Чтение 67–й страницы книги ~Киносценарии и повести (сборник)~

- Скажи ей: я был неправ.

Переводчик повторил по-французски:

- Он был неправ.

Жюли не отреагировала: только шины шуршали по асфальту да чуть слышно
урчал мотор.

- Я ее оставляю, - нарушил паузу Кузьма Егорович.

- Он вас оставляет, - сказал переводчик.

- Не в смысле оставляю, а в смысле - оставляю, - поправился Кузьма
Егорович.

- Не в смысле оставляет, а в смысле - оставляет, - перевел перевод-
чик, не вдаваясь в языковые тонкости.

Жюли все равно молчала.

Тогда Кузьма Егорович собрался духом и выдал:

- Каждый мужчина в нашей стране имеет право на ревность.

- Каждый мужчина в ихней стране имеет право на ревность, - бесстраст-
но перевел переводчик.

Жюли кивнула за окно, чуть улыбнулась и спросила совершенно по-русс-
ки:

- Otchakovo?

Лирическая мелодия песни о любви на современном этапе сопровождала не
менее лирическую прогулку по огромному пустынному пляжу трех фигурок:
взрослого роста двоих и - за руки между ними - маленькой.

Мощный артиллерийский бинокль зафиксировал пару невозмутимых рыбаков,
стоящих со спиннингами у кромки зимнего штормового прибоя. Быстрая, сма-
занная панорама, скользнув по гуляющим троим, уперлась в еще одну рыба-
чащую - на противоположной оконечности пляжа - пару и сопроводилась го-
лосом:

- Второй, второй, как слышите?

Один из рыбаков поднес ко рту спиннинг, и возникло искаженное элект-
роникою бормотание:

- Слышу нормально, слышу нормально.

- Проверка связи, - сказал в уоки-токи Равиль, одетый лесничим и при-
мостившийся на плащ-палатке в сырой горной расселине, сказал и бинокль
отложил.

- Я так хочу быть с тобой и я буду с тобо-ой, - спела Машенька, а по-
том повторила те же слова по-французски.

- Не так, Маша! Не совсем так, - мягко поправила Жюли и вместе с де-
вочкою спела сладостные слова.

Кузьма Егорович, гордый и счастливый, хоть ни бельмеса и не понимаю-
щий, скосился на дам.

Когла проходили мимо торчащей из песка щелястой раздевальной кабинки,
оттуда вдруг высунулась таинственная рука и втащила Жюли вовнутрь. Та
взвизгнула было, но звук не успел разнестись, удержанный запирающей рот
крепкой ладонью.

Жюли посмотрела на похитителя:

- Ты??! Здесь??! Этого еще не хватало!

Похититель, вернее - =тельница, которою оказалась Вероника, отпустила
мать:

- Проститутка для Кремля! Эксклюзивное интервью. Дорого, - быстро,
очень по-деловому, выпалила Вероника. - Встречаемся в восемь, возле
церкви!

- Дедушка, дедушка! - дергала Маша Кузьму Егоровича. - А где тетя Жю-
ли?

Кузьма Егорович скосил глаза на одинокую кабинку, оставшуюся метрах в
двадцати позади, и сказал укоризненно:

- Ай-ай-ай, Маша! Тетя Жюли делает пи-пи, - и, снова оглянувшись без-
заботно, вдруг настороженно приостановился.

- Я не допущу, - кипятилась меж тем в кабинке Жюли, - чтобы ты комп-
рометировала Кузьму Егоровича! Настоящим коммунистам в России и без того
туго!..

- Ну чего, дед? - тянула Машенька Кузьму Егоровича, пристально глядя-
щего на кабинку. - Пошли-и. Нехорошо подглядывать.

- Там, кажется, штаны, - невнятно пробормотал Кузьма Егорович.

- Ты никогда, никогда не проникнешь в этот дом! - шипела Жюли.

- Думаешь? - усомнилась Вероника.

- И думать нечего: я тебя просто! в Сибири сгною!

Кузьма Егорович по мере того, как приближался к кабинке, все ускорял
шаги, все круче нагибался, все невероятнее выворачивал голову:

- Штаны-ы!

- Ориентир В-2! Ориентир В-2! - бормотал в уоки-токи Равиль, раком
скарабкивающийся из расщелины.

Рыбаки со всех ног чесали к кабинке, утопая в песке!

Кузьма Егорович рванул дверцу, как оперативник в кино.

- Интервью, господин Кропачев! - мгновенно сориентировалась Вероника
и протянула Кузьме Егоровичу под нос диктофончик.

