Чтение 80–й страницы книги ~Киносценарии и повести (сборник)~

Тамаз спрятал глаза, не нашелся что ответить.

17.12.90

Натэла Серапионовна давила на звонковую кнопку: Ирина пристально
рассматривала свекровь сквозь широкоугольный, искажающий мир глазок. По-
том открыла.

- Здравствуй, милочка, - сказала Натэла Серапионовна, входя в мас-
терскую решительно и по-хозяйски, нисколько не беря во внимание отнюдь
не пригласительную позу невестки. - Что не отпирала так долго? Любовника
прятала?

Ирина проглотила оскорбительную шутку, прошла за гостьей. Та поправи-
ла скособоченную картину, переставила цветочный горшок, смахнула с под-
черкнутой брезгливостью невидимую пылинку со стола и, наконец, устрои-
лась на диване. Ирина с ногами, по-домашнему, села напротив, в большое
кожаное кресло:

- Как вы себя чувствуете?

- Как бы я себя ни чувствовала, умирать к сроку никому не обещала. А
пообещаю - выполню.

Ирине страшно сделалось воспринять эти слова за намек.

- Я вам кофе сварю, Натэла Серапионовна!

Встала, пошла на кухню, всыпала горсть зерен в старинную деревянную
мельницу, принялась методично, глядя в окно, вертеть ручку. Спиною по-
чувствовала пристальный взгляд свекрови и, не обернувшись даже, спроси-
ла:

- Что-нибудь не так?

- Наблюдаю, - ответила Натэла Серапионовна. - Я многое в жизни пови-
дала: и как на мнимую девственность ловят, и как на беременность. Но
чтобы на смерть!..

Ирина уронила мельницу. Деревянный корпус раскололся, кофейные зерна
заскакали по полу.

- Ладно-ладно! Не делай большие глаза. Не строй святую Инессу.

Ирина взяла совок, веник, принялась подметать.

- Не то что бы меня твой цинизм поразил - цинизму границ не бывает.
Но как тебе не страшно словами было такими играть? Сглазить ведь можно!

- Вы что, убить меня собираетесь? - с попыткой улыбки подняла Ирина
голову.

- Много чести будет - душу из-за тебя губить! Собираюсь только, чтоб
ты знала: никого ты не обманула: ни меня, ни Реваза Ираклиевича! Тамаз -
мальчик, конечно, глупый. Он - художник, простая душа. Но и у него глаза
откроются, уж я позабочусь. У тебя какие-нибудь анализы, снимки - есть?
Что ты действительно болела раком?

- Уходите отсюда, Натэла Серапионовна, - сказала Ирина тихо.

- Я? Отсюда? Да с какой это стати?! Мастерскую сняла мальчику я. На
деньги Реваза Ираклиевича. С какой это стати отсюда уйду?!

- Хорошо, - согласилась Ирина. - Вы, я вижу, хотите, чтобы уехала. Я
уеду, если мне это скажет Тамаз.

- Ах, какая хитрая! Тамаз мальчик гордый! Тамаз никогда не признает-
ся, что его провели как ребенка. Не-ет! ты уедешь сама!

- Не уеду, - ответила Ирина твердо. - Сама - не уеду.

- Еще как уедешь! - возразила Натэла Серапионовна. - И не просто уе-
дешь, а приведешь мужика, устроишь, чтобы Тамаз застал тебя! не беспо-
койся: он - не убьет! - застал и выгнал! к ебеней матери!

- Да вы! - поразилась Ирина. - Вы! сумасшедшая!

- Я?! - расхохоталась Натэла Серапионовна.

- Сумасшедшая, - тихо повторила Ирина: не свекрови уже - себе.

- Не-ет, милочка! Я очень даже нормальная. Реваз Ираклиевич собрал
все подробности насчет тех десяти тысяч!

- Каких еще тысяч? - удивилась Ирина.

- Таких, что ты вымогала у Тамаза в Пицунде. Ты в тбилисской тюрьме
еще не бывала?

- Десять тысяч?.. Вымогала?.. - Ирина опустилась на стул.

- Вот, смотри! - достала Натэла Серапионовна бумажку из сумочки, по-
махала над Ириною в высоко вытянутой руке. - У меня есть документы! Та-
мазик попросил эти деньги откупиться от абхазов. А Реваз Ираклиевич все
выяснил: это ты с него требовала, ты!

!Красные купюры закружились, полетели, как ржавые листья, во тьме, то
и дело высвечиваемые пронзительным сиянием маяка; Тамаз шел по базару,
осыпая Ирину лепестками роз!

- Хорошо, Натэла Серапионовна, - сказала Ирина. - Я подумаю. Только
оставьте меня сейчас одну.

Свекровь пикнула электронными часами:

- Сегодня среда? В понедельник передаю документы следователю. - И,
задержавшись на мгновенье в дверях, произнесла эдак проникновенно: - И
послушай моего доброго совета, милочка: никогда никого не лови больше на
смерть. Это грех. Кощунство. Ах, да!.. - как будто вдруг вспомнила. - Ты
ж некрещеная!

