Чтение 4–й страницы книги ~Сад богов~

но та ответила, что ничем не может помочь, так как ей надо идти в деревню.
Лучше мне самому отправиться к матушке Кондос, притом не мешкая, потому что
она собиралась сегодня же утром умертвить лишних щенят. Я живо вскочил на
Салли и помчался галопом через оливковые рощи.

Добравшись до фермы, я увидел, что матушка Кондос, сидя на солнышке в
окружении ковыряющих землю и удовлетворенно квохчущих кур, вяжет бугристые
плети из белых головок чеснока. Она заключила меня в свои объятия, выяснила,
как здоровье мое и всех моих родных, наконец вручила мне полную тарелку
зеленого инжира, после чего я предъявил ей щенка и объяснил, зачем приехал.

- Не тот щенок? - воскликнула она, глядя на скулящего малыша и тыкая в
него пальцем. - Не тот? Ах, я дура старая. По-по-по-по, я-то думала, ты
выбрал белобрового.

Я тревожно осведомился, что с остальными. Уже умертвила?

- Ага, - рассеянно произнесла матушка Кондос, продолжая разглядывать
белобрового щенка. - Ага, с утра пораньше и отделалась от них.

- Что ж, - сокрушенно заметил я, - если нельзя получить полюбившегося
мне щенка, возьму того, который остался.

- Да нет, пожалуй, я достану тебе желанного, - возразила она, вставая и
вооружаясь мотыгой.

Как это она достанет моего щенка, спрашивал я себя, если уже прикончила
их? Может быть, задумала откопать для меня трупик? Лучше не надо! Не успел я
сказать об этом, как матушка Кондос, что-то бормоча себе под нос, затрусила
на огород, где из пропеченной солнцем, потрескавшейся земли торчали хрупкие
желтые стебли кукурузы первого урожая. Дойдя до места, остановилась,
подумала и принялась копать. Вторым движением мотыги она извлекла трех
судорожно перебирающих лапами, скулящих щенят, у которых уши, глаза и
розовые рты были забиты землей.

Я смотрел, окаменев от ужаса. А матушка Кондос проверила свою добычу,
убедилась, что моего щенка нет, отбросила троицу в сторону и продолжала
копать. Только теперь до меня дошло, что она сделала. Словно огромный
багровый пузырь ненависти лопнул у меня в груди; по щекам катились слезы
ярости. Из моего отнюдь не ограниченного запаса греческих бранных слов я
извлек самые страшные и, обрушив их на матушку Кондос, оттолкнул ее с такой
силой, что она, немало озадаченная, так и села на землю среди кукурузных
стеблей. Продолжая призывать на ее голову проклятия всех святых и богов,
каких знал, я схватил мотыгу и торопливо, но осторожно выкопал остальных
задыхающихся щенят. Матушка Кондос сидела с разинутым ртом, не в силах слова
вымолвить, настолько ее поразил мой внезапный приступ гнева. Решительно
затолкав щенят себе за пазуху, я захватил Лулу и оставленного ей отпрыска,
сел на Салли и поскакал прочь, не переставая браниться. Матушка Кондос
успела встать и теперь бежала за мной вдогонку, крича:

- В чем дело, золотенький, что случилось? Почему ты шумишь? Бери всех
щенят, если хочешь. В чем дело?

В дом я ворвался весь в поту, слезах и пыли, с полной пазухой щенят,
сопровождаемый по пятам Лулу, для которой такая прогулка в компании со своим
потомством явилась приятнейшим сюрпризом. Мама, как обычно, пребывала на
кухне, готовя впрок различные лакомые блюда для Марго, проходившей на
материке курс лечения от очередного сердечного недуга. Выслушав мой
сбивчивый и негодующий рассказ о преждевременном погребении, она,
естественно, пришла в ужас.

- Надо же! - воскликнула она. - Ох, уж эти крестьяне! Не понимаю,
откуда такая жестокость. Закопать щенят живьем! В жизни не слыхала о таком
варварстве. Ты правильно поступил, что спас их, милый. И где же они теперь?

Я рванул рубашку жестом самурая, делающего харакири, и на кухонный стол
высыпался каскад извивающихся щенят. Громко пища, они поползли вслепую в
разные стороны.

- Джерри, милый, зачем же на стол, где я раскатываю тесто, - сказала
мама. - Ох, дети, дети! Пусть это всего-навсего чистая земля, зачем нам
такая начинка в пирожки. Неси-ка лучше корзинку.

Я сходил за корзинкой, и мы посадили в нее малышей. Мама долго смотрела
на них.

- Бедняжки, - вымолвила она наконец. - И как их много... Сколько?!
Одиннадцать! Право, не знаю, как нам с ними быть. У нас и так есть собаки,
куда же еще одиннадцать.

Я поспешил заверить ее, что у меня все обдумано: как только они
подрастут, мы сумеем их пристроить. И я добавил, что в этом мне поможет
Марго, которая к тому времени должна вернуться. Ей будет полезно чем-нибудь
заняться, чтобы не думать о сексе.

- Джерри, милый! - ужаснулась мама. - Не говори таких вещей. Где ты это
слышал?

Я объяснил, что слышал от Ларри - дескать, необходимо отвлечь Марго от
мыслей о сексе, вот и подумал, что появление щенят поможет в этом деле.

