Чтение 40–й страницы книги ~Трое с площади Карронад~

нее допоздна:

-- Здесь что-то не так. Я определенно чувствую, что нам придется
ехать на другой конец города...

Они приехали туда через сорок минут. Папин товарищ ввел их в комнату.

-- Полюбуйтесь на неожиданных гостей. Валентина протянула Тиму
листок:

-- От Славы.

Динька держал под мышкой второй том "Международного свода сигналов"
-- книгу разбора.

С этой секунды четвертая жизнь Тимселя рванулась и начала
раскручиваться, как часовой механизм, у которого сорвало маятник (в этом
случае шестерни воют от перегрузки, а минутная стрелка вертится со
скоростью велосипедной спицы).

Буквы NC ударили, как двойной выстрел. Тим распахнул книгу. Сколько
ушло на расшифровку? Минута, две? Тим не знал. Но он запомнил: когда
прочитал номер вагона, большие электронные часы на стене показали 21.07.

Метнувшись к двери, он успел крикнуть маме:

-- Славка уезжает, я на вокзал!

И через три секунды был на улице...

Про вокзал Тим крикнул для краткости. Он понимал, что туда уже не
успеть. Был единственный шанс увидеть Славку -- перехватить его на
Черной Речке. До отхода поезда двадцать три минуты. Еще примерно столько
же пройдет, пока поезд минует туннели, проползет над бухтами и одолеет
подъемы и спуск. Но и катер на Чернореченский причал идет сорок минут. А
как добраться до катера?

Тим рванулся к обочине.

По дороге, пересекавшей новый район, то и дело проносились легковые
автомобили. Три из них Тим без колебания пропустил. Это были два
самодовольных личных "Москвича" и такси, набитое пассажирами. Но когда
за стеклами еще одного такси блеснули золотые полоски наплечного
шеврона, Тим вскинул обе руки. Его оранжевая рубашка полыхнула в свете
фар.

Тим не ошибся. Машина проскочила метров двадцать и завизжала
тормозами.

-- Эй, мальчуган, что случилось?

Не было времени придумывать истории. Да и зачем?

-- Товарищ капитан, мне надо на Черную Речку, к поезду! У меня
уезжает друг!

-- Да ты что! Мы совсем не туда!

-- Я понимаю! Мне бы только до причала, до катера!

-- Дома-то тебя искать будут...

-- Дома знают, честное пионерское! И улицы бросились навстречу,
размазывая фонари в сплошные желтые полосы.

-- Прямо к Орудийной, -- сказал водителю человек в форме капитана
Морфлота. -- Ничего, это не очень большой крюк.

Машина подлетела к арке, за которой тянулись бетонные пирсы.

-- Ни пуха ни пера, малыш!

Тим бросился к кассе.

...Зря он торопился. Зря капитан гнал машину. Вообще все зря...

Над окошечком кассира был пришпилен листок с обыкновенными и
беспощадными словами:

"Движение пассажирских катеров по Большой бухте

закрыто до 23.00".

Тим прочитал эти слова несколько раз. И все еще машинально шарил в
карманах, искал мелочь для билета.

"А ведь и денег нет ни копейки..."

Когда бежал, в кармане что-то звякало, а сейчас оказалось -- ключи.
Два плоских ключа на блестящем колечке: от квартиры и от "Маугли". Тим
растерянно подержал их на ладони.

И вдруг Тим понял, что ключ -- это надежда.

Это риск -- почти такой же, как с "Сатурном". Но ведь Славка уезжает!

По бульвару, мимо праздничных людей и светящихся фонтанов, Тим
бросился к Адмиральской пристани.

Повезло! У дощатого настила прыгал на короткой зыби катер-лимузин. С
пристани на борт шагнул молодой офицер в парадной форме.

-- Товарищ капитан-лейтенант! Подождите, пожалуйста! Товарищ
капитан-лейтенант! Мне надо на Северный берег, а рейд закрыт! Меня мама
потеряет! -- Сейчас нельзя было говорить настоящую причину.

Офицер обернулся. Веселые глаза, белые зубы.

-- Что за крик?

-- Мне надо на Северный берег, а катера не идут!

-- Мы не туда, мы на крейсер.

-- Вам же это две минуты! Пожалуйста!

-- Не положено.

Тим заплакал. От бессилья и тоски по Славке.

-- Ты что слезы льешь, моряк? Веснушки хочешь смыть?

-- Дома же беспокоятся, -- соврал Тим, а думал по-прежнему о Славке.

