Чтение 75–й страницы книги ~Киносценарии и повести (сборник)~

- Мамой клянусь, я его не знаю, - апеллировал Тамаз к приятелям и
приятельницам, но Ирина, плача, возвращалась уже к своему столу.

Тамаз неловко рассмеялся и стал разливать вино, рассказывая что-то по
возможности весело. Ирина ковыряла вилкою в тарелке, приправляя котлету
слезами. Однако, веселье получалось посредственное, Тамаз встал, прибли-
зился к Ирине:

- Сколько он вам недоплатил?

- Разве в этом дело?! - ответила та. - Я б и за восемь! Я б и за
шесть! Папа умирал - оставил. Только зачем обманывать?!

- Сколько?! - переспросил Тамаз тверже.

- Вот, - подвинула Ирина денежные пачки на край стола. - Можете заб-
рать и их!

Тамаз на глазок оценил сумму.

- А обещал? Четырнадцать?

Ирина нехотя кивнула.

- Где вы остановились?

Ирина продемонстрировала сумки-чемоданы:

- Говорили: как оформим - довезут до гостиницы, помогут. А сами сели
и укатили!

- Пойдемте. Я вас устрою.

- А как же ваши?.. - кивнула Ирина на тамазов стол.

- Думаю: переживут. Не сразу, но! - и Тамаз взял с земли иринино ба-
рахло.

- А, - махнула Ирина рукою. - Все равно, - и поднялась, повесила на
плечо оставшуюся сумку.

Когда они шли к выходу, Тамаз на минутку подвернул к своей компании.

- А деньги, - сказал приятелям, - я с этого абхаза взыщу. Исключи-
тельно в интересах Справедливости.

10.11.90

Оттого, что большую тбилисскую квартиру мы ли впервые увидим, Ирина
ли потом, позже вспомнит-вообразит в бликах прихотливого ночного освеще-
ния и в стремительном движении, сопровождающем проход Натэлы Серапионов-
ны через две комнаты в третью, к особо пронзительно - из-за неурочности
- трезвонящему телефону, дорогая обстановка, тусклое золото корешков
книг, почерневшее серебро оружия на коврах, картины по стенам, - все это
покажется еще сказочнее и роскошнее, чем есть на самом деле.

- Тамаз? Это ты, Тамаз? Что случилось, мальчик?! - биологическая ма-
теринская тревога зазвучит в этих по-грузински сказанных фразах. - В
Москве отец, в Москве. Вызвали. Зачем тебе отец? Что? Сколько? Десять
тысяч? Где я тебе возьму к утру десять тысяч?! Попал в переделку? Абха-
зы, да?!

- Только не вздумай как в прошлый раз приезжать, слышишь? - прокричит
Тамаз в телефонную трубку уличного междугородного автомата неподалеку от
ночного шумящего моря. - Я на себя руки наложу, если не перестанешь бе-
гать за мной как за маленьким!

Сладкая медленная мелодия будет сопровождать наших героев весь следу-
ющий день: и у карстового Синего озера, в чью бездну бросит Ирина каме-
шек под нетерпеливым присмотром вертящего ключ таксиста; и на Рице, по
ледяной воде которой поплывут они с Тамазом на лодке; и в вагончике-ма-
лютке подземки, влекущей в глубь Новоафонских пещер; и в самих пещерах,
где, по настоянию Тамаза приотставшие от экскурсии, останутся они возле
разноцветно освещенных сталактитов, а, когда группа отойдет достаточно
далеко и подсветка погаснет, Тамаз в наступившей почти тьме попытается
поцеловать Ирину, но та не дастся; и в пацхе, у стены-плетня, за столом,
врытым в землю, где Тамаз не позволит Ирине выпустить рог с изабеллой,
пока тот не опорожнеет, сам отрежет кусок от длинной ленты козлятины,
коптящейся над очагом, покажет, как зачерпывать соус ткемали кусочком
лаваша: красная капелька на ирининой руке; и когда!

- Никогда! - засмеется Ирина, раскинув руки: не пуская в номер, и на
тамазово:

- Ну, чаю просто попьем! - останется непреклонна, и архитектор снова
сдастся: - Ладно, - скажет, - в таком случае едем к моим друзьям; вечер
продолжается.

- Мы там будем одни? - спросит Ирина. - Поздно уже!

- Что ты, дорогая! В этом доме всегда столько народу! Только мне надо
по пути заскочить на почту!

ь там, у тамазовых друзей, уступит национальному грузинскому мотиву,
оторый архитектор, в окружении веселой, отхлопывающей такт компании ино
внимание привлечет живое лицо немолодой женщины, особенно азартно й в
ладоши;

- Кто такая? - поинтересуется Ирина у соседа;

- Гостья, из Парижа!)

