изобретение кристининого брата Уайти Джонса; непрозрачные, они пропускали
свет и защищали от холодного вера. В уютном домике стало тепло. Вскоре
сквозь шум туманного моря деревьев донеслось ауканье: возвращался Джефи.
закинув за спину куртку. "А, Смит, вот ты где".
ужин готов. Жрать хочу ужасно. - Он набросился на бобы, хлеб и горячий кофе
- кофе я сварил по-французски, размешивая ложечкой. Мы плотно поужинали,
закурили трубки и сели беседовать у гудящего очага. - Отличное лето тебе
предстоит, Рэй, там, на пике Заброшенности. Сейчас я тебе все расскажу.
классные девчонки, Сайке и Полли Уитмор, хотя нет, постой, хмм... Обеих
сразу нельзя, обе в меня влюблены и будут ревновать. Ну ладно, в любом
случае будем веселиться, каждые выходные вечеринка, начинаем внизу у Шона, а
заканчиваем тут. Завтра я не работаю, пойдем рубить дрова для Шона. Больше
ничего не требуется. Хотя, если хочешь, на будущей неделе поехали с нами в
Сосалито, десять долларов в день.
позапрошлым летом на Кратерном пике. В пятьдесят втором году первый раз я
оказался на Скэджите, от Фриско до Сиэтла ехал на попутных, борода только
начала отрастать, наголо бритый...
уезжали просветленные.
рассказать, как я ночевал под Эль Пасо.
тот год в горах было столько снега, что вначале я целый месяц прокладывал
тропу в ущелье Гранитного ключа, увидишь все эти места, а потом уже мы с
вереницей мулов прошли последние семь миль по извилистой тибетской горной
тропе, над лесом, над снегами, к зазубренным вершинам, и сквозь метель я
вскарабкался по скалам и отпер свою сторожку, и приготовил свой первый обед,
а ветер выл, и на двух стенах на ветру нарос слой льда. Вот, погоди,
доберешься дотуда. В том году мой друг Джек Джозеф был как раз там, на пике
Заброшенности, куда ты едешь.
радио, и поздравил меня со вступлением в сообщество наблюдателей. Позже я и
с другими горами связался, понимаешь, тебе выдают рацию, и это такой почти
ритуал, все наблюдатели переговариваются, кто медведя встретил, кто
спрашивает, как печь оладьи, и так далее, сидим все там, в верхнем мире, и
беседуем по радио, а вокруг на сотни миль - ни души. Первобытные места,
брат. Ночью из моей сторожки виден был огонек на пике Заброшенности, где
Джек Джозеф читал свои книжки по геологии, а днем мы светили зеркальцем,
чтобы навести теодолиты точно по компасу.
северное сияние. Каждый вечер мы с Джеком болтали: однажды у него случилось
нашествие божьих коровок, они усеяли всю крышу и набились в цистерну с
водой, в другой раз он вышел прогуляться вдоль по хребту и наступил прямо на
спящего медведя.
и в последний раз он вызвал меня и сказал, что выходит из эфира, гроза
слишком близко, чтобы оставлять включенное радио, и голос пропал, только,
смотрю, черные тучи надвинулись на его вершину и молнии пляшут то тут, то
там. Но лето пришло, и на пике Заброшенности стало сухо, зацвели цветочки,
блейковские барашки, он бродил по скалам, а я на своем Кратерном, в трусах и
бутсах, любопытства ради искал гнезда куропаток, лазил везде, пчелы меня
кусали... Пик Заброшенности, Рэй - высокая гора, под шесть тысяч футов,
Канаду видно, Челанскую возвышенность, Пикетский хребет, такие горы, как
Часовой, Ужас, Гнев, Отчаяние (твой хребет называется хребет Голода), а на
юг - Бостон-пик, Бакнер-пик, тысячи миль сплошных гор, олени, медведи,
кролики, орлы, бурундуки, форель... То, что тебе надо, Рэй.
масляной лампой, тихий домашний вечер, а вокруг шумели деревья, и внизу в
долине трубил мул, да так жалобно, прямо сердце разрывалось. "Когда он вот
так рыдает, - сказал Джефи, - хочется молиться за всех живых существ".
Какое-то время он медитировал, неподвижно сидя на циновке в полном "лотосе",
затем сказал: "Ну что ж, пора спать". Но теперь я хотел рассказать ему обо
всем, что открылось мне за эту зиму. "Да ну, все слова, слова," - вздохнул
он печально, удивив меня. - Не хочу я слушать все эти словесные описания
слов-слов-слов, которыми ты занимался зимой, я, брат, хочу просветления
через действие". Надо сказать, что с прошлого года он изменился. Сбрил
бородку, придававшую ему такой забавный веселенький вид, лицо стало
костистым, каменно-жестким. Кроме того, очень коротко постригся, что придало
ему германски-суровый, печальный вид. Какое-то разочарование омрачило его
лицо и, очевидно, душу, не хотелось ему моих восторженных излияний, что мол,
все в порядке ныне и присно и во веки веков. Внезапно он сказал:
даже разбогатею, буду работать, зарабатывать, дом куплю большой. - И через
минуту: - Хотя разве можно отдаваться в рабство всему этому? Не знаю я,
Смит, просто у меня депрессия, и чем ты больше говоришь, тем хуже. Кстати,
знаешь, сестра моя в городе.
выйти за какого-то богатого хрена из Чикаго, полного идиота. А отец со своей
сестрой поссорился, с тетей Носс. Тоже, между прочим, сука порядочная.
маленького мудреца.
тяжелой работы. Вообще встреча несколько опечалила и разочаровала нас обоих.
Днем я нашел во дворе под кустом диких роз подходящее место для спальника и
на фут устлал его свежей травой. Теперь я пришел сюда с фонарем и бутылкой
воды из-под крана; чудесный отдых под вздыхающими деревьями предстоял мне,
но вначале надо помедитировать. В отличие от Джефи, медитировать в помещении
я разучился, после этой лесной зимы мне надо было слышать шорохи зверей и
птиц, чувствовать дыханье холодной земли подо мной, чтобы ощутить кровное
родство со всем живым - пустым, бодрствующим и уже спасенным. Я помолился за
Джефи: кажется, он менялся к худшему. На рассвете заморосило; ругаясь, я
вытащил пончо из-под спальника, укрылся им и снова заснул. В семь часов
вышло солнце, бабочки запорхали в розах над моей головой, колибри чуть не
спикировал прямо на меня, свистнул и весело упорхнул. Но я ошибся: Джефи не
изменился. Настало одно из лучших утр в нашей жизни. Стоя на пороге, лупил
он по большой сковородке и распевал: "Буддам саранам гоччами... Дхаммам
саранам гоччами... Сангхам саранам гоччами", и выкликал: "Подъем, дружище,
блины готовы! Скорей за стол! Бум-бум-бум!" - и оранжевое солнце било сквозь
ветви сосен, и все опять было хорошо, наверное, ночью Джефи подумал и решил,
что я прав, и надо прорубаться к старой доброй Дхарме.
25
немного масла. Я спросил, что означает его песнь "гоччами".
"Буддам саранам гоччами" - нахожу прибежище в Будде; "сангхам" - нахожу
прибежище в церкви, и "дхаммам" - в Дхарме, в истине. Завтра приготовим на
завтрак "сламгальон" - "кутерьму всмятку", это знаешь чего? Яичница с
картошкой, вот и все.
по-нашему - логгеры. Давай доедай блины, пошли вниз, покажу тебе, как
обращаться с двусторонним топором. - Он вынул топор, наточил его и показал
мне, как это делается. - И никогда не коли прямо на земле, попадешь на
камень и затупишь, всегда надо подкладывать бревно.
забросил в окно рулон туалетной бумаги - и с самурайским воинственным кличем
выскочил он на подоконник в трусах и бутсах, с кинжалом в руке, да как
прыгнет на пятнадцать футов вниз, в заваленный бревнами двор! С ума сойти. В
прекрасном настроении спустились мы с холма. Все распиленные бревна были
более или менее треснуты; вставляешь в трещину тяжелый железный клин, потом
заносишь над головой пятифунтовую кувалду, чуть отступив, чтоб не попасть
себе по ногам, хрясь со всей силы по клину - и бревно пополам. Потом ставишь
по половинке на опорное бревно, и тут уже в ход идет двусторонний топор,
длинный, красивый, острый, как бритва, крак! - и четвертинки. Потом
четвертинки раскалываешь на осьмушки. Джефи показал мне, как орудовать
кувалдой и топором, не вкладывая лишней силы, но когда он сам озверел, то
стал лупить напропалую, испуская свой знаменитый рык и ругательства. Скоро я
наловчился и фигачил вовсю, как будто всю жизнь только этим и занимался.
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Контровский Владимир
Шилова Юлия