-- Где же ты был? С обеда предупреждали, что рейд закроют.

-- Я у товарища засиделся...

-- Шут с тобой, прыгай, Конопухин... Пускай мамаша тебе всыплет по
тому месту, на котором засиживаются. Оно у тебя тоже с веснушками?

Ладно, сейчас не до обид! Лишь бы скорее!

Катер вздыбился, раскидав пенные усы. Северный берег с обелиском в
честь воинов-гвардейцев приблизился, накатил вплотную, навис над Тимом.

Каменистая крутая тропинка вела от пирса наверх, туда, где шоссе и
автобусная остановка. Можно и по лестнице, но тропинкой ближе... Теплый,
но плотный ветер качнул Тима над откосом, пузырем надул рубашку -- она
выбилась из-под резинки на поясе. Тим схватился за кусты, в ладонь
злорадно вгрызлись мелкие колючки. Наплевать! Лишь бы успеть!

Квадратные окна автобуса светились у остановки.

-- Подождите!

Зашипели двери, мигнули красные фонарики. Насмешливо так мигнули,
будто сказали: "Денег нет -- нечего и соваться".

Cледующий автобус -- через полчаса. А поезд, наверно, уже в пути.

У поворота заметались лучи от ярких фар. Тим выскочил на дорогу.
Высоко поднял руки.

Крытый брезентом грузовик взвыл, как остановленный на бегу мамонт.
Шофер в синей робе и берете со звездочкой распахнул дверь:

-- Ты что, парень?! Головы не жалко?!

-- Товарищ водитель! Мне надо на Кипарисную! Это прямо по дороге, до
поворота!

-- Ты что, обалдел? Это военная машина!

-- Товарищ водитель! У меня друг уезжает, я не успею!

-- Уйди с дороги!

-- Я же его больше никогда не увижу!

-- Я из-за тебя на губу сяду!

-- Меня не заметят в кабине, я пригнусь! Товарищ...

-- Носит вас по ночам! Лезь!

В машине резко пахло бензином.

-- Друг у него уезжает...-- проворчал матрос. -- Твое счастье, что
Друг...

Все могучие силы -- не лошадиные, а, наверно, бизоньи -- взревели в
моторе. Грузовик пошел через тьму, как ракета. Впереди опять замелькали
красные сигналы автобуса. Еще несколько секунд -- и автобус остался
позади. Желтые окошки окраины пролетали мимо, как огни встречных
поездов...

-- Вот твоя Кипарисная. Шпарь отсюда мигом! Привет другу...

-- Спасибо!

...Белый забор, зеленые ворота "Винджаммера", лампочка у входа. В
окошке дяди Сени темно. Спи, миленький дядя Сеня, спи крепко-крепко.
Пожалуйста! Тим готов молиться, чтобы ты не проснулся! Как хорошо, что
ты рано ложишься!

Но в ворота Тим все же соваться не стал. Он обошел забор по воде. Не
снимая сандалий. Короткая сердитая зыбь хлестала по ногам, парусиновые
шортики намокли. Потом они высохнут и затвердевшими солеными кромками
начнут ядовито царапать кожу. Но теперь некогда думать про это. Подол
рубашки тоже намок, и Тим торопливо связал его концы узлом на животе.

Вот и "Маугли". Он закачался под Тимом, обрадованно закивал светлой
мачтой.

Как хорошо, что Тим и Славка не уносят паруса в рундук, хранят их в
ахтерпике -- заднем отсеке с герметической дверцей! Скорее! Фал с
железной мочкой на конце не дается в руки, мотается на ветру. Тихо ты,
дурак, не до игры!

Наконец грот заскреб ползунками по тонкому рельсу на мачте, пополз
вверх. И захлопал. Ух как громко захлопал! Можно разбудить весь Северный
берег!

Скорее! Тим вставил румпель и опустил шверт -- деревянный выдвижной
киль. Навалившись животом на носовую палубу, Тим отцепил замок. Подобрал
гика-шкот.

Пошел!

Хорошо, что ветер не встречный, а боковой, можно идти в галфвинд.
Кренит здорово, но зато скорость больше, чем при бейдевинде.

За пирсом сразу хлестнула в борт волна, ветер нажал, "Маугли" чуть не
положило набок. Тим уцепился ногами за ремень, перегнулся наружу. В
одной руке румпель, в другой шкот. "Маугли", родной, держись.

Тим никогда не водил яхту в одиночку и никогда не держал румпель в