- Все равно, не говори таких вещей, - настаивала мама. - Напрасно Ларри
употребляет такие слова. Марго просто... просто... немного.... экспансивна,
вот и все. Секс тут совершенно ни при чем, это совсем другое. Что подумают
люди, если услышат от тебя такое? А теперь пойди и подыщи надежное место для
щенят.

Я отнес кутят к подходящему дереву поблизости от веранды, привязал там
Лулу и вытер ее отпрысков мокрой тряпкой. Лулу решила, что держать щенят в
корзине - только баловать, мигом выкопала нору между гостеприимными корнями
дерева и осторожно перетащила туда малышей одного за другим. Своего щенка я
вытирал особенно тщательно, чему он вовсе не был рад; заодно я думал, как
его назвать. Остановился на имени Лазарь, сокращенно - Лаз, бережно положил
в нору к его братьям и сестрам и пошел в дом сменить грязную, пахнущую мочой
рубашку.

Ко второму завтраку я поспел как раз в ту минуту, когда мама
рассказывала Ларри и Лесли про щенят.

- Поразительно, - сказал Лесли. - Мне кажется, это вовсе не от
жестокости: они просто не задумываются над этим. Взять хотя бы, как они
пихают в ягдташ раненую птицу. Ну, и что было дальше? Джерри утопил щенят?

- Ничего подобного, - возмутилась мама. - Он принес их домой, конечно.

- Господи! - воскликнул Ларри. - Хватит собак! У нас и так их четыре
штуки.

- Это всего лишь щенята, - сказала мама. - Совсем крохотные бедняжки.

- И сколько их? - осведомился Лесли.

- Одиннадцать, - нехотя ответила мама. Ларри отложил вилку и нож и
воззрился на нее.

- Одиннадцать? - повторил он. - Одиннадцать? Одиннадцать щенят! Вы
сошли с ума.

- Я же говорю тебе, что это всего-навсего щенята, совсем крошки, -
взволнованно сказала мама. - И Лулу так хорошо о них заботится.

- Что еще за Лулу, черт возьми? - спросил Ларри.

- Это их мать, она такая прелесть.

- Итого двенадцать окаянных барбосов.

- Ну да, наверно, так, - подтвердила мама. - Я не всех сосчитала.

- Вот в этом у нас вся беда! - выпалил Ларри. - Никто не считает
толком! И не успеешь оглянуться, как ходишь по колено в зверье. Как при
сотворении мира, черт возьми, только гораздо хуже. Не успеешь оглянуться,
как одна сова превращается в целый батальон, комнаты наполняются изнывающими
от страсти голубями, от обилия птиц дом становится похож на лавку торговца
дичью, черт подери, не говоря уже о змеях, жабах и полчищах всякой мелкой
пакости, которых макбетовым ведьмам хватило бы на много лет. И в довершение
всего вы тащите лишних двенадцать собак! Выдающийся пример безумия, которым
поражено наше семейство.

- Глупости, Ларри, не надо преувеличивать, - возразила мама. - Столько
шума из-за нескольких щенят.

- Одиннадцать щенят для тебя несколько? Да наш дом превратится в
греческий филиал всеанглийской собачьей выставки. Чего доброго, все они
окажутся сучками и у всех одновременно наступит течка. И будут вокруг нас
сплошные собачьи страсти.

- Да, кстати, - мама поспешила переменить тему. - Что это тебе взбрело
на ум говорить, будто Марго помешалась на сексе. Люди и впрямь могут
подумать...

- А если это так и есть, - сказал Ларри. - Не вижу никаких оснований
скрывать истину.

- Ты отлично понимаешь, что я подразумеваю, - твердо произнесла мама. -
Ты не должен говорить такие вещи. Марго просто романтичная девушка. Это
большая разница.

- Как хочешь, а только одно скажу, - продолжал Ларри: - когда у всех
этих сучек, которых вы приволокли в дом, одновременно начнется течка,
нелегко будет Марго состязаться с ними.

- Вот что, Ларри, довольно, - сказала мама. - И вообще, по-моему, не
стоит за столом толковать о сексе.

Вскоре Марго вернулась из своего странствия - загорелая, бодрая и явно
исцеленная от сердечного недуга. Она без конца говорила о своем путешествии,
сопровождая рассказ красочным описанием встреченных ею людей, причем каждое
такое описание заканчивалось одними и теми же словами: "И я сказала им,
чтобы непременно навестили нас, если попадут на Корфу".

- Надеюсь, милая Марго, ты не всех подряд приглашала, - справлялась
чуточку встревоженная мама.

- Конечно, не всех, - беспечно отзывалась Марго, кончив очередной
рассказ, героем которого были греческий красавец моряк и его восемь братьев,
также удостоенные радушного приглашения. - Я приглашала только интересных
людей. Разве тебе не приятно будет встретиться с интересными людьми?

- Благодарю, с меня довольно интересных гостей Ларри, - едко произнесла
мама. - А тут еще ты туда же.

- Это путешествие открыло мне глаза, - торжественно возвестила Марго. -
Я поняла, что вы тут все просто мещане. Становитесь все более ограниченными
и... и... узколобыми.

- Не вижу, милая, чтобы отказ принимать нежданных гостей говорил об