Чтение 17–й страницы книги ~Хранитель планеты~

японского гостеприимства. Однако, вы сами понимаете, их надо хорошо об-
думать...

Я уже был рядышком со столом, на котором стоял ПИНГВИН.И не успели
японцы опомниться, как я схватил ПИНГВИНа в охапку и прокричал скорого-
воркой:

- Я у себя дома подумаю, хорошо? ПИНГВИН мой, учтите! Спасибо за вни-
мание! Гуд бай!

Катька ко мне бросилась, я ее сграбастал, мы пригнулись к полу, сжа-
лись в комочек. Я молниеносно выхватил дудочку и дунул в нее...

Радиус пространства, которое я хотел отправить домой, был совсем ма-
леньким. Я его заранее выставил, чтобы не дай бог, кого-нибудь из япон-
цев не прихватить. Или кому-нибудь ногу не оттяпать. Поэтому мы и сгруп-
пировались.

Раздался шип, треск, грохот. Прощай, Япония! Прощай, котенок! Я успел
увидеть перекошенное лицо Тэйко-сан - и мы исчезли. Очень бы хотелось
посмотреть на японцев, как они на это среагировали, но - увы! Мы домой
отправились.

Прилетаем через секунду в Ленинград и - попадаем в шкаф!

Во дела! Тут нам повезло меньше, чем в "саду камней". Барахтаемся в
каких-то тряпках, платьях, костюмах... Ничего не понимаем, темно...
Вдруг дверца распахивается, мы вываливаемся на пол. И тут же - дикий
крик!

Кричала девочка лет шести. Она сидела за столиком рядом со шкафом,
что-то рисовала, а тут мы вывалились с ПИНГВИНОМ. Каждый бы испугался.

Смотрю - квартира незнакомая, девочка тоже мне абсолютно неизвестна.
И орет вдобавок. Не успели мы опомниться, как в комнату вбежал человек в
брюках и в майке. Наверное, папа девочки.

- Что такое? Почему ты...

Тут он нас увидел. И остолбенел, конечно.

- Вы кто такие? Что здесь делаете?

А я так обрадовался, что он на русском говорит, а значит, мы дома,
что даже хотел его расцеловать. Бросился к нему, руку протягиваю.

- Мы из шкафа! - кричу. - То есть из Японии! Понимаете?

Тут его тоже перекосило, как Тэйко-сан. На ПИНГВИНа обалдело посмот-
рел, к шкафу кинулся. Распахнул обе дверцы, а там - ужас! Весь их гарде-
роб сильно попорчен. Ведь мы же своим пространством ихнее пространство
выжгли! А в нем костюмы были, платья. Остались одни ошметки. Причем ви-
сящие на плечиках. Полпиджака, кусок свитера, юбка с выжженным полумеся-
цем...

Дядька аж зарычал! Кинулся к двери, кричит:

- Ксения, вызывай милицию! Быстро! Я их подержу!

- Что случилось?! - откуда-то женский крик.

В общем, переполох. Прибежала тетенька, заголосила, потом она приня-
лась по телефону милицию вызывать. Дядька нас сторожит, жена в трубку
объясняет, что у них в шкафу завелись преступники из Японии... Девочку
они, слава богу, увели в другую комнату.

Вскоре приехали милиционеры, осмотрели шкаф с одеждой, спросили, от-
куда мы взялись. Я сказал, чтобы они позвонили в министерство иностран-
ных дел. Что там про нас знают.

- Ладно, поехали в отделение, - лейтенант вздохнул. - Покою нет от
этих неформалов.

Очень обидно мне стало. Почему-то казалось, что на Родине должны цве-
тами встретить. Ведь мы с победой вернулись. ПИНГВИН снова наш, и можно
спокойно хранить планету! А тут опять разборки начинаются!

- Смываться будем, - шепчу Катьке. - Не отходи от меня.

А сам уже дудочку в кармане настраиваю на отклонение гравитации. Вы-
вели нас во двор. Стоит милицейская машина. Нас подвели к ней сзади,
стали дверцу открывать. И тут я достал дудочку, Катька сделала ко мне
шаг, и я свистнул.

Мгновенно вокруг нас с Катькой возник светящийся шар. Мы оторвались
от земли и в этом шаре поплыли.

- Стой! - лейтенант закричал.

Но было уже поздно. Мы поднимались все выше. Милиционеры задрали го-
ловы, у них даже фуражки попадали - мы были на уровне восьмого этажа.

Приятно лететь в невесомом шаре! Правда, страшновато немного. Внизу
дворы и улицы, дома, деревья, а ты плывешь, как семечко одуванчика по
ветру, и светящийся мир слегка потрескивает электричеством.

- Куда полетим? - спросила Катя.

- Летим к Дмитрию Евгеньевичу. Надо все разузнать, - сказал я и нап-
равил кончик дудочки к Петроградской стороне, а мы в этот момент над Ва-
сильевским островом летели. Мимо нас проплыл золотой ангел на шпиле Пет-
ропавловской - вблизи он оказался огромным. Я направил кончик дудочки
вниз, и мы приземлились в парке вблизи памятника "Стерегущему".

