хохотал ото всей души. Когда прохохотался, сказал Человечку:
век! из тех, кому это интересно! не знает меня как облупленного?
публичный скандал.
кошь, - еще выше посадят. Эх вы, горе-шантажер! Идите отсюда, идите! Сто
рублей хотите? Ну вас, до слез рассмешил, - отмахивался от Человечка ла-
дошкою. - Ступайте!
чал. Постучал настойчивее.
ках сына, - нельзя ли его московский адрес узнать? Или хоть телефончик.
ник?
удаляющиеся шаги.
как усаживается в шезлонг здоровенный бугай, затягивается сигареткою и
аккуратно стряхивает пепел в один из розовых цветков. Увидел - и тут же,
почувствовав на плече неласковое прикосновение, обернулся.
произнес парень с плейером. - А еще с виду - приличный человек.
Модного Журнала, в кабинете которого и шел разговор. - Чего вам особенно
стоит-то напечатать мою статейку? Вы даже можете пометочку сделать: не
все, дескать, опубликованное выражает мнение редакции.
- объяснялся Редактор. - Вы просто не в курсе специфики работы.
тайте, пожалуйста. В смысле специфики, - и протянул Редактору лист бума-
ги.
теля, потом со скукою взглянул на лист, потом скука сменилась любо-
пытством, любопытство - удивлением, а оно, в свою очередь, - скорбной
озабоченностью.
но. Как дерьма мамонта.
как бы оставляя в подтексте: и когда это я столько успел нагадить?
азартному интересу. - Садитесь-ка, садитесь поближе! - пригласил, а в
микрофон, нажав кнопку селектора, бросил: - Люда, я занят. Ни с кем не
соединяй, никого не впускай.
улыбнулся широко:
правильно дело поставить! мы с вами горы свернем!
следа: шкафы косо сдвинули в два угла, папки стопками разложили по полу,
тут же рядом, за письменным столом, бывшим следовательским, расположился
Интеллектуал лет под тридцать, разбирающий бумаги в свете настольной
лампы. А двухметровое пространство у дальней стены огородили вмурованной
в цемент пола стальной решеткою, в результате чего получилась камера для
Полковника: кушетка, столик, парашное ведро!
дверь отворилась, и вслед молодым людям, несущим компьютер, ксерокс,
пачки бумаги и упаковки характерной вытянутой формы голубых конвертов,
вошел Человечек, одетый в полковничий парадный китель.
отнесся к Интеллектуалу, - подите покурите, полюбуйтесь на розы. Я позо-
ву.
ку, рассмотрел, как обезьянку в зоопарке.
дую, честное слово, завидую. Положению - отнюдь, а здоровью! Но согласи-
тесь: ничего нет и дороже на свете. Вы, надеюсь, не против? - проде-
монстрировал китель. - Для вживания, так сказать, в образ. Система Ста-
ниславского.
зря! Я ведь с хорошими известиями. Дело-то наше с вами закрутилось!
Пробные шарики пущены и почти все сработали отлично. Капэдэ - девяносто
процентов. Очень высокий капэдэ! И стоит ли так переживать личное нес-
частье, когда торжествует Идея?!
лекся от него:
шенькою? А что с ней может случиться? Живет себе. Влюблена. Устроилась
подавальщицей к Мак-Дональду: знаете, на Пушкинской? Превосходно себя
чувствует. Надо думать, скоро вас навестит. Но в общем-то, беспокойство
ваше понятно. Помните Кьеркегора? Он утверждал, что человек окончательно
реализуется только в миг смерти, а до тех пор непредсказуем. Так что
полная гарантия машенькиной безопасности - только ваша! - подразумел Че-
ловечек Смерть. - Или очень уж хорошее поведение. Примерное. Ну, как у
вас в лагерях пишут: стал на путь исправления.
ровал Человечек. - Это обнадеживает, - и продолжил развлекаться ксерок-
сом. - Отличная машинка! Тоже ведь: предмет материальной культуры. Залю-
буешься! Ах, да! О вашей судьбе. Я готов пообещать вам, что при искрен-
ней, - подчеркнул слово "искренней", - перемене в вашем ко мне отношении
вы со временем обретете свободу. Но поверите ли вы моему обещанию, вот
вопрос? Вы знаете, что я знаю, что вы - профессионал. Натура у вас, судя
по архиву и по личным моим воспоминаниям - христианская не чересчур.
Связей - я имею в виду гэбэ, милицию, - связей хоть отбавляй. Следова-
тельно, получив свободу, вы непременно попытаетесь использовать ее, что-
бы отомстить мне. Что, скорее всего, у вас и получится. Остается держать
вас в тюрьме вечно. Но это - накладно.
тов:
ксероксами уже вовсю торгуют обычные комиссионки. Отобрали у вас с госу-
дарством монополию на информацию. Ну, не хотите смотреть - не надо, - и
снова отошел к столу. - Так что логика должна убедить вас, что мне при-
дется прибегнуть! хороший вы эвфемизм придумали! к высшей мере защиты. И
тем не менее я обещаю сохранить вам жизнь. Вот пусть логика и надежда
борются в вас! Логика и надежда. А сейчас, если позволите, я хотел бы
заняться делом. Виктор Владимирович! - крикнул наверх, подойдя к двери.
- Разрешите вас на полчасика, - и, когда Интеллектуал спустился, уселся
с ним рядышком за стол, произнес: - Начинаем массированную атаку. Следу-
ет, согласно предложенной вами системе, отксерить первые полторы сотни
доносов и обеспечить их эффектную и одновременную доставку!
ладки невелика?
да, в следующих поколениях!
всеобщий легкий шумок Председательствующий, а в усиление слов постучал
авторучкою о горло графина, - пора начинать!
сукном президиумным столом на сцене какого-то огромного зрительного за-
ла, не то Дома Кино, не то Дома Литераторов, в компании еще нескольких
человек. Пусть кресла в зале были заняты далеко не все, народу собралось
предостаточно. Когда шум поутих, Председательствующий встал и торжест-
венно произнес:
радавших В Годы Застоя". Многие из вас являются членами общества "Мемо-
риал", которое, выполняя Великую Нравственную Задачу полной реабилитации
жертв сталинского режима, оставляет, однако, в стороне прочие жертвы на-
шего все еще тоталитарного государства. Я имею в виду не только и не
столько так называемых прямых диссидентов, томившихся в тюрьмах и лаге-
рях в период с тысяча девятьсот пятьдесят шестого года и буквально до
сегодня, но и многие миллионы журналистов, писателей, ученых, да просто
- честных, порядочных людей, которым перекрывали кислород, которых за-
Лукьяненко Сергей
Маккефри Энн
Круз Андрей
Фазиль Искандер
Прозоров Александр
Шилова Юлия