Чтение 91–й страницы книги ~Киносценарии и повести (сборник)~

Песенка

***

Оркестр выдал очень короткое вступительное sforzando и Певица, словно
взлетев без разбега, вошла в песню. Песня была агрессивной по отношению
к еще более агрессивному миру вокруг, однако, некоторая печаль, каким-то
чудом присутствующая в наступательном бравуре, заставляла - вопреки
тексту, мелодии, оркестровке - предполагать, что победителем окажется
мир...

Зал был не слишком велик, но полон, причем, даже с первого взгляда
очевидно - публикой не случайной, своей. Глаза тех, кто постарше, свети-
лись отраженным светом былой молодости. Из юного же поколения, представ-
ленного, правду сказать, не так широко, кто глядел на Певицу, пытаясь
почувствовать на вкус легендарные времена молодости родителей, кто -
просто слушал, попав под артистическое обаяние, кто - презрительно кри-
вил губу на пропахшее нафталином старье...

Концерт явно не был нашумевшей премьерой сезона, на котором считал
своим долгом появиться весь beau monde, - потому присутствие в одном из
первых рядов двух мужчин в смокингах казалось несколько странным. Один
из них, постарше, лет, пожалуй, пятидесяти от роду, подобно перекрахма-
ленной манишке собственного смокинга, был весь какой-то деревянный. Дру-
гой, помоложе, лет тридцати, а, может, и сорока - выглядел вальяжно при-
усталым и беззлобно ироничным.

Тот, который постарше, чуть заметно повернул голову и кивнул глазами.
Два бандитского вида лощеных мальчика, подпиравшие стенку (хотя свобод-
ные места в зале, в общем-то, были), кивнули в ответ и бесшумно скрылись
за боковой дверью, откуда, спустя минуту, появились, не без труда про-
таскивая сквозь узкий для нее проем огромную корзину белых роз.

Деревянный владелец смокинга рассчитал все удивительно точно: корзина
оказалась в зале как раз на начале аплодисментов, и молодые бандиты по-
несли ее к сцене.

Певица, со свежестью и наивностью дебютантки принимавшая бурную бла-
годарность публики, засекла взглядом плывущую по залу корзину, перевела
его на дарителя и тут же вся чуть сникла, обнаружила на лице усталость.

Деревянный же встал и громко хлопал в ладоши.

певица уже сняла парик и снимала грим, когда, постучав, но и не думая
дожидаться ответа, в дверях возник деревянный. Чуть сзади за ним, в по-
лутьме коридора, стоял второй владелец смокинга. Бандитские мальчики
разве что угадывались где-то совсем в глубине.

- Извините, Евдокия Евгеньевна, - сказал деревянный. - Я понимаю, что
Вам не с руки было тащить сюда мою корзину. Да Вы бы, - прихмыкнул, - и
не дотащили. Так что - не обижаюсь. Мои ребятки доставят ее прямо Вам на
дом. Я ведь знаю: помочь-то Вам ее поднять - некому.

Певица глядела на него: холодно и пристально.

- А если б, Паша, я была не одета?

Деревянный Паша еще более одеревенел, шея налилась кровью, и выпалил:

- Неужели ж Вы думаете, Евдокия Евгеньевна, что я увидел бы что-ни-
будь такое, чего до сих пор еще не видел? - Но тут же взял себя в руки.
- Я извинился бы, закрыл дверь и подождал в коридоре.

- С этого и надо было начать!

- Простите!

Младший в смокинге улыбнулся, уловив переливы состояния старшего.

- Я бы сказала Вам, чтобы впредь Вы так себя и вели, но очень наде-
юсь, что никакого впредь у нас с Вами не будет Паша, - сказала Певица. -
Не тратьте зря время. И деньги...

- Деньги? - иронически переспросил деревянный. - Денег у меня, Евдо-
кия Евгеньевна...

- Хорошо-хорошо, - остановила его Певица. - Вы мне это сообщали. Раз,
по-моему, пять. Все равно - не тратьте. Я... я, Паша, все... я - одна.
Бесповоротно. Я лет, кажется, двадцать (молодой в смокинге снова улыб-
нулся) искала вариант. Я для этого не гожусь. И не обижайтесь, пожалуйс-
та, - добавила, увидев, как вновь наливается кровью Пашина шея. - Вы
лично тут не при чем.

- Я не такой тупой, - сказал медленно Паша, - как Вам, наверное, ка-
жется. Я запомнил все, что Вы сказали, и с прошлого раза. Только иногда
бывает, что человек сам плохо знает себя. Проверено. Поэтому я хотел
сделать Вам одно предложение.

И Паша надолго замолчал.

Певица поглядела на него, на другого в смокинге, уловила шевеление в
коридоре бандитов-телохранителей и сочла, что лучше всего вытерпеть ви-
зит без скандала.

- Поглядите, какая на улице пакость, - прошел Паша в гримерку и отод-
винул с окна занавеску. Молодой в смокинге привыступил из полутьмы на
порог. Певица снова мазнула по нему снова невидящим взглядом. - Мокрый
снег... Слякоть... А в Крыму сейчас - плюс пятнадцать. Солнце. Море, ко-
нечно, еще не того... Но у меня отапливается бассейн. У меня - это на
даче. За Балаклавой. Под Форосом. Рядом, знаете, с горбачевской. Вы ведь
тоже родом из Крыма, из Севастополя.

Певица не сказала ни да, ни нет, не кивнула, не мотнула отрицающе го-
ловою: просто пристально глядела на деревянного.

Он съел и эту безответность и продолжил.

- Я знаю, что Ваш следующий концерт почти аж через месяц. А я три го-
да никакого себе отпуска не позволял. А теперь вот, - чуть кивнул, не
обернувшись, головою назад, в сторону молодого в смокинге, - заимел,
слава Богу, вполне заслуживающего доверия заместителя. - Поехали в Крым.
Поживем, покупаемся... Я обещаю быть абсолютным джентльменом...

Молодой снова приулыбнулся - одними глазами.

- Если Вас смущает, - продолжил Паша, - что Вы будете как бы... на
содержании... Вы можете оплатить дорогу там, жизнь... Хотя это - совсем
смешно. При моих доходах. Если за это время Вы останетесь при своем мне-
нии относительно меня...

- Не Вас, не Вас, Паша! Себя! - перебила Певица, которой было уже и
стыдно, и неловко, она уже и держать себя в руках по-настоящему не могла
- так разозлила ее нелепая безвыходность ситуации.

- Ну, пусть себя. Ладно, - неискренне согласился деревянный. - Тогда
я обещаю Вам оставить Вас в покое. Раз навсегда.

- А иначе - так и будете корзины таскать? - поинтересовалась Певица.
- И аплодировать торчком?

- А иначе - буду, - упрямо, как бык, склонил голову на плохо гнущей-
ся, кровью налитой шее, Паша.

- Если б Вы, Паша, - попыталась удержать себя в руках Певица, - были
не из тех, кто когда-то... давным-давно... прорывался на мои концерты...
если б, знакомясь со мною, вы не показали мне мой собственный автог-
раф... Господи, не будем говорить, скольколетней давности... - замолчала
Певица, должно быть, эти минувшие времена и припоминая...

- То что тогда? - поинтересовался с некоторой не то обидой, не то уг-
розою Паша.

Певица вернулась в сейчас.

- Тогда я сказала бы Вам: пошел вон!

- Даже так?! - спросил Паша через тяжелую паузу.

Певица утвердительно прикрыла глаза: так, дескать, так!

Паша резко вышел из гримерки, хлопнув за собою дверью, так что едва
не прибил ею своего заслуживающего доверия заместителя.

Певица сидела перед зеркалом-трельяжем, не зная, плакать ей или улы-
баться. Потом оторвала кусок лигнина и провела по лицу, еще не вполне
свободному от грима.

Дверь гримерки распахнулась, явив Пашу.

- Между прочим, - в совсем каком-то детском, мальчишеском запале ска-
зал он, - Государь Император пожаловал меня графским титулом!

И снова хлопнул дверью...

- В казино, - буркнул Паша, когда они со вторым смокингом уселись на
заднее сиденье "Мерседеса"; двое бандитов устроились на передних: один -
за рулем. Молодой нажал на кнопочку, под действием которой опустилось
стекло между передней частью салона и задней.

- Ну, а представьте себе на минутку, - сказал, - что она согласилась
бы. - Что б Вы сказали Вашей глубокоуважаемой супруге Ниночке? Я имею в
виду не поездку в Крым, а дальше? Неужто развелись бы? И женились на По-
рошиной? Оно, конечно, понимаю, - престижно. Только думаю, что иметь та-
кую жену - чистый ад. Невооруженным глазом видно: истеричка. Скан-
дальная, капризная истеричка. Артистки в жены не годятся в принципе: она
права.

- Заткнись, - буркнул Паша.

- Зря Вы, шеф, мне грубите. Я ведь гордый. А без меня Вы прогорите в
полгода. Вот честное пионерское.

Помолчали.

За окнами текла слякотная Москва.

- Могли бы отбрить меня потоньше. Пообиднее. Сказать, например, что
она на меня даже не глянула. Так... мазнула мимо, как по манекену... Но
Вы этого даже не заметили. Потому - оказались вынуждены грубить...

Между тем впереди, за звуконепроницаемым стеклом шел скупой разговор
и между юными бандитами.

- Мне, конечно, все равно, - сказал из них тот, который не вел маши-
ну, - но все-таки она слишком уж наглая. Поучить бы. А то никто ей,
вишь, не нужен.

- Предложи, - кивнул головою в сторону перегородки тот, который вел.

- Толку, - не согласился первый. - В благородного играет, - и тоже
слегка кивнул на перегородку, обозначив, кто именно играет в благородно-
го. - Граф... Ты просто братану своему скажи. Пусть с дружками погоняет
ее маленько. Толку от него больше все равно никакого. Алкаш... Вхожу в
долю.