В парке было пусто и темно. Мои часы с телевизором показывали ПОЛОВИ-
НУ девятого вечера.

Глава 17 РАЗГОВОР С ИСТОРИКОМ

Дмитрий Евгеньевич чуть не прослезился, когда нас увидел. Засуетился,
пальтишко с Катьки снимает.

- Дети вернулись... - бормочет. - Счастье-то какое! Я так за вас вол-
новался. Живы-здоровы... И с ПИНГВИНом...

Он проводил нас в кабинет, крикнул жене и дочери, чтобы нас покормили
быстренько. В кабинете поставил перед ПИНГВИНом книгу "Наполеон Бона-
парт", чтобы птицу подпитать информацией. Нас с Катькой, на диван уса-
дил.

- Ну рассказывайте! Здесь ходят дикие слухи.

А жена с дочкой уже котлеты несут с макаронами, чай, бутерброды с сы-
ром... Мы с Катькой как накинемся! Давно нормальной еды не видали. В
Японии все крабы да кальмары.

- В общем, все в .порядке, - говорю я, а сам жую. - Японцы отнеслись
к нам неплохо, хотя и пытались купить с потрохами...

- Вот-вот! Этого я и боялся! - воскликнул Дмитрий Евгеньевич.

- Но мы не поддались и удрали! - сказал я.

- Они со мной тоже долго беседовали, чтобы я на Бепса повлияла, -
вдруг призналась Тимошина.

- Что же ты им отвечала? - заинтересовался историк.

- Я сказала, что лучше у себя дома в бетонной трубе сидеть, чем у них
в Японии - в видеобаре!

- Это ты правильно, Катюша... Хотя и дома лучше было бы - не в трубе
сидеть. Надоели эти трубы... - проворчал Дмитрий Евгеньевич. - Давай-
те-ка рассказывайте подробно. С самого начала.

И я ему рассказал с самого начала: и про "сад камней", и про отель, и
про пресс-конференцию...

Смотрю, у нашего Дмитрия Евгеньевича глаза опять стали влажными. За
платком в карман полез.

- Я читал твои слова в "Морнинг стар", - говорит. - Это газета анг-
лийских коммунистов, я ее регулярно читаю. Порадовался за тебя. Действи-
тельно, дело это новое - планету хранить. Не грех и поучиться...

- А в наших газетах печатали? - спрашиваю.

- Нет пророка в своем отечестве, - опять вздохнул историк.

- Чего? - спросили мы с Тимошиной разом.

- Пока не видел, - сказал он.

Ну, я дальше рассказываю, как отправил домой Бубликова с Панасоником,
японцам сцену попортил... Дмитрий Евгеньевич улыбается, головой качает.
Я и про фирму "Тошиба" рассказал, как мы оттуда деру дали, и, наконец,
как от милиции улетели.

- Вот мы и здесь, - говорю. - А у вас какие новости?

Дмитрий Евгеньевич нам поведал, что после нашего отлета в Японию тру-
бы с пустыря убрали. Включая и ту, нами испорченную, из которой мы кусок
прихватили. В школе со всеми беседовали - с учителями и ребятами: не
имел ли я намерений бежать за границу. Когда узнали из японских газет,
что мы с Тимошиной там, маму срочно попросили написать письмо в редак-
цию...

- А что я больной, ее тоже попросили написать? - спросил я.

- Нет, это она сама, - сказал Дмитрий Евгеньевич.

У меня на душе совсем муторно стало. Как представил, что опять при-
дется всем доказывать, что я не верблюд... Ох-хо-хо...

Историк на часы посмотрел.

- Давно вы из Японии? - спрашивает.

- Часа не прошло, - говорю.

- Прекрасно. Давайте-ка по домам. Здесь, вероятно, еще не знают о ва-
шем исчезновении из Токио. Но скоро узнают. Вам надо поговорить с роди-
телями, пока не явятся из министерства, редакций и еще откуда-нибудь.
Нужно родителей убедить.

- Как же их убедишь? - спрашиваю.

- Вот уж не знаю. Покажешь маме ПИНГВИНа, расскажешь обо всем. Должна
же она понять, что у тебя такая миссия!

- Дмитрий Евгеньевич, пойдемте со мной. Вам она больше поверит, -
взмолился я.

Историк насупился, помолчал.

- Боренька, вы должны меня понять, - он опять на "вы" перешел. - Вы
уже не тот Боря Быстров, что были два месяца назад, когда впервые приле-
тел Марцеллий. Вы сделали первый шаг на пути к Хранителю. Вы сказали ми-
ру, как собираетесь нашу планету хранить. Вы сказали, что на ее звездном
пути есть цель...

- Я это сказал? - испугался я.

- Да, именно так было написано в "Морнинг стар"... И вы хотели бы уз-
нать эту цель. Вы показали миру, что вас не интересуют деньги, почести,
райская жизнь...

- Когда я. это показал? - испугался я.