- Откуда вы знаете?! - простонала Ирина.

- Как откуда? - спросила свекровь так наивно, как только сумела. -
Конечно, от Тамазика.

И ушла.

Все плыло у Ирины перед глазами! Она вытащила из-под кровати чемодан,
сумку, стала, как сомнамбула, бросать в них одно, другое! Приостанови-
лась на мгновенье, огляделась в задумчивости. Взяла банан-двухкассетник.
Включила. Ожила мелодия, та самая, под которую добиралась Ирина от Сиби-
ри до Грузии.

Снова принялась было за сборы, но вернулась к магнитофону, поставила
на пол, посреди комнаты, присела на корточки. Вырубила музыку, нажала на
красную кнопку записи. Сказала:

- Тамазик, я еду домой: надо выписаться, попрощаться, вообще: уладить
дела. Сам знаешь: все у нас с тобою случилось так! внезапно. Позвони мне
туда. Я вернусь, как только позовешь. Мой телефон: два ноль два двадцать
два. Смешной телефон, правда?

Ирина думала, что бы добавить еще, пленка вертелась беззвучно, но тут
внизу хлопнули дверцы подъехавшего автомобиля.

Ирина глянула в окно: Тамаз с приятелем извлекали из багажника уни-
версала огромный макет храма, возвращенный с конкурса. Водитель помогал
изнутри.

Ирина засуетилась: бросила в чемодан какое-то платье, побежала в
спальню снимать гобелен!

Храм уже стоял у подъезда, мужчины прилаживались поднять его, чтоб
нести. Ирина поняла, что ничего больше не успеет, так и оставила гобелен
повисшим на угловом гвоздике. Наскоро щелкнула чемоданными замочками,
дернула сумочную молнию, накинула пальто, сунула в карман шапку. Выско-
чила на площадку.

Храм полз, надвигаясь по ближнему пролету, но, слава Богу, загоражи-
вал Ирину от Тамаза. Ирина скакнула бесшумно на верхнюю площадку, осто-
рожненько перегнулась через перила, увидела, как вплывает храм в мас-
терскую!

Когда дверь захлопнулась, легко и быстро сбежала вниз.

Выбралась из такси. Достала вещи. Пошла в здание. На мгновенье задер-
жалась в дверях, обернулась.

Обернулась и от кассового окошечка в самый момент, когда нужно было
отдавать за билет деньги, и - последней входя в загон на досмотр, и -
едва удерживаясь на крайней ступеньке аэродромного автобуса, и даже - на
верхней площадке трапа, раздражая подгоняющую не задерживать стюардессу.

Тамаза не было.

21.12.90

В родном городке снегу успело навалить столько, что Ирина едва проб-
ралась к полуподвальному оконцу междугородной.

- Ой, Ирка, - выскочила Тамарка, - какие дела! Явилась - не запыли-
лась! Ну ты, подруга, даешь! Щас чаю поставлю.

Ирина вытащила два пузыря "Сибирской".

- Ну ты даешь! - повторила Тамарка. - Щас, сядем тихонечко. Связи не-
ту. Тишина-покой! - чай, закусочка, стакан - все это между прочим, в
процессе разговора. - Ну чо ты, где, говори, давно приехала?

- Я сейчас, Тамарка, княгиня, - сказала Ирина.

- Ну? Треплешься!

- Зуб даю. Княгиня Авхледиани. Во, смотри, - и протянула подруге сви-
детельство о браке.

- Ой, Ирка! Ну давай, давай, рассказывай! Умру щас! - и Тамарка, вы-
терев руки о юбку, осторожно тронула иринину кофточку.

- Из Парижа. Хочешь померить? - Ирина принялась расстегивать пугови-
цы.

- Ой! - запунцовелась Тамарка и надела кофточку, осмотрела себя.

- Нравится? - спросила Ирина. - Дарю, - и набросила на голые плечи
облезлое тамаркино.

- Чо, обалдела? - не поверила та.

- Да у меня таких! - соврала Ирина, чьи вещи остались в Тбилиси ско-
рее всего навсегда.

- Ой, подруга! Ну, я теперь!.. - не находила Тамарка слов.

- Я, в общем, тут временно, - как-то само собою взяла Ирина подружкин
тон, стиль. - За мною муж должен приехать!

- Правда-правда. Постой, послушай. Вот. Я, значит, домой, а там уже
забито. В моей комнате зять спит. Ну, племянники. В общем, я - в театр,
а Толя уволился. Помнишь - Анатолий Иванович, из Ленинграда?

- Ага. Псих такой. По крыше бегал.

- Вот. Меня на его место позвали. И комнату. Знаешь - театральная об-
щага, рядом с перчаточкой?

- Ой, а зачем тебе? Место, комната, если муж?

- Постой, расскажу. Ты слушай. А он мне, в общем, должен звонить. По