Жюли оттеснила Веронику, закрыла Кузьму Егоровича собою и авторитетно
произнесла:

- Господин Кропачев в отпуске интервью не дает!

- Ну отчего же! - довольный тем, что обладателем штанов оказалась об-
ладательница, ответил Кузьма Егорович. - Если газета достаточно прогрес-
сивная!

- Progressive?? - возмутилась Жюли. - Reaction! Reaction! - и, взяв
Кузьму Егоровича под руку, потащила наружу.

Вероникою, впрочем, уже занималась четверка рыбаков.

Большой теплоход, усеянный редкими огнями, медленно разворачивался
близ берега.

Кузьма Егорович стоял на верхней палубе - пальто внакидку - и вдыхал
ветер перемен. Потом спустился в каюты. Дверь ванной, за которою слышал-
ся шум душа, была приоткрыта, бросая длинный косой луч на ковер коридо-
ра. Кузьма Егорович подошел к щели, приложился глазом: за полупрозрачной
занавескою Жюли принимала душ.

Чем дольше смотрел Кузьма Егорович, тем больше воодушевлялся. Жюли
почувствовала постороннее присутствие, выглянула из-за занавески:

- Это вы, Кузьма?

Кузьма Егорович вздрогнул и поспешил дверь прикрыть.

- Ничего-ничего! - крикнула Жюли. - Мне не дует.

Кузьма Егорович улыбнулся тоже и даже сделал довольно решительный шаг
внутрь, как! характерным, требовательным образом зазуммерила кремлевская
вертушка. Кузьма Егорович сорвался с места и припустил на звук.

Жюли, накинув халатик, плавно прошествовала в спальню. Дверь за собою
закрыла ровно настолько, чтобы, проходя по коридору, можно было увидеть
пространство перед зеркалом. В это как раз пространство поместилась,
сняла халатик, не спеша надела тончайший, весь в кружевной пене, пеньюар
и принялась расчесывать волосы, через зеркало поглядывая на дверь.

В щели тенью, на цыпочках, промелькнул Кузьма Егорович.

- Вы, кажется, что-то хотели сказать, Кузьма? - окликнула Жюли.

Кузьма Егорович воровато появился на пороге и, стараясь не смотреть
на Жюли, понуро произнес:

- Спокойной ночи.

После чего прикрыл дверь и бесповоротно скрылся.

Вчерное окно билась рождественская метель. В детской Жюли, одетая
маркизою Помпадур, сделала два последних стежка на корсаже Маши - Крас-
ной Шапочки, откусила нитку и, хлопнув девочку по попке, послала:

- Беги!

Машенька впорхнула в огромную залу, посреди которой стоял торжествен-
но и красиво накрытый рождественский стол: елочка со свечами, подарки на
тарелках под салфетками, великолепие вин и закусок. И, конечно, традици-
онный гусь.

Вслед за Машенькою вплыла Жюли, ловя восхищенные взгляды. По обеим
сторонам стола сидели Равиль и Кузьма Егорович: последний в ослепительно
белом смокинге, первый - одетый оперным татарином: шаровары, поясной
платок, широкий музейный ятаган. Еще один прибор был пока не задейство-
ван.

- По случаю маскарада, - торжественно произнесла Жюли, - говорим
только по-французски! - и уселась за стол.

- Чего-чего? - спросил Седовласый у молодого своего ассистента.

- Собираются говорить только по-французски, - перевел ассистент.

- Это кто? - зашелся мрачным смехом Седовласый. - Кузьма?!.

- А почему нету папы? - спросила по-французски Машенька.

- Как это нету? - раздалось от дверей, и появившийся в комнате Никита
сделал что-то вроде циркового антрэ.

- Только по-французски! - шутливо поправила Жюли, оборачиваясь, и ос-
толбенела: рядом с Никитою стояла Вероника.

- Ну! - взглянула Вероника на Никиту.

- Знакомься, папа, - решился тот. - Моя невеста.

- Добрый вечер, господин Кропачев, - пропела Вероника, делая нес-
колько пародийный книксен. - Привет, мама.

Жюли стояла как каменная. Кузьма Егорович стрельнул глазами на нее,
потом на будущую невестку и поправил бабочку, с непривычки давящую на
горло.

- Вы, кажется, не вполне точно информированы относительно наших! от-
ношений! Это - гувернантка моей внучки. Так что называть ее мамой! -
объяснил, смущенно краснея.

- Но вас-то, господин Кропачев, я могу называть папою? - дерзко улыб-
нулась Вероника.