т эффектно, артистично танцевать что-то горское, но прервет танец: ,
внезапно, неожиданно, и, схватив Ирину за руку, потащит к выходу:

- Ты была когда-нибудь ночью на маяке?

- На маяке? - снова невпопад расхохочется Ирина.

- Эй! куда вы?! - понесется им вслед.

11.11.90

Большой теплоход, сияющий огнями, разворачивался в миле от берега.
Реликтовые сосны ровно шумели, дезавуируемые пунктиром маячного света.
Ирина стояла, закинув голову, и глубоко всем этим дышала; Тамаз непода-
леку пытался всучить червонец маячному смотрителю.

- Пошли! - крикнул во тьму, договорившись. - Эй, Ирина!

Она выпала из странного своего состояния.

- Ничего не трогать! со стороны моря лампу не перекрывать! - по-ар-
мейски прикрикнул сторож, сторонясь от входа.

Поднимаясь крутой лестницею, Тамаз тянул Ирину за руку. Наверху, на
круговом балкончике, свет слепил почище фотовспышки, и глаза за недолгие
мгновения темноты не успевали к ней привыкать.

- Вот, - сказал Тамаз, доставая из многочисленных карманов кожаного
пиджака пачки десятирублевок. - Торжественно вручаю. Справедливость
одержала победу.

- Не возьму, - ответила, помрачнев вдруг, Ирина.

- Почему?

Она качнула головою:

- Значит, ты все-таки связан с ними, - и пошла к выходу.

- Постой! - крикнул Тамаз. - Не веришь, да? Не веришь?! Ты же видела
мои рисунки!..

Ирина призадержалась.

- Не знаю, - сказала, - я уже ни-че-го-не-зна-ю.

- Не возьмешь, значит?

Тамаз разорвал бандероль, пустил десятирублевки по ветру. Они, кру-
жась как ржавые листья, разлетались вкруг маяка, то исчезая во мраке, то
вспыхивая вновь - чем дальше, тем бледнее. Тамаз хрустнул следующей пач-
кою, пустил по ветру и ее. Полез за следующей!

- Постой, - бросилась Ирина, удержала его руки в своих. - Покорил!
Лучше потратим вместе. Как же тебе удалось-то? Там, наверное, мафия?

- Мужчина должен иметь свои маленькие секреты, - улыбнулся Тамаз. По-
том привлек Ирину и поцеловал.

Она обмякла!

Гобеленные кони стронулись вдруг с места и понесли карету вдаль. Ше-
валье во весь опор мчался вослед, ветер трепал перья на его шляпе, и
Ирина в прерывистом свете заоконного маяка закусила указательный: ей
стыдно было кричать, а удержаться она не могла. Зубы вдруг стиснулись
так, что на пальце выступила кровь: красная капелька на белой коже!

Восторг, наконец, несколько утих. Кони замерли. Ирина приразжала зу-
бы.

- Господи! что это было?! Что же это такое было?!

- Любовь, - ответил Тамаз, приподнявшись на локте, глядя на Ирину с
большой нежностью, хоть и не без довольства собою. - Больше ничего.
Просто любовь.

- Милый, единственный! - принялась покрывать Ирина лицо Тамаза поце-
луями. - Счастье в гостинице. Как странно! как нелепо!

- И все-таки ты должна за меня выйти!

Мгновенно лицо Ирины стянула маска страдания.

- Нет, - сказала женщина очень твердо. - Это невозможно. Нет-нет-нет!
Да и зачем тебе?

- Нет! нет! - передразнил Тамаз. - Опять - нет! По-чему?!

- Мелодрама, - ответила Ирина. - Я должна умереть.

- Все должны умереть! - не остыл еще от раздражения Тамаз, не научив-
шийся покуда получать в этой жизни отказы.

- Вот! возьми! потрогай! - положила Ирина его руку на заряженную
смертью грудь.

Он погладил, взял сосок нежной щепотью. Ирину снова начало забирать,
и, с трудом пересиливая себя, она зашептала:

- Нет. Погоди. Вот, здесь. Потрогай! Вот. Шишечка. Шишечка с гороши-
ну. Чувствуешь?

Тамаз почувствовал.

Снова привстал на локте. Посмотрел в лицо Ирины как-то недоверчиво.

- Ты же грузин, - принялась убеждать она себя, его ли. - Тебе нужны
дети. Я б одного, положим, еще и успела, но как я оставлю его сиротой?
Сама так росла! И как взвалю на тебя свое умирание? Если б ты знал, как
это некрасиво: умирать. Поверь, я видела! Ну, глупенький, - погладила
Тамаза. - Теперь понимаешь? Полтора года. Или два. И я! уйду. Месяцев
десять смогу! жить. Не дольше. А теперь поцелуй меня, слышишь?.. если
тебе не! не неприятно! слышишь? Я хочу! я! хочу!

12.11.90

Тратить вместе они начали на рынке: Ирина запрокидывала голову, а Та-