оставлял кабины, считал, что выдержит, дотянет, однако
переутомление все-таки взяло свое: на какую-то, может, секунду, веки
сомкнулись, и вот на тебе...
искалеченными... Нет, мы с тобой счастливы, что ни говори!
несчастный водитель фургона.
упросив их не заводить дела... Уж как он кланялся, пятясь к фургону,
просто не верил, что его отпускают...
представить - почти сутки за рулем.
существует, только эта скоростная трасса, ее нескончаемость, ее гремящий,
исчезающий во тьме бетон.
просторов, рассекает надвое звездные тауны и сити [Тоун (англ.) - город,
поселок; сити - большой город, административный, экономический центр.],
влетает в грохочущие тоннели и стрелой вылетает из них... На выезде из
города возникло целое сплетение дорог, они здесь завязались гигантским
узлом,- сплошной какой-то иероглиф из железа и бетона! Изгибы, скрещения,
повороты, развороты, - казалось, как мы только выберемся отсюда. Где-то
внизу под нами - наперерез - громыхает железная дорога, над нами во тьме
тоже железное грохотанье, там по мосту, среди плетения металлических
конструкций, беспрерывно пролетают силуэты машин, проскакивают на бешеных
скоростях, из ночи - в ночь, из тумана - в туман... Эстакады, виадуки,
причудливая геометрия дорожных сооружений. Дуги дорог выгибаются во все
стороны, делятся и сливаются, свернувшись, подобно рептилиям, проходя друг
сквозь друга, и снова пружинно выпрямляются, ища простора, невесть где
возникая, невесть куда уводя... Светятся рекламные щиты, летят навстречу
загадочные цифры, знаки предостережений, вязь каких-то дорожных вензелей,
понятных только для посвященных.
за нами, бросает успокаивающе:
исступление. Можно представить, как далеко разносится гул трассы в
окрестных просторах, где все живое пребывает круглосуточно во власти этого
глухого, пульсирующего сотрясения... Ни днем ни ночью не зная покоя,
дорога все гонит и гонит себя куда-то.
уже без прежнего пафоса.- Согласись, есть в ней своя магия. Вспомни, какое
настроение овладевало нами, мальчишками, когда сразу за селом нам
открывался степной шлях на Выгуровщину и куда-то дальше, дальше... Мы уже
и тогда ощущали, что дорога таит в себе некую тайну и величие.
мне одна из наших детских загадок, и я обращаюсь с нею к Лиде: - Что это
будет?
Конечно же, дорога... в специфическом представлении.
нет... Она связывает, она и разлучает. Изредка ответит, а чаще сама
спрашивает о чем-то...
Пожалуйста: мчат здесь мистеры добрые и недобрые, белые, черные, старые,
молодые. Правдивые, лживые. Современные донкихоты и, возможно, современные
гамлеты, собаковичи. Рядом в потоке летят утонченная Душа и рыло свиное,
звезда экрана и гангстер, гений и убогое ничтожество... Для всех она,
друзья, эта стремительная трасса, для всех! И это надо учитывать...
Махров Алексей
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Самойлова Елена
Шилова Юлия