Чтение 64–й страницы книги ~Киносценарии и повести (сборник)~

- Е-е-е! - высунула язык Машенька. - А я от тебя все равно сбегу: к
папе на гастроль!

Намаявшись за день, Машенька заснула в своей кроватке, под плакатом,
рекламирующим никитин ансамбль.

Жюли потихоньку притворила дверь детской и пошла на осмотр особняка.
Комната открывалась за комнатою, лестница за лестницею! Повсюду висели и
лежали дорогие ковры, стояла мебель, место которой, по-хорошему - в му-
зее. Все убрано, вычищено, однако, странным образом ощущается отсутствие
руки хозяйки.

В маленьком кабинетике второго этажа (Кузьма Егорович впопыхах оста-
вил в скважине спец-ключик) стол был уставлен разноцветными, разнофор-
менными телефонами.

Жюли сняла одну трубку - раздался гудок одного тона, другую - друго-
го. Соблазнительнее прочих выглядел аппарат с гербом на диске. Жюли сня-
ла трубку и с него. Гудка не было вообще - какие-то слова.

- Можно заказать Париж? - осведомилась Жюли.

Ответили неразборчиво и во всяком случае не по-французски. Жюли реши-
ла, что стоит подождать - так, с трубкою у уха, и присела на кожаный
подлокотник.

И тут в дверях появился загадочный молодой человек с пистолетом. Жюли
взвизгнула, выронила трубку, подняла руки:

- У меня нету денег! Только франки!

Молодой человек пошел на Жюли, не сводя с нее ни взгляда, ни дула.
Одной рукою осторожненько положил трубку на аппарат, потом крадучись
приблизился к Жюли со спины и снизу доверху ощупал.

Жюли, хоть и перепуганная, профессионально заиграла телом под его
пальцами:

- Пожалуйста, мсье. Сколько хотите. Если вам это приятно.

Молодой человек кивнул стволом пистолета на дверь.

Жюли улыбнулась:

- С удовольствием. И можете убрать! это.

Выведя Жюли из комнаты, молодой человек погасил свет, щелкнул спецк-
лючиком, аккуратненько положил его в карман и растворился во тьме.

- Мсье! Мсье! - тщетно взывала француженка. - Конечно, господин Кро-
пачев может сделаться недоволен, но если мы сохраним в тайне наше с вами
свидание!

Над темной парижской улочкою сеялся дождь. Вероника выбралась из ма-
лолитражки и направилась к маленькому кафе: там, в полутемном, полупус-
том зальчике за чашкою кофе устроился Эжен и украдкой поглядывал из-за
развернутой маскировочной газеты. Увидев Веронику, привысунулся, подмиг-
нул. Она села за столик.

- Ну, - сказала, - слушаю.

- Кропачев, - таинственно прошипел Эжен, - вывез в Москву проститут-
ку.

Это не было новостью для Вероники, поэтому она подогнала:

- Дальше!

Изумленный посольский повторил громче и членораздельнее:

- Кропачев вывез в Москву проститутку.

- Знаю: мою мать, - несколько раздражилась Вероника. - Дальше!

- Нич-че-го не понимают! - развел посольский руками.

Кузьма Егорович выбрался из лимузина во дворе резиденции и, взглянув
на часы, плюнул в сердцах.

Вошел в темный, спящий дом. Снял пальто, шляпу, переобулся в тапочки,
тихонько, на цыпочках, двинулся по коридору, заглянул в детскую, в
спальню. Разделся до трусов и направился в ванную, где шумно умылся,
плеснул холодной воды под мышки. Щелкнув резинкою на трусах, вернулся в
полумрак спальни, забрался в постель.

- Милый! - жарко прошептала Жюли в самое его ухо. - Наконец-то! - и
страстно обняла.

Кузьма Егорович вскочил как ужаленный и зажег свет: Жюли сидела в
прелестном nиgligи и с растерянным выражением; осознав, что посторонняя
женщина видит его в одних трусах, Кузьма Егорович тут же свет вырубил.

- Но это же я, Кузьма! - нежно пропела Жюли, проясняя недоразумение,
и профессионально соблазнительно раскинулась на постели, похлопала ла-
дошкою рядом. (Кузьма Егорович меж тем неслышно, на цыпочках, крался к
выходу). - Пусть вы не понимаете по-французски, но язык любви вы не мо-
жете не понять. - И, поскольку Кузьма Егорович себя не проявлял, выложи-
ла главный козырь: - Kra-syi-vy.

Скрипнула дверь. Жюли подождала минутку и щелкнула выключателем. Вся
изумление, осмотрела пустую спальню.

А Кузьма Егорович, живой баррикадою привалясь к двери снаружи, бурчал
под нос:

- Говорили же мне, что француженки - сплошь бляди!

Жюли подошла к зеркалу, придирчиво себя осмотрела:

- Чего ему еще надо?!

За окном стояло утро и уже не раннее. Кузьма Егорович, укрытый
пальто, скрючившийся на кожаном диване, под ленинами, неволею разлепил
глаза от пушечного грома захлопнутой где-то неподалеку двери. Подчеркну-
то громко, как бы специально усиленно, низверглась в унитаз вода. Хлоп-
нула еще одна дверь, еще - все ближе и ближе. Основательные басы дверных
ударов связывало стаккато звонких каблучков. Когда, наконец, распахну-
лась дверь кабинета, Кузьма Егорович пугливо прижмурил глаза и изо всех
сил притворился спящим.

Вошла Жюли, великолепная в праведном негодовании, и, презрительно ог-
лядев Кузьму Егоровича, бросила на него исписанный лист бумаги, поверну-
лась, простучала каблучками, вышла и так хлопнула за собою, что посыпа-
лась штукатурка.

Кузьма Егорович приоткрыл глаза на пол-миллиметрика, потом шире, ши-
ре! Убедясь, что Жюли нету, опасливо взял лист:

- Бусурманка! Написать даже не может по-русски!

Поскольку был час пик, народу в метро набилось под завязку. Входя на
станцию, поезд буквально продирался сквозь людскую толпу. Поэтому осо-
бенно странным казалось, что средний вагон практически пуст: усталый
женский силуэт рисовался за занавескою, да человек с пышными буденовски-
ми усами, одетый в метроформу, расхаживал по проходу, заглядывал под си-
денья. Прочие вагоны, не успев выплюнуть-выдавить очередные человеческие
порции, подвергались небезуспешным атакам перронных масс, двери же сред-
него были как чугунные, окна - как стальные. Так, с пустотою посередине,
оставив по себе вой, скрежет и полплатформы народу, поезд и скрылся во
тьме!

На какой-то другой станции работали все четыре эскалатора, но публи-
кою было забито только три: четвертый двигался вниз налегке, неся Кузьму
Егоровича с Машенькою за ручку, да двоих в штатском пятью ступенями ниже
и двоих - пятью выше. Штатские усиленно читали газеты, Кузьма Егорович
тоже просматривал "Правду".

- Гляди-ка! - ткнул локтем один из публики другого и весь вывернулся.

- Ну?! - сказал изумленный другой.

- Точно! - утвердил первый.

И только когда частокол фонарей скрыл Кузьму Егоровича окончательно,
повернулся лицом вперед и добавил озадаченно, чуть не в затылке почесав:

- Де-мо-кра-ти-за-ци-я!

Метропоезд притормозил прямо посреди тоннеля. Из боковой дверцы вошли
в пустой вагон Кузьма Егорович и Машенька. Поезд понесся дальше. Маши-
нист в кабине включил микрофон:

- Через следующие станции!

- !поезд по техническим причинам проследует без остановок, - услышали
машинистов голос битком набитые в вагон пассажиры, и лица их исказились
ужасом, но грохот колес заглушил визги отчаянья и возмущения!

Бешеный состав пронесся через переполненную народом станцию!

Машенька стояла в торце вагона, упрямо уставясь в занавешенное стек-
ло. Очень по-русски красивая женщина лет двадцати восьми прятала в сумку
скомканный платочек.

- Подойди к матери, Маша! - жестко приказал Кузьма Егорович, но в от-
вет получил только передерг плечиками.

- Оставьте ее, - сказала Аглая сквозь всхлип.

- Она от любви, - пояснил Кузьма Егорович. - От обиды.

- Бумагу вашу давайте, - сухо оборвала Аглая.

- Я предупреждал, когда ты собиралась за Никиту. И все сделал, чтоб
не случилось развода.

- Или вы сейчас же дадите вашу бумагу, или!

- Или что? - осведомился Кузьма Егорович.

Человек в метроформе и усах насторожился, явив тождество с Равилем.

- Или, спрашиваю, что? - повторил Кузьма Егорович, но не стал мучить
Аглаю дальше сознанием полной ее беспомощности, а протянул полученный
утром от Жюли лист.

Аглая надела очки. Машенька украдкою посмотрела на маму.

- Меморандум, - прочла Аглая. - Ну, это! - взялась было пояснить, но
Кузьма Егорович перебил:

- Не дурак! Читай дальше.

- Я как честная проститутка! - перевела Аглая первую фразу меморанду-
ма и, глазам не поверя, перечитала: - Ну да: как честная проститутка. Вы
ей проститутку в няньки подсунули?

Поезд вынесло из тоннеля под тяжелое пасмурное небо. Приоткрыв зана-
веску, Машенька увидела: по шоссе, рядом с поездом, плавно покачивается
серый лимузин Кузьмы